Поединок трех сердец

Венеция вздохнула, положив голову на плечо полковника. Как долго ее сердце боролось с разумом! В тот вечер, когда Хантер стрелялся с Робертом, она открыла для себя правду – на свете нет никого, чей голос, прикосновения, поцелуи были бы так желанны, а жизнь – дороже собственной!

– Ты говорил наших средств недостаточно, чтобы купить дом, – продолжила Венеция, – Может быть с помощью моей дорогой тетушки это станет возможным? Она действительно очень богата, я не знаю размеров состояния, но такая помощь была бы лишь малой толикой.

– Я не был так самоуверен. Ты теперь свободна, это правда, но у леди Пембрук могут найтись лучшие предложения.

– Свободна? Я помолвлена с офицером, получившим медаль королевы и, дай подумать, с человеком, который обещал мне показать раскрашенных слонов! – озорная улыбка осветила лицо Венеции. – Чтобы там не думала тетушка…

Она склонилась, и мягкие волосы коснулись щеки Хантера. Долгие рассуждения остановил сладостный поцелуй, и после таких ласковых уговоров полковнику только и оставалось, что согласиться. И, хотя он не жаждал оказаться зависимым от богатых родственников, от помощи леди Пембрук было неразумно отказываться.

Письмо было написано и отправлено с обеденной почтой, хотя никто особо не надеялся получить быстрый ответ. Отослав весточку, миссис Маршал и вовсе забыла о нем думать, когда всего три дня спустя консьержка вручила ей толстый конверт, подписанный размашистым почерком. Венеция взбежала по ступенькам, полная предчувствий и, не раздеваясь, развернула послание из Пембрука.

Первые строки сразу же успокоили. С тетушкой все было в порядке, и богатая покровительница не слишком сердилась на племянницу за внезапное исчезновение.

«И все же, Венеция, я до сих пор нахожусь в растерянности. Почему ты уехала, не оставив адреса? Мне писал Роберт, притом неоднократно, он предпринял все возможное, чтобы разыскать тебя, однако безуспешно! Мои письма из Эриджа также вернулись, поскольку ты там больше не живешь, и я догадываюсь, (прости за откровенность), что покойный мистер Маршал потерял все свое имущество».

«Догадываюсь»… Это так похоже на Роберта! Свое участие в продаже Эриджа он весьма успешно скрыл от тетушки. Еще бы! Узнай обо всем леди Пембрук, она запросто вычеркнула бы племянника из завещания! Обобрать единственную близкую родственницу, почти сестру – такая низость не могла быть прощена! Венеция вздохнула. Спустя столько времени напоминание о поступке кузена больше не мучило душу, она перевернула лист и пробежала глазами по странице.

«Что до помолвки, моя дорогая, ты не могла сообщить ничего более отрадного. Как видишь, прежние догадки не были фантазиями старой одинокой женщины, для меня лишь остается непонятным, как мистер Хантер разыскал тебя и убедил снова надеть обручальное кольцо? Впрочем, как я предполагаю, ваша свадьба вряд ли состоится в ближайшее время. Твое наследство не настолько велико, чтобы обеспечить безбедную жизнь, а полковник пока еще не достиг тех высот, с которых можно не обращать внимание на деньги. В этом вопросе я готова оказать помощь и сделаю это сразу же по приезду в Лондон, где намереваюсь обосноваться на два месяца».

Сердце Венеции подпрыгнуло в груди. Она хотела еще раз перечитать письмо, но стук в дверь заставил отложить это приятное занятие.

– Миссис Маршал, к вам гость. – служанка предвещала появление мистера Джонсона, а через пару минут появился и он сам.

– Майор, – хозяйка квартирки протянула руку для поцелуя. – Рада вас видеть, проходите скорее!

– Я решил не откладывать в долгий ящик! – громкий голос гостя и его непосредственность уже стали привычными для Венеции. – Не далее, как сегодня утром мне удалось поговорить с начальством и что бы вы думали? Хантер может присоединиться к части, которая отправляется в Сент-Китс через месяц. Моя милая миссис Маршал – как бы хотел уже назвать вас другой фамилией – для вас это срок, я понимаю! Но зато потом вам не придется жить в вечной тревоге, пока муж находится где-то за тридевять земель на службе. Не знаю, что вам наговорил мой героический друг, наверное, отговаривал от всех этих «ужасов Индии», но взгляните на меня! Похож я на человека, измучанного тяжелым климатом и так называемыми невзгодами?

– Нет, майор, не похожи! – рассмеялась Венеция. Румяное лицо Джонсона, всегда бодрый вид и улыбка не оставляли в этом никаких сомнений.

– Вот видите! А кроме того, в городке как будто немного навели порядок… я хочу сказать вам не придется жить в глиняной хижине, это все глупые россказни. Правда балы у нас случаются нечасто, но вы вполне можете занять место покровительницы всего полка и взять это в свои маленькие ручки.

Джонсон пожал ее ладони и порывисто встал.

– В общем, поговорите обо всем с Хантером! Он знает, где меня искать, если вы согласитесь… я буду весьма рад!

Майор покинул Венецию так же неожиданно, как объявился и оставил в глубоких размышлениях. Теперь у нее возникли сомнения. Может быть, Джонсон прав? С тетушкиной помощью им ничего не помешает купить дом и заняться его обустройством, но рано или поздно Хантера призовет служба. Жить, каждую минуту ожидая разлуки, было бы невыносимо в любом доме, даже в таком, как Пембрук-холл! Единственное, чего опасалась Венеция в теперешнем положении – самой дороги. Она была изнежена заботами тетки и недавно пострадала от пожара, а потому боялась заболеть. Это же страшило и Хантера, о чем он напомнил, когда вернулся и обнял дорогую сердцу невесту.

– Я вижу вы с Джонсоном приняли против меня оборону, – нетерпение Венеции заставляло его улыбаться. – Но в последнее время меня заботит еще кое-что. Я хотел… еще до того, как мы обвенчаемся, я думал познакомить тебя с Аделью. В этот приезд я так и не посетил ее, а если мы отправимся в Индию, не смогу проведать даже на Рождество. Правда я не уверен, что это не будет для тебя тягостно… Я слишком долго скрывал само ее существование, и ты знаешь прошлое нечастной девочки.

– Перестань! – Венеция с укоризной взглянула на полковника. – Конечно, я поеду с тобой, если ты этого хочешь! Неважно, твоя Адель дочь или нет, она будет для меня таким же приемным ребенком. Ты забываешь, я ведь рано потеряла родителей и хорошо знаю, что такое быть сиротой. А на счет ее прошлого…

– Я ничего не могу изменить, – с горечью вздохнул Хантер. – но уверяю, в девочке нет ни капли от матери. Ее воспитанием занимаются в одном из лучших заведений, где, смею надеяться, помогут избежать такого порока, как легкомыслие. Мне лишь жаль, что она не может расти, видя перед глазами другой пример.

Уголки губ Венеции тронула улыбка. Строгость казалась чем-то несовместимым с характером ее жениха, тем более, если это касалось шестилетней малышки.

– А ты не думаешь, что Адель огорчится, узнав о существовании мачехи? Я не знаю… не уверена, что смогу достучаться до ее сердца и не обидеть. А уж пример из меня совсем никудышний.

– Мой милый ангел! Мне досталось сокровище, которого я не заслужил! – голос Мэтью дрогнул. – Не сомневаюсь, что вы поладите. У меня с души свалился камень, такая отрада – знать, что ты принимаешь меня со всеми прошлыми грехами и обязательствами!

В комнате надолго повисла тишина. Хантер не мог выразить чувства меньше, чем десятком страстных поцелуев. Всегда сдержанный, он слыл безнадежным холостяком, но теперь не мог дождаться дня свадьбы. Принадлежать друг другу без остатка, делить постель, проводить вместе долгие тихие вечера казалось ему вершиной блаженства и ради этого стоило поступиться сегодняшними страхами и сомнениями.

– Все это прекрасно, мой дорогой полковник, но ты уходишь от разговора… – вечность спустя Венеция с трудом оторвалась от любимых губ. – Ты так ничего и не сказал о предложении нашего заботливого друга.

– Месяц ожидания, а потом три недели в дороге, – на лбу Мэтью пролегла складка. – Я не уверен, что это лучший выбор. К тому же, ты сама хотела получить благословение леди Пембрук, а мы не знаем, что она скажет о помолвке.

– Письмо пришло сегодня. Тетушка рада за нас и хочет повидаться, в ближайшее время она приедет на зиму в Лондон, и мы сможет вместе нанести ей визит. Но знаешь, я и сейчас почти уверена – милая тетя согласится с тем, что твой друг Джонсон прав. Жизнь такая короткая, Мэтью, нам не стоит разлучаться ради удобств.

– Хозяйка такого имения, как Пембрук согласится с твоим отъездом в Сент-Китс? Быть не может!

– Ты ошибаешься, она сама со вздохом говорила мне, как мечтала повидать Индию. Думаю, тетушка была очень романтична в молодости, она меня поддержит!

– Я отказываюсь в это верить! – воскликнул полковник, – И потом… что если у тебя… если у нас… словом, нашим детям лучше будет расти в Англии.

Венеция порозовела. Мысли о ребенке пока не тревожили, она не замечала никаких опасных признаков, но теперь подумала о том, что ехать нужно не откладывая. К тетке, к малышке Адели и на место службы мужа. Слишком страстными были их короткие встречи и неприкрытым – желание Мэтью подержать на руках первенца….

Глава 31

Оставаясь верной своему слову, леди Пембрук приехала в столицу и распахнула двери для гостей и родственников. Пара дней у нее ушла на то, чтобы обосноваться с положенным комфортом и за это время не меньше дюжины визитных карточек оказалось на столике в прихожей. Среди визитеров были старые знакомые, дальняя родня и протеже, не появилась только дорогая племянница. Правда, она прислала короткую записочку, где извинялась за отсрочку и объясняла все заботами, так свойственными каждой невесте. Теперь, сидя в мягком кресле, леди Пембрук не прочь была обсудить все с Робертом, который поспешил приехать, освободившись на полчаса из цепких лапок жены.

– Так значит, вы с Венецией так и не виделись после ее отъезда? Это весьма странно, мой дорогой, – она на минуту отвлеклась от разговора, считая петли в вязании. – Ты не хочешь объяснить мне, в чем дело?

– Я не хотел бы это делать, мне не нравится огорчать вас, а по-другому, увы не получится, – Роберт быстро соображал, выискивая правдоподобный предлог.

– Неужели дело в миссис Бейли? Она не ладит с твоей кузиной?

– Габриэль ладит только с людьми, которые могут быть полезны. Остальными она просто пренебрегает!

– Это называется расчетливость, и ты мог бы разглядеть подобные приметы еще в пору ухаживания. Впрочем, в этом нет ничего дурного, хуже, когда привычки и стремления тянут к людям низкого круга.

Какое-то время они молчали, и Роберт смотрел как первый снег липнет к темнеющим окнам. Тетушка, как всегда, была проницательна, но к счастью, не настолько, чтобы разглядеть правду. Сколько бы Бейли не придавался любимым порокам, он по-прежнему жаждал увидеть кузину, с которой не встречался после рокового бала. Теперь, с приездом общей родственницы он все больше убеждался в том, что это неизбежно произойдет. Другой вопрос, что это будет за встреча. Он, связанный по рукам присутствием Габриэль, Венеция, окруженная неусыпным вниманием Хантера. Хуже этого ничего и придумать невозможно!

– И все-таки это неправильно! Миссис Бейли пора понять, что есть связи, которые ей придется поддерживать даже без личного интереса. Думаю, для этого она достаточно хорошо воспитана, – леди Пембрук прервала невеселые размышления племянника. – Я уже не молода, Роберт, и мне было бы отрадно знать, что вы с Венецией будете поддерживать другу друга после того, как меня не станет. И прошу помолчи! – она сделала предупредительный жест рукой, прерывая любые возражения. – В субботу я хочу устроить званый ужин, и ты должен пообещать, что приедешь. Твоей кузине я напишу сегодня. Для меня будет подарком увидеть вас снова в родственных отношениях!

– Будет кто-то еще? – Роберт старался придать голосу беззаботность.

– Небольшое общество. И можно слишком не церемониться, это не королевский прием! – спокойно заявила леди Пембрук. – Так я могу взять с тебя слово?

Роберт не знал, как еще ему расспросить про Хантера и был вынужден выразить согласие. Покидая тетку, он чувствовал, что вчерашняя апатия исчезла без следа – в нем зародилась, даже против воли, надежда на то, что Венеция приедет и будет на ужине одна. Это стало новым открытием для беззаботного кутилы. Каждый раз, когда он считал себя свободным от прошлых отношений, жизнь подбрасывала новую встречу и в груди снова разгорался пожар.

Сидя в экипаже, Бейли погрузился в меланхолию. Не стоило насмехаться над лирическими строками, которыми зачитывалась прекрасная кузина, те, кто их написал, очевидно знали, что такое страдание. Между любовью, поселившейся в его сердце, и прежними увлечениями была настоящая пропасть. Да, он любил Венецию и это чувство не поддавалось влиянию времени или расстояния. Оно по капле вливало яд в вены и отравляла ту радость, которую давала долгожданная финансовая свобода.

В эту минуту Роберт почувствовал настоящую черную зависть. Хантеру все эти муки были незнакомы, он получил желаемое, не пошевелив даже пальцем, просто потому что каждой женщине в первую очередь нужен надежный причал. Других объяснений беспутный граф принять не желал и с этого момента стал жить мучительным ожиданием будущей субботы и встречи с той, ради кого он пошел бы даже в ад.

Дни тянулись бесконечно долго. В отличие от полковника у Роберта не было серьезного занятия, даже карты и бильярд на время потеряли свою привлекательность. Граф несколько раз садился за письмо, намереваясь передать его при первом удобном случае, но строчки не ложились и перечитывая их, он комкал и выбрасывал каждое новое признание. К тому же, как назло, погода испортилась, а у Роберта в такие дни всегда болела голова. Это сделало его совершенно невыносимым, и к утру субботы Габриэль готова была пойти на что угодно, лишь бы избавиться от его общества.

– Ты еще не готова? – муж застал ее полулежащей в кресле.

– Нет и я, пожалуй, лучше останусь дома, мне что-то нездоровится. Передай леди Пембрук мои извинения. Она ведь не настолько самодурствует, чтобы возомнить, будто я ее игнорирую?