Нежный человек

– Да и хуй с ними голубыми!

– Бугага!

– Кореша твои, Нло, тонут!

Гоблин:

– Купил своей в шопе хуй толщиной с руку, теперь ебу ее, она глазами хлопает – что-то не так, говорит…

– Бугага!

В половину шестого Пепс командовал:

– Слышь, хорош.

Мы бросали работу, шли переодеваться. Обычно начальства уже не было. Каждый вечер на скамейке бутылка водки, три стакана. В первый день я думал, это опохмел после праздника, но не фига, пили каждый день: Пепс, Гоблин и Башка. Налили и мне. Никакое они не быдло, думал я уже пьяный, обычные, нормальные чумадеи.

Кладовщик Башка самый умный человек на свете. Любой вопрос задай, он мгновенно отыщет четкий логический ответ:

– Ну почему тогда негры тупые, а мы умные?

– Им думать не надо, банан упал с дерева вот тебе и завтрак, обед и ужин, лето круглые сутки. А северянам всегда приходилось выкручиваться, как огонь развести, мамонта задушить, эволюция.

– Почему СССР развалился?

– Хлеб сколько стоил помнишь? Шестнадцать копеек, а себестоимость одной буханки – труд комбайнера, мельника, кассирши тети Клавы в булочной, даже по советским расценкам около двух рублей. А продавали за копейки, для счастья рабочего класса, так все и проебали по тихой грусти.

– А все беды наши?

– Закон силы трения знаешь? Людей очень много стало. Люди трутся, трутся друг о дружку, их все больше и больше. Бум-бряк и заискрение, хлоп! вот тебе и мировая война.

Как-то шли вечером по Лиговке к метро, Гоблин орал:

– Все парадные заколочены, заебали!

– Почему, Башка? Почему вход всегда со двора?

– Заводы. Шли рабочие со смены, вот как мы, пьяные и счастливые, хозяева жизни, и ссали везде. Дворникам надоело…

И хуй поспоришь. Вообще, трезвый Башка мало разговаривал, логикой давил только вечером, после первого стакана.

А охранник меня не любил, утром и вечером проходя мимо его будки, я слышал:

– Но тыэ.

Ирка смеялась, мы обычно уходили с работы вместе.

Как-то в обед я вышел на улицу подышать свежим воздухом, Ира курила, в ватнике, в тапочках. Охранника не было. Она сказала:

– Пойдем.

Потушила сигарету, мы спустились в подвал. Здесь было жарко, как в бане, везде трубы горячие, чисто, светло. В углу сарайчик из досок, окошко, мы спрятались в тени каких-то котлов, я спросил:

– Кто там?

– Дядя Жора кушает, его каморка.

Подвал склад делил с заводом, заводская половина была отделена рабицей. Я заметил на той половине за сеткой множество пустых блюдец на полу.

– Здесь обычно кошек видимо-невидимо, – прошептала Ирка, – бабуля лифтерша развела, набежали со всей Лиговки. Секи.

И она истерично замяукала.

– Мяу-мяу-мяу-мяу-у-у.

А из будки в ответ:

– Гав-гав-гав!

Так дядя Жорж просил кошек заткнуться.

– Мяу-мяу-мяу!

– Гау-гау-гау! Суки! Убью!

Ирка зажала мне рот ладошкой, я вырвался, убежал на улицу, успокоился вовремя – на улицу вышли курить Пепс, Башка, Гоблин.

В воскресенье Ира окликнула меня у магазина "Титаник". Она была с коляской, в коляске сидел маленький человек годиков трех в пестром комбинезоне. Нас представили друг другу, парень на что-то обиделся, надул губы.

– Мы гуляем, ты куда?

И мы пошли вместе. У Ирки ничего не было кроме работы, дома только этот маленький человек и сумасшедшая мать. А на работе одни дебилы или женатые, и тут пришел я молодой, разведенный. Дождалась. И меня любовь догнала еще там в подвале с кошками, слишком долго мое сердце было пустым. Самая обычная история.

Мы теперь не расставались, гуляли в субботу и воскресенье, искали друг друга на Сенной площади, мобильных телефонов еще не было.

Как любовь перекрашивает реальность, в страшной квартире Сереги Тена стало светло и уютно, теперь мне казалось, будто я жил здесь всегда. Я даже подмел пол, выкинул грязную посуду и всю старую прессу из маленькой комнаты, про хозяина и гостей старался не вспоминать.

Однажды месье Перен спросил:

– Ирочку клеишь? Да я никому не скажу, все нормально, только…

Он рассказал, как шеф вышел из тюрьмы год назад, сожрал у метро шаверму вместе с бумагой, не знал, думал, что шаверму так и едят. Ему понравилось. Женился на хозяйке этой фирмы, вот теперь директор.

– А до хозяйки у него Ира была, и ребенок его, только на фиг ему эта Ира, надо жизнь заново начинать. Они все отсюда с Обводного канала – Антон, Шеф, Гоблин, Ирка. Думаю, ничего у тебя не выйдет, она до сих пор его…

Я не поверил, подумал – этот волосатый мудак завидует, но настроение испортилось.

Начало февраля окатило весенними дождями, запели птицы. Я получил первую зарплату, и подумывал перебираться отсюда, снять жилье, живу на пакетах, каждую минуту жду гостей или хозяев.