Поединок трех сердец

Со своего места миссис Маршал видела, как Хантер удаляется, чтобы перекинуться парой слов с соперником. Лицо Бейли, о чем бы он не услышал от бывшего друга, не выражало ничего кроме нетерпения. Граф кивнул, допил свой бокал и картинно раскланялся, чтобы исчезнуть в толпе гостей.

– Майор… вам известно, что у них на уме? – расспросить обо всем можно было только у Джонсона.

– Нет, дорогая миссис Маршал, ваш кузен похоже поддался на уговоры. А уж о чем у них будет «серьезный разговор», даже представить себе не могу. Хотите стакан лимонада? Шампанского?

Она, не разбирая вопроса, кивнула и заботливый друг вскоре вернулся с бокалом. Удивительный человек! Он сохранял прекрасное расположение духа и со всей энергией взялся развлекать даму. То, что Венеция его не слушает, казалось, ускользает от внимания вояки. Миссис Маршал иногда отвечала что-то вроде: «Да, вы правы» или «Неужели?», и этого было достаточно для поддержания беседы.

Время тянулось безбожно, а Хантер все не возвращался, нигде не было видно и Роберта, вместо «загулявших друзей», как выразился бы майор, к ним подошел один из слуг и вручил Джонсону записку. Пробежав ее глазами, спутник миссис Маршал не мог скрыть удивления, покачал головой и сразу посерьезнел.

– Что-то случилось? Только не скрывайте от меня ничего, если это касается Мэтью.

– Как вам сказать… Военная служба – это всегда неожиданные новости. Нужно быть готовым, так сказать, подняться по тревоге. К сожалению, Хантер примерно в таком положении, и я должен к нему присоединиться. Вы позволите проводить вас домой?

– Так его вызвали в часть? Прямо с бала?!

– Я не знаю подробностей, но беспокоиться вам совершенно не о чем. Думаю, через пару часов он сможет лично все объяснить…

Не чувствуя ног, Венеция поднялась и оперлась о руку майора. Ложь не обманула ее, никакие служебные дела не могли заставить Хантера бросить невесту на попечение друга. Уже в экипаже она вспомнила недавний сон – залитую кровью грудь Роберта и его прощальный шепот: «Не верь никому, кто скажет, что я тебя не любил!». Ее охватил настоящий ужас – такого не случалось никогда раньше. Если Хантер бросил сопернику вызов, а вероятно так все и случилось, завтра газеты напишут о смерти молодого наследника Пембрук-холла. Она не могла судить своего дорогого друга – чего еще можно было ожидать от офицера с его понятиями о любви и чести? Страшило другое – его будущая судьба. Разжалование, каторга…

– Майор – сказал она уже на пороге своей комнатки, прощаясь с бравым воякой. – Мы с вами знакомы совсем недавно, но прошу… умоляю вас, если вы испытываете ко мне хоть небольшое расположение… Остановите его!

– Если это будет в моей власти, – Джонсон растерялся. Его неловкая ложь не смогла обмануть миссис Маршал, а значит, она ожидала подобного поворота и для этого были причины.

Когда за гостем закрылась дверь, Венеции не оставалось ничего другого, как ломая руки, метаться по комнате. Прошел час, затем второй, но улица за окнами оставалась пустой, а звук подъехавшего экипажа не потревожил слух. Наконец ей показалось, что внизу хлопнула дверь. Не помня себя от волнения и страха, миссис Маршал кинулась к выходу, бегом преодолела лестничный пролет и, склонившись, разглядела внизу знакомый силуэт Хантера.

Он шел быстрой, легкой походкой – живой и невредимый. Это было уже слишком на сегодня. Горло сковал спазм, она прикрыла губы руками, чтобы сдержать рыдания и опустилась на ступеньки.

– Господи, Венеция! – Хантер помог встать, но идти она не могла. Оставалось подхватить свое сокровище на руки и подняться наверх, чувствуя, как вздрагивают ее плечи. – Что с тобой? Успокойся, прошу! Что тебе наговорил этот болван Джонсон?!

Добиться ответа не удалось. Хантер усадил невесту в кресло, метнулся в сторону столика и налил стакан воды, не зная, что еще предпринять. Она с трудом сделала пару глотков и подняла залитое слезами лицо.

– Ты жив, невредим!

– Конечно, что со мной могло случиться!

Хантер опустился на колени, сжимая ладони Венеции, но она тут же высвободила руки и обвила его шею, продолжая шептать неразборчивые слова. Губы были влажными и солеными, такими желанными, что несчастный полковник поддался внезапному порыву и поцеловал их со всей страстью, давно переполнявшей сердце. Венеция закрыла глаза и больше не противилась. Она задыхалась, развязывая его шейный платок и осыпая поцелуями любимое лицо.

– Ты правда не ранен? Я хочу убедиться…

– Нет, нигде ни царапины, но Венеция… ты сводишь меня с ума!

Было невероятно трудно бороться с собой. Еще труднее – переступить через условности и правила, до сих пор державшие их на расстоянии. Такая податливая, нежная и послушная, Венеция была не просто желанной. Хантер хотел обладать ею полностью, изучить каждый изгиб тела, заполнить, слиться, смотреть в затуманенные страстью глаза. Нежные пальчики ласкали его волосы и по затылку полковника побежали мурашки.

– Ты действительно этого хочешь? – его голос дрогнул и перешел на шепот. – Не станешь ни о чем жалеть?

Всего два шага – и их разгоряченные тела поглотила прохлада мягкой перины. Путаясь в бесконечных завязках и шнурках, Хантер чувствовал себя неопытным мальчишкой. Он хотел подарить Венеции столько нежности, сколько способен дать любящий мужчина, но никак не мог совладать с нахлынувшим желанием. Губы совершили путешествие от ямки на шее до подрагивающего плоского живота и в ответ на каждое прикосновение Венеция все больше распалялась, сминая простыни и закусывая губу.

– Иди ко мне!

Ее шепот сломал последний барьер. Хантер проник в свои владения, чувствуя, как напряглось от предвкушения ее пылающее тело, как пальцы впились в кожу, а с губ невольно сорвался горячий стон. Они двигались в унисон, как будто всегда составляли одно целое, и в этом безумном, качающемся мире не осталось ничего, кроме любовной жажды. Казалось, остановилось даже время. Когда расслабленная, переполненная негой Венеция взглянула на часы, было далеко за полночь.

– Ты не сможешь сегодня уйти, мы разбудим квартирную хозяйку! – она легонько поцеловала Мэтью в губы.

– Хочешь, чтобы я ушел? – он рисовал затейливые линии на обнаженной спине Венеции, то и дело перебирая длинные локоны.

– Нет! Я хочу другого! Уснуть без страха, без сомнений на твоем плече!

– Мы обвенчаемся как можно быстрее. Не сомневайся во мне ни минуты, просто засыпай. Теперь уже нет ничего, что может встать между нами.

От этих слов в душу Венеции закрался холодок. Она приподнялась на локте и заглянула в глаза Хантера.

– Скажешь мне правду, если я спрошу тебя кое о чем?

– Что ты хочешь знать? – Мэтью не изменился в лице, но улыбка сошла с его губ.

– Ты сказал ничего… никто не стоит между нами больше. Я хочу спросить… если это просто домыслы глупой женщины, ты меня простишь. Между тобой и Робертом… вы стрелялись сегодня?

Хантер ответил не сразу. Время, пока он молчал, подбирая слова, показалось Венеции вечностью, а сердце стучало так сильно, что каждый удар отдавался в груди.

– Я не мог поступить иначе, пойми! Есть вещи, за которые надо нести ответ. Я ведь никогда не был слепым, увлечение твоего… кузена с самого начало претило мне. Почему я не вмешался и не увез его под каким-то предлогом? Наверное, по той же причине, по которой он сам оставался в Пембруке. Венеция, мой друг… бывший друг, переступил грань, за которую переходить нельзя! Я должен был ему об этом напомнить.

– Это значит, – еле смогла выговорить Венеция и ужас сложившейся ситуации захлестнул ее с головой.

– Мы поговорили, – Хантер не стал продолжать.

– Поговорили? – повторила она безжизненным голосом. – И к этому причастна я? Но если обо всем станет известно?! Не думай, что я не понимаю, чего это тебе стоило! Конечно, я разделю с тобой любую участь, поеду куда угодно, мне все равно жить в ссылке или в Лондоне….

– В этом нет нужды, – признание растопило сердце полковника и взгляд его темных глаз снова потеплел. – Я мог застрелить его, это правда, но Бейли… думаю сейчас он пьет вино в своей гостиной, и надеюсь это станет для него уроком.

Хантер обнял возлюбленную и поцеловал в сладкие, такие желанные губы. Он не стал вдаваться в подробности и не сказал ни слова о том, как опустил пистолет, не желая отвечать на выстрел. Жалкий вид потрясенного Бейли, который так гордился своей меткостью и промахнулся с двадцати шагов, заставил отменить приговор. «Мой выстрел остается за мной!» – эти слова, (Хантер знал точно, что так и будет!) навсегда отпечатаются в памяти Роберта. И если это не остановит его, то рука Фемиды направит пистолет в грудь беспутного графа…

Глава 30

Как ни пылал Хантер желанием сыграть свадьбу, сделать это без промедления оказалось невозможным. Он не хотел подвергать Венецию всем тяготам долгого переезда и не видел возможности немедленно купить дом в Лондоне.

– Тогда, может быть, тебе стоит занять прежнее место? – разговор в который раз коснулся болезненной для обоих темы. – Твой замечательный друг обещал мне, что похлопочет обо всем, а к его мнению должны прислушаться!

– Ты не знаешь, что говоришь, – полковник поцеловал руку Венеции и посадил ее к себе на колени. – Нет, это не для тебя, мой ангел!

– Почему? Что со мной может случиться, если ты будешь рядом? Мне надо привыкать быть женой офицера.

Поцелуи, легкие как бабочки дразнили полковника, не давая вставить ни слова возражения. Временами он не мог поверить, что это происходит наяву – он был любим, и в любви этой женщины странным образом сочеталась детская непосредственность и сводившая с ума страсть. Она запустила пальцы в его волосы и прижалась щекой.

– Давай уедем отсюда поскорее! Все равно куда. Я не хочу больше ждать, мне страшно, вдруг тебя опять у меня отберут. Я все время думаю об этом … не пора ли написать в Пембрук? Бедная тетя до сих пор ничего не знает, такое молчание – огромная неблагодарностью с моей стороны. К тому же, – Венеция улыбнулась, – она отзывалась о своем дорогом госте с особой благосклонностью.

– Обо мне?

– Да. Ты не поверишь, но леди Пембрук заметила все очень давно. Она сказала, что ты – один из тех мужчин, кому, будь я свободна, можно без опаски отдать руку. Мне понадобилось больше времени, чтобы это понять…