Игры чародеев

В комнате повисло молчание. Наша троица сидела с задумчивыми лицами, каждый – погруженный в собственные мысли.

– Выходит, вот что все это время искали вонты, да? – я посмотрел на Максима. – Великий реестр.

– Если бы, – хмуро ответил Максим. – Вонты уже давным-давно расшифровали реестр – задолго до Адель. Нет, эти упыри ищут нечто куда более ценное.

– Что?

– Пока не знаю, – сказал Максим. – Адель была очень смышленой девчонкой. Думаю, она смогла найти в Реестре нечто очень важное и ценное. А потом об этом прознали вонты. В любом случае, надеюсь, скоро мы узнаем правду.

– И как же?

– Прочитаем оставшуюся часть дневника. – сказал Максим. – Адель писала её в Праге.

Ольга уперлась в него взглядом.

– Чехия? Откуда ты знаешь, что последнюю запись делали именно там?

– Знаю и всё, – улыбнулся Максим. – Куда важнее, что об этом не знают вонты. А значит – у нас есть хороший козырь.

Он посмотрел на часы.

– Я раздобуду транспорт, и поедем в Прагу, – Максим, как всегда, не стал откладывать действия в долгий ящик. – К вечеру будем на месте. Вы пока ждите здесь. Вонты сейчас весь город на уши поставят, так что на улице лучше не светиться. От греха подальше.

Максим подался к двери, но Ольга остановила его.

– Не расскажешь, что произошло после того нападения на квартиру? – неожиданно резко спросила Оля. – Как ты сумел сбежать от вонтов? И как смог нас найти?

Максим пронзительно посмотрел ей в глаза.

– Нет, – сухо ответил он.

– Не гони ты, – Оля то и дело одергивала Максима, который от возбуждения так и норовил втопить педаль газа в пол. – Не хватало ещё на полицию нарваться.

Максим ответил что-то невнятное, на грани «хорошо» и «отвали», но скорость всё-таки сбросил. Проведя около десяти часов в пути, мы подъезжали к Праге. И, естественно, угодили в одну из многочисленных вечерних пробок.

Я развалился на заднем сиденье, закинув на него ноги, и, пользуясь очередной вынужденной передышкой, неспеша листал в «Википедии» страницу, посвященную истории Манускрипта Войнича, за которым, как мы теперь знали, на самом деле скрывался текст Великого реестра ордена Хранителей. Отец Бартоломью не врал – над расшифровкой этой книги действительно билось не одно поколение ученых. Она множество раз переходила из рук в руки – и каждый новый владелец был вынужден смириться с невозможностью узнать содержимое своего приобретения.

Хорошо, что в нынешнем веке мы были избавлены от проблем, с которыми столкнулась Адель. Нам не пришлось долго разыскивать фотокопию манускрипта: документ уже давно оцифровали и выложили в интернет-доступ, сделав достоянием общественности. Но даже мировой коллективный разум так и не смог расшифровать эту загадочную книгу.

Было интересно, выйдет ли это у меня?

– Argentus vitoriam aerfo, – сложив нужным образом ладони, сосредоточенно произнес я. Чары сработали быстро и через несколько секунд непонятные символы на экране смартфона стали принимать осмысленное значение, превращаясь в многочисленные подробные магические инструкции.

– Охренеть, – выдохнул я, зачитывая приведенные там процедуры.

Адель была права – в книге были собраны поистине уникальные сведения. Ничего подобного прежде видеть мне не доводилось. Я с интересом проглядывал длинные, замысловатые абзацы текста: реестр Хранителей содержал описания сложных, многоступенчатых магических процессов, замысловатую рецептуру зелий и отваров, полезные астрономические и астрологические выкладки. Любой известный мне магический гримуар на фоне этого манускрипта выглядел просто нелепой книжицей.

– Тоже смотришь реестр? – с переднего сиденья спросила Ольга.

– Ага, – не отрываясь от текста ответил я. – Потрясающая книга. Тут чего только нет: и заклинания телепортации, и разновидности философского камня, и ритуалы ментального подчинения.

– Даже если хотя бы половина из этих рецептур работает – можно такого наворотить, что мало не покажется, – добавила Ольга. – Теперь ясно, почему в средние века Хранители обладали таким влиянием.

Я согласился. Многие были бы готовы раскошелиться на любые деньги ради возможности использовать подобные чары себе во благо.

– Непростое волшебство, – внимательно вчитавшись в некоторые процедуры, подметил я. – Такие чары не каждому будут по плечу. Чтобы освоить некоторые из них, большинству понадобятся месяцы – а то и годы – практики.

– Верно подмечено, – кивнула Ольга.

– Откуда они, интересно, выкопали все эти заклинания, – подал голос Максим.

– Здесь про это сказано, – я проглядел глазами кусок текста, рассказывающий о принципах формирования реестра и, не отводя взгляда, принялся пересказывать содержание своими словами. – Два раза в год созывался конклав – эдакое собрание Хранителей, на которое съезжались все рыцари ордена. Каждый из рыцарей выступал перед советом магистров, докладывая о своих достижениях в поисках и освоении новых заклинаний, ритуалов и прочих магических процедур. Все новые добытые сведения затем проверялись и вносились в реестр. Так Хранители постепенно и накапливали опыт.

– А рыцарям-то что с этого? – буркнул Максим. – Ради чего они старались?

– Рыцари получали знания, – продолжал читать я. – Великий реестр – это полный сборник всех процедур, известных ордену, доступ к нему имела только верхушка организации. Остальные хранители получали знания из вторых рук – от магистров. Чем выше был статус рыцаря – тем более ценные знания ему доверяли. А статус зависел от того, добыл ли он что-то нужное для дела ордена. По-моему, всё логично.

Максим не ответил.

Магия, которую пришлось использовать для чтения реестра, понемногу начала отнимать у меня силы. Отложив дальнейшее изучение старинного документа на потом, я скинул с себя чары, закрыл файл с книгой и стал просматривать сводку новостей.

– Миланский собор закрыт на несколько дней для посещения из-за прорыва канализации, – прочитал я один из заголовков.

– Говорил же, вонты хорошо сработают, – покачал головой Максим. – Привлекать к себе лишнее внимание им ни к чему.

Когда мы въехали в Прагу, на улицу опустилась ночь. Сначала нас встретили редкие частные дома и опустевшие улицы окраины города. Затем на смену пришли небольшие микрорайоны из жилых серых многоквартирных высоток. Но стоило нам приблизиться к центру столицы, как высотность домов упала до трех-четырех этажей, асфальт под колесами сменился грубой брусчаткой, а количество людей на улицах резко возросло. На несколько секунд между домами образовался зазор – и я увидел вдалеке, на холме, большую крепость, увенчанную уходящими в небо готическими шпилями и обнесенную высокой каменной стеной.

– Это Пражский град, – пояснила Ольга. – Резиденция главы страны.

Улочки города становились всё теснее. Теперь Максим ехал неторопливо, чтобы не задеть припаркованные у обочин машины или ненароком не сбить пешехода, переходящего улицу в неположенном месте. Судя по росту количества всевозможных ресторанов, баров и кафе, туристический центр города – а вместе с ним и нужное нам место – были уже рядом.

Разглядев на одном из домов вывеску «Музей алхимии и магии» я улыбнулся. Чего только ни придумают, чтобы заманить туристов.

– Останавливайся, – приказала Ольга, разглядывая в смартфоне карту города. – Навигатор говорит, тут уже недалеко. Дальше пойдем пешком.

Максим ловко юркнул на первое же свободное место. Выйдя из машины, он посмотрел на знак парковки с пояснительным текстом на чешском языке – и, не поняв ни слова, махнул на него рукой. Мы пошли по улице вдоль бесчисленных магазинчиков и сувенирных лавочек, слившись с толпой снующих туда-сюда туристов и местных выпивох, и вскоре вышли на Карлов мост – величественное сооружение, соединившее два берега реки Влтавы. Окруженные ночной темнотой и освещенные неяркой подсветкой многочисленные статуи, установленные по обеим сторонам моста, выглядели угрожающе и завораживающе одновременно. Они как будто были готовы в любой момент ожить и сойти со своих пьедесталов, чтобы продолжить дела, в процессе которых их и запечатлел скульптор.

– Еврейский квартал на той стороне, – на ходу бросила Ольга.

Мы пересекли мост и оказались лицом к лицу с комплексом средневековых зданий, соединенных между собой общими стенами, переходами и дворами. Затем мы пересекли большую площадь, в середине которой я разглядел памятник знаменитому чешскому протестанту Яну Гусу.

– Нам туда, – сказал Максим, вглядываясь в указатель с названием улицы.

Мы прошли вглубь квартала. Где-то здесь должно было находиться место, в котором, по заверениям Максима, четверть века назад Адель сделала последнюю из недостающих записей своего дневника.

Вдоль улицы двумя цепочками тянулись плотно прижатые друг к другу разнородные здания с покатыми красными черепичными крышами. Свернув в один из переулков, Максим остановился рядом со стеклянными дверями, которые вели внутрь стилобатной части одного из домов. Двери, как и все окна первого этажа, были завешаны плотной полиэтиленовой пленкой, свет внутри помещения не горел. Судя по находившимся рядом строительным козлам и свежим брызгам краски на стенах, это место переживало стадию капитального ремонта.

– Здесь находился ресторан, где Адель делала последнюю запись, – пояснил Максим и приблизился к двери. Затем достал из кармана механическую отмычку, просунул её длинный, тонкий металлический носик в замочную скважину и несколько раз на что-то нажав, открыл дверь. Воровато оглядевшись по сторонам, он жестом велел нам с Ольгой быстро зайти внутрь.