Грибница

Клавдия Петровна окинула себя оценивающим взглядом. Красный рот кровожадно скривился. Теперь от нее ни одна собака не уйдет. Самооценка взлетела вверх ракетой «земля – воздух».

***

Женька прыгала на нем, как отбойный молоток на асфальте. От Алексея и участия то почти не требовалось. Он смотрел на скачущие Женькины груди и придерживал ее за бедра. Ишь, как разошлась. А воображение рисовало на ее месте давешнюю пигалицу из школы. И возбуждала его сейчас вовсе не Женька, с ее тугим, словно налитое яблочко, телом, а мысль об изящных плечиках и огромных серых глазах за стеклами очков Дюймовочки. Вот ведь запала в душу. И было бы на что западать? То ли дело Женька. Пусть пробы на ней ставить негде. Но те места, которые пробовали все, кому не лень, были хороши, что и говорить.

Женька предавалась любимому занятию самозабвенно и с таким упоением, что Алексею почудилось даже – ей никто и не нужен для этого дела. Даже он. Ну чисто технически нужен, конечно, а так – нет. Будь у нее самой необходимые причиндалы, то без мужика она обошлась бы запросто. Алексей ощущал себя спортивным инвентарем вроде боксерской груши или козла.

Липучей новая подружка оказалась до невозможности. Можно сказать, это она его охмурила и в койку уложила. Приперлась прямо в участок, терпеливо переждала всю очередь, когда в помещении никого, кроме них не осталось, и вцепилась в него бульдожьей хваткой.

«Что же Вы, Алексей Константинович, до ночи работаете? И каждый день так? Ни покушать нормально, ни отдохнуть, ни на свидание сходить с девушкой. У Вас есть девушка, Алексей Константинович? Как же Вы один живете, не обихоженый совсем, без женской руки?»

Насилу отвязался.

Но на следующий день Женька явилась снова. И уже не с пустыми руками. В объемной сумке у нее, замотанная в теплое детское одеяльце, стояла кастрюлька, издающая упоительный котлетно-чесночный запах. Этот аромат невозможно было спутать ни с чем, особенно после целого рабочего дня и будучи голодным, как волк.

«Даже и не думайте возражать, Алексей Константинович,» – погрозила она пальцем и засуетилась. – «Я сейчас. Быстренько.»

Участковый, восседая за столом, безмолвно наблюдал, как Женька шустро расстелила принесенную с собой газетку, достала тарелку и вилку, размотала одеяльце с кастрюли и наложила в тарелку целую горку котлет. Алексей сглотнул. В животе заурчало. Пахло одуряюще вкусно.

«Ой, огурчики забыла!» – спохватилась девка. Вытащила из сумки пол-литровую банку, открыла тугую крышку и выловила вилкой пару хрустящих соленых огурцов. – «Ну вот. Кушайте на здоровье. Такому большому и сильному мужчине нужно хорошо питаться.»

Женька била наверняка. По самому слабому месту любого одинокого холостяка – по желудку. От жареной котлеты еще никто не уходил. Алексей заработал вилкой, точно кормоуборочный комбайн.

Напрыгавшись, новая подружка свалилась рядом и заползла под мышку. Алексей привычным движением обнял ее за плечо. Почему женщины все как одна делают это? Ему, например, после этого самого всегда хочется развалиться свободно, остужая разгоряченное тело и унимая сердцебиение. А женщинам непременно нужно притулиться на мужском плече и потрепаться. Алексею всегда требовалось изрядное мужество, чтобы не захрапеть сразу, а поддерживать беседу с дамой.

Сегодня интерес к беседе был обоюдным.

«А ты без комплексов,» – сделал он комплимент.

«Ага,» – подтвердила Женька.

«У Вас это семейное? Сестренка тоже такая разбитная?»

«Ты что, к сеструхе моей присматриваешься?» – шутливо, с притворным возмущением ткнула его кулаком в бок гостья. – «Смотри, она еще маленькая. Несовершеннолетняя по-вашему.»

«Да нет, что ты. Я же милиционер, все-таки. Просто видел ее в плохой компании. Лучше бы ей с ними не водиться, а то влипнет в неприятности,» – пояснил Алексей.

«Ой, я тебя умоляю! Какие у нее могут быть неприятности? Она вообще чудная последнее время. То все дома сидела, будто боялась чего, не разговаривала ни с кем. Теперь по ночам гулять стала. Лунатик,» – презрительно бросила Женька.

«И давно чудная? Может, случилось что?» – проявил озабоченность Алексей.

«Да как школа сгорела,» – беззаботно откликнулась гостья. – «Да что мы все про Ксюху? Расскажи мне лучше о себе.»

Женька, конечно, умом не блистала, но, если продолжать расспрашивать ее о сестре сейчас, заподозрит неладное. Можно продолжить позже.

Информацию из женщин можно вытягивать разными способами. Недалеких, как новая подружка, – обмануть. Такие и сами не поймут, как все выложат. Юных и законопослушных – напугать, как Щетинкину Ирину, ученицу восьмого класса и автора анонимки.

Ирина – девушка «правильная» и законопослушная (комсомолка, активистка, хорошистка, на хорошем счету везде, где положено) общения с милиционером испугалась до дрожи в коленках. При взгляде на анонимку она так побледнела, что Алексей испугался обморока. Перестав угрожать девочке уголовным кодексом, участковый сменил притворный гнев на милость и позволил Ирине торопливо и сбивчиво дать объяснения.

И тут Балжуларского ждало разочарование. Ничего конкретного Ирина не знала, а на необдуманный поступок толкнула ее банальная ревность. Зато теперь нарисовалась целая компания в составе Шпингалета, Рыла, Дитера Болена и Родионовой Оксаны, возможно все же причастных к пожару. Хм. Перспективка.

***

Юрик был слегка обеспокоен некоторой противоправностью их действий. Да что уж там греха таить, откровенным криминальным душком, которым от них несло. С одной стороны, набить морду старому похотливому козлу, который девочку хотел … – святое дело. Пусть спасибо скажет, что вообще не убили. С другой, сколько там Уголовный кодекс за телесные повреждения обещает? Наверняка, побольше 15-ти суток. Но тревога Юрика становилась тем меньше, чем меньше водки оставалось на дне бутылки. Пельмени уже давно кончились, оставив в желудке приятную тяжесть. Допивали под сало с крупно порезанным красным луком. Вопрос: что дальше делать с педофилом вставал с каждым часом все острее. Нельзя же было оставить его навсегда привязанным к стулу? Он был словно чемодан без ручки: нести тяжело, а бросить жалко.

Олег, напиваясь, мрачнел. Праведный гнев все еще был силен, но здравый смысл уже теснил его по всем фронтам. Но что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

«Лучше бы я его сразу грохнул. Зря ты меня оттащил. Отволок бы потом в лес подальше и прикопал. Ни в жизнь бы не нашли. В этой чертовой тайге целое государство спрятать можно. Какое помельче, вроде Швейцарии. Сгинет без следа. А уж труп то? Сущая ерунда.»

«И слава Богу, что не убил. А вдруг нашли бы и посадили? Ты о дочке подумал?»

«В этом дурдоме, который вокруг творится? Не нашли бы,» – с пьяной самоуверенностью заявил Олег.

«Кто убил? Кого убил? Юрик, во что ты вляпался?» – схватилась за сердце охнувшая Лидия Львовна, уже пару минут как просунувшая голову в дверь. Хотела ведь сначала постучать, да отчего то замерла, услышав мужские голоса, прислушалась. И не напрасно.

Так и не дождавшись визита племянника по приезду того в город, она нагрянула к нему сама однажды вечером после работы. И пришлась некстати. У Юрика уже была гостья. Девица того сорта, в которых у мужчин иногда бывает потребность. Чисто физиологическая. При взгляде на нее Лидия Львовна поняла, почему сестра просила ее присмотреть за мальчиком, иначе тот отобьется то рук. Без серьезной женщины рядом (жены или мамы) мужчины быстро отбиваются от рук и дичают, словно брошенные за городом собаки.

Лидия Львовна не собиралась брать на себя полную ответственность за великовозрастного балбеса, но поскольку сердце ее было не на месте, решила сегодня еще раз навестить непутевого племянника. И не зря. На негнущихся ногах она вошла в комнату, оставив за собой цепочку мокрых следов, и рухнула на неубранную кровать.

«Что ты натворил, олух царя небесного?» – бледнея, спросила она.

«Ничего, тетя Лида. Ничего,» – бросился к ней Юрик. – «Только успокойтесь. Все живы, здоровы. Никто никого не убил.»

Не поверив ни единому слову на удивление быстро пришедшая в себя Лидия Львовна крепко ухватила племянника за чуб, с силой потянула вниз и стукнула Юрика лбом о свои колени.

«Ой-ой-ой,» – плюхнулся тот на пол.

Но любящая тетушка и не думала ослаблять хватку. Хладнокровно тягая нерадивого родственника за чуб, она приговаривала: «Рассказывай. Немедленно рассказывай мне все, поганец.» Юрик подвывал. Олег ржал. Управляться с непослушными мальчишками Лидия Львовна умела.

«Ну тетя Лида!» – завопил отпущенный, наконец, Юра со слезами на глазах, как в детстве.

«Я слушаю,» – мрачно отрезала тетушка.

Рассказ двух полупьяных мужчин поверг ее в ужас. Педофил? В нашем маленьком городке? Немыслимо. И слово то это произносить мерзко. О таком не говорят и не пишут в газетах. И девочку Веронику Лидия Львовна помнила – полненькая, с косичкой, беспроблемная. Даже представить страшно, что могло произойти. Но это еще полбеды. А вот то, что он сидит дома, привязанный к стулу, а не в камере СИЗО, где ему самое место, уже беда.

«Ведите себя, как взрослые люди!» – призвала она собутыльников. – «В милицию все равно заявить придется. Не век же Вы его в плену держать будете? Да, Олег, скандал, конечно, будет. Хотя, может, и нет. Такие дела, они обычно заминаются по-тихому, не афишируются. Ну, Вы понимаете, не маленький. Люди судачить, конечно, будут. И чтобы оградить девочку, Вам придется уехать. Тут без вариантов. Просто сделаете это чуть раньше, чем планировали. Нужно только сделать все по-умному, без шума. И я знаю, кто Вам поможет.»

***

Ну Лидия Львовна, вот от Вас я такой подставы не ожидал,» – оторопело проговорил Алексей. – «Это по-Вашему гражданский арест?»

«Я не сильна в терминологии, Алексей Константинович. Вам виднее. Ребята задержали опасного преступника. Просто немного перестарались. Но в такой ситуации это вполне объяснимо,» – старательно сглаживая первое впечатление ответила Лидия Львовна.

«Да уж, помощнички,» – скривился Алексей и сурово кивнул мужикам, топтавшимся у дверей. – «Рассказывайте.»

Внимательно слушая и проникаясь отвращением к клиенту, он разглядывал человека, привязанного к стулу. Его лицо с запекшимися потеками крови, местами в багровых кровоподтеках, местами опухшее до неузнаваемости, сохраняло выражение полной овечьей отрешенности от происходящего. Он обводил мутным взглядом комнату, ни на чем не фокусируясь. Домашняя телогрейка была в бурых пятнах. Кисти рук опухли. Голова безвольно свесилась набок. Казалось, только веревки и удерживают его тело на стуле. Распусти их, и мужик кулем свалится на пол. Струйка мочи, напитав брюки, образовала лужицу на полу. Воняло как в общественном сортире. На появление человека в милицейской форме узник не отреагировал никак.

Стоило только Алексею открыть дверь в квартиру, как, едва не сбив его с ног, на улицу выскочил пес. Похоже, его давно не выводили.