Игры чародеев

Шли ли иберийцы по её следам? Ответа она не знала.

Ольга достала из манежа свою улыбающуюся дочь и легко обняла её. Разве в мире могло быть что-то приятнее и милее, чем улыбка этого маленького человека? Соня смотрела на маму большими, счастливыми глазами.

Именно такие моменты напоминали Ольге, что сделанный ею выбор был правильным. Она не зря бежала прочь из замка, пожертвовав тем, к чему так долго стремилась. Не зря променяла Союз Иберии на возможность растить и воспитывать собственную дочь.

Конечно, работа официанткой в задрипанном кабаке на окраине очередного не менее задрипанного города выглядела не так привлекательно, как статус иберийской чародейки – но Ольга всегда умела довольствоваться малым. К тому же легкие манипулятивные заклинания позволяли ей легко очаровывать многочисленных хмурых клиентов, вынуждая их оставлять щедрые чаевые – и этих денег более чем хватало на неплохую безбедную жизнь.

Ольга аккуратно положила засыпающую дочь обратно в манеж – и ребенок, закрыв глаза, тут же тихо засопел. Мама, склонившись, продолжала смотреть на мирно спящее дитя – и её сердце всё больше наполнялось радостью и счастьем.

И кажется, для Ольги не существовало большего счастья, чем быть матерью этого ребенка.

– Твой талант прятаться выше всяких похвал.

Ольга вздрогнула и тут же повернулась на знакомый голос, раздавшийся со стороны входных дверей. Она знала – и больше всего на свете боялась – что рано или поздно этот голос может снова прозвучать в её ушах. Страх, притупившийся временем, снова запылал в её сердце. Только лишь Ольге начало казаться, что прошлое безвозвратно осталось в прошлом, как оно решило напомнить о себе.

Неужели, спустя столько времени, иберийцы всё ещё жаждали совершить своё безумное правосудие?

В прихожей, держа руки за спиной и пристально смотря на девушку стоял Настоятель. С момента их последней встречи он ничуть не изменился. Разве что в бороду добавилось немного седины.

Ольга рефлекторно закрыла от него дочь спиной.

Настоятель смотрел на бывшую послушницу с разочарованием в глазах.

– Я не осуждаю тебя, – сказал он, приближаясь. – Поверь – я хорошо понимаю боль, с которой нужно было столкнуться. Ты не представляешь, как тяжело мне было отказаться от своего первенца и отдать его на воспитание в Союз. А теперь…

Он перевел взгляд на спящую Соню.

– Теперь мне предстоит отдать Союзу ещё и свою внучку.

Настоятель посмотрел на Ольгу и кивнул в ответ на незаданный вопрос.

– Евгений мой сын.

Ольга с презрением смотрела на визитера. Ей было плевать на прозвучавшее откровение.

– Черта с два я отдам тебе дочь, – сказала она.

Настоятель лишь вздохнул в ответ.

– С твоими талантами ты могла бы стать великой чародейкой, – словно не слыша её слов сказал Настоятель.

– Идите вы, вместе с вашим орденом, – процедила Ольга. – Оставьте нас в покое.

– Не могу, – приближаясь, сказал Настоятель. – Поверь, я сам желал бы того же. Но судьба первенца – это древнее правило, преступать которое нам не суждено.

– Убирайся прочь! – прокричала Ольга.

Соня проснулась, и комната тут же залилась детским плачем.

– Я бы хотел, – Настоятель продолжал приближаться, – правда хотел. Но есть вещи, которые гораздо выше наших желаний.

Ольга подалась, чтобы телом укрыть ребенка от наступающей угрозы, но не успела.

– Уверен, твоя дочь станет достойным рыцарем Иберии, – Настоятель вскинул ладонь и принялся легкими круговыми движениями водить ей по воздуху. – Она станет одной из нас.

Веки Ольги тут же наполнились свинцом, ноги начали подкашиваться.

– Не ищи её, – окутанная чарами, Ольга погружалась в темноту. Теперь она не слышала плач ребенка, в её ушах звучал только голос Настоятеля. – Больше она не твоя дочь.

Девушка хотела закричать, но на это не было сил. Она лишь упала на пол, лицом вниз не в состоянии подняться и что-либо сказать.

– У тебя больше нет дочери. Смирись.

Эти слова стали последним, что услышала Ольга, прежде чем потерять сознание.

******

Мы убрались подальше от Праги и остановились в небольшом городке, километрах в ста от столицы. По дороге мы попробовали обсудить, что делать дальше – но никаких дельных мыслей не возникло.

Вонты завладели дневником и алкафестом. Максим и Ольга были твердо уверены, что через два-три месяца они сумеют самостоятельно воспользоваться артефактом и дочитать дневник. Похоже, об этом же говорил и Милош во время нашей первой встречи, намекая на то, что при необходимости их орден сможет восстановить записи Адель и без моей помощи – просто на это потребуется немного больше времени.

Каждый из нас был подавлен случившимся – ответы, которые, казалось, маячили совсем-совсем рядом, вдруг ускользнули, путеводная нить оборвалась. Риски, на которые мы шли, в одно мгновение превратились в напрасный труд.

Кажется, мы очутились в глухом тупике.

Или же это было поражением?

Даже всегда уверенный в своих силах Максим теперь был чернее тучи. Стоило нам заселиться в мелкую придорожную гостиницу, как он без лишних слов заперся в своей комнате. Мне и Ольге оставалось только последовать его примеру.

На улицу к тому времени уже опустилась глухая ночь, но после всего случившегося спать мне не хотелось. Остатки адреналина и раздражение от осознания безвыходности, в которой мы очутились, держали меня в бодром состоянии. До самого рассвета я то ходил взад-вперед по номеру, то с ногами забирался на матерчатое кресло в углу комнаты и непрерывно, как четки, перебрасывал в голове факты, мысли и домыслы, надеясь найти путь из этого тупика. Под утро четыре стены очередной гостиничной комнаты начали прессом давить на меня. Накинув ботинки и со злобой хлопнув дверью, я вышел на улицу и побрел в первом попавшемся направлении.

Захолустный район, в котором мы очутились, встречал меня пустыми безлюдными улицами и редкими проезжающими машинами. Безликие одно- и двухэтажные дома, стоявшие вдоль дороги, почему-то казались ненужными и бессмысленными здесь – словно, в них не должно было никого жить.

Интересно, как появился этот городок? Ни заводов, ни фабрик, ни потока туристов – только дальнобойщики, ночевавшие где-нибудь рядом, да редкие путешественники вроде меня.

Бредя наобум, мне нестерпимо захотелось выпить чего-нибудь мало-мальски алкогольного. И тут же, как по мановению волшебной палочки, перед глазами возник небольшой магазин, с радостной неоновой вывеской «24».

Через минуту я вышел обратно на улицу, удерживая в руках бумажный пакет с бутылкой виски. Усевшись на лавочку, непонятно для кого установленную рядом с проезжей частью, я отвинтил пробку и сделал глоток. Алкоголь тут же разлился теплом по венам. Посмотрев на бутылку, я вдруг невольно улыбнулся воспоминаниям, которые по непонятной причине неожиданно нахлынули в голове.

– Eteritalienum, utoculis, – произнес я заклинание, которому научила меня Алиса во время одной из наших последних встреч.

Ещё совсем недавно мы спокойно и беззаботно сидели с ней у фонтана, смеялись и улыбались друг другу. Сколько прошло с тех пор? Не так уж много времени.

Но казалось, что пролетела целая вечность.

Теперь Алиса и теплые воспоминания о ней превратились в ветхое, призрачное прошлое, которое, наверное, мне вообще стоило как можно скорее навсегда забыть.

Постепенно алкоголь ударил в голову, и откуда-то из её глубин начали доноситься странные мысли.