Стезя Ерсака. По следам охотника

– Не знаешь? – нетерпеливо спросила Агнеша.

– Кроме того, что он рыжий, я в этой темноте ничего разобрать не могу, – она перестала пытаться напрягать глаза и снова уткнулась в книгу.

Рыжая еще совсем немного понаблюдала за мальчишкой, зацепилась взглядом за человека в тени, с которым он разговаривал, но, не заметив ничего подозрительного, тоже вернулась к чтению.

Совсем скоро за плотными покрывалами на окнах солнце исчезло, и в зале библиотеки стало совсем темно. Обе девушки выглядели чересчур уставшими и замученными, перечитав кипу книг и всякой иноязычной чуши. Агнеша была очень расстроена, что выудить ничего полезного не удалось, и ей хотелось продолжать. Но рана на груди совсем разнылась и горела, не давая покоя и умиротворенного чтения, поэтому пришлось идти в покои, которые ей выделила Княгиня.

Перед сном Греза проведала Рыжую. Обновила ей мази и повязки, принесла макового молока, чтобы облегчить страдания, от которого Агнеша все так же отказалась, и лекарь покинула покои. Растянувшись на мягких перинах, наслаждаясь наконец-то заслуженным спокойным отдыхом, она уснула в обнимку с подушкой.

Утром ее разбудила Греза, она сменила ей мази и повязки, долго жаловалась на то, что своей кровью Агнеша замарала простыни, а потом оставила ей чистую одежду и вышла. Завтрак принесли в комнату, Рыжая от удовольствия облизывала пальцы и тарелки, наслаждаясь пряной пищей и изысканными винами. Она не была уверена, что в скором времени сможет так сытно и вкусно питаться, поэтому наслаждалась едой до последней крошки.

Покинув комнату, все еще с тростью, борясь с нестерпимым жжением, которое мазь охладила совсем ненадолго, она заковыляла к выходу из дворца. По пути ее встретили Вук с Казимирой, последняя взяла ее под руку и помогла идти дальше. Агнеша краем глаза заметила, что Вук легонько пальцами касается бедра ведьмы, но решила не паясничать и не портить трогательный момент.

Толстый стоял около повозки с кучером, видимо, Княгиня согласилась выделить ему такое в качестве дополнительной награды, все-таки брюхо у него все еще было покрыто не зарубцевавшимся огромным шрамом. Который наверняка мог порваться от непрестанной езды на лошади или любых других физических нагрузок.

– Че морды такие кислые, будто вам в брагу нассали, – Толстый зашелся хохотом, при виде товарищей, – я ж не умирать еду, свидимся еще обязательно.

Агнеша первой попала в его медвежьи объятия и запищала от боли, когда он со всей силы прижал ее к своему животу.

– Сука! Щас кто-то из нас точно порвется! Пусти! – Визжала она, но Толстый продолжал хохотать и тискать ее, не обращая внимания.

Когда он все же выпустил ее из своего капкана, рубашка на груди у Рыжей вся пропиталась кровью. Казимира стала недовольно кудахтать, но увидев чересчур грустное и виноватое лицо Толстого умолкла.

– Прости, Сивоша, просто я за нее сильно переживаю, не хотела тебя так обидеть, – она похлопала его по плечу и заглянула в глаза, – не теряйся, ладно? Времена нынче неспокойные для Ерсаков, беречь себя надо.

– Твоя правда, – Толстый немного смутился, но потом сразу воспрянул и заулыбался, когда к нему в тиски полез Вук.

– Иди сюда, сукин сын, – Вук хорошенько мял ему бока, видимо пытаясь хоть немного отомстить за Рыжую, но Толстому было абсолютно плевать.

– Я такой многослойный, что твои щуплые ручки мне ничего сделать не смогут! – Толстый снова расхохотался, и все сразу расслабились, слыша это громогласное веселье.

Прощание было недолгим, особо говорить им было не о чем, да и незачем, и Толстый, сев в повозку, которая сильно прогнулась под его весом, исчез за горизонтом.

– Сразу к Княгине пойдем? – Агнеша снова ухватила за руку Казимиру, встревая между ней и Вуком, на что получила недовольные взгляды с обоих сторон.

– Если я не ошибаюсь, то до полудня она свободна и может тебя принять, поэтому можем еще подождать и… – Казимира бегло оглядела ее с ног до головы и тяжело вздохнула. – Или переодеть тебя и пойти, пока ты снова не стала похожа на какое-то грязное животное.

– Кто бы говорил о животных, под собаку ляжет же только су…

Агнеша не успела договорить, как получила ощутимый тычок в зашитое ухо и зашипела от боли. Вук скорчил недовольную рожу и пошел вперед, даже не удостоив ее ответной остротой. Идя следом за мечником, Агнеша заметила, что он сильно прихрамывает, хотя раньше этого не видела. Она наклонилась ближе к Казимире, и лепетом, так чтобы он их не услышал, спросила.

– А что с ним? Чего волочит ногу?

– Не помнишь? – Казимира даже не удивилась ее вопросу, – Буквально под самый конец сражения, до того как ну, до тебя в общем, тварь цепанула его хвостом и сильно распорола ногу. Не то чтобы рана была значительная, но пошло нагноение, и теперь лечение проходит с трудом.

– И что, даже знахарки помочь не могут? И ты? – Агнеша выглядела очень взволнованной, она знала, к чему приводят такие ранения, если их не суметь залечить.

– Я не сильна в целительстве, как и большинство ныне живущих ведьм и колдунов. А старые знахарки с деревень могут лечить только всякую чушь, а не такие серьезные раны, – она продолжала говорить все тише и тише, – Греза говорила, что есть вероятность, что история закончится отрезанием конечности.

Рыжая нервно поджала губы, и дальше они шли в тишине. Вук оставил их на этаже с гостевыми комнатами и ушел к Грезе, наблюдать за тем, как он хромает и молчит о своей боли и переживаниях, было просто невыносимо, но Агнеша не могла заставить себя говорить с ним об этом. Она представить не могла, как вообще надо поддерживать человека, который, скорее всего, может потерять ногу и остаться калекой до конца жизни.

Можно было, конечно, воткнуть ему палку, как у пиратов, чтобы он ковылял на ней до конца жизни, но разве после этого он сможет служить двору как защитник придворного колдуна? Сражаться так же хорошо как раньше и зваться первым мечом? Врятли.

Приведя Агнешу в приличный вид, Казимира напялила на нее мальчишеский камзол и брюки, потому что платья оказались ей слишком малы в плечах и ужасно топорщились, делая из нее дешевую уродливую куклу. После того как она вычесала ее, зачесала короткие растрепанные волосы на знатный манер и закрепила их на затылке какой-то побрякушкой из собственной коллекции, они стали подниматься к княжескому терему. Казимира уже сказала прислуге, чтобы Княгиню предупредили об их приходе, на что получила ответ, что та будет ждать их в своей приемной комнате, а не в тронном зале.

– Не будет торжественности? – Агнеша слабо улыбнулась, борясь со ступенями и не слушающимися ногами в узких штанах, – зачем меня тогда так вырядила?

– Это просто правила приличия, можешь перестать чесаться и дергаться, как больная, а то люди еще подумают, что ты плешивая или холерная какая-нибудь.

Агнеша недовольно цокнула и закатила глаза на такое оскорбление, но все-таки перестала теребить волосы и оставила одежду в покое.

Личную приемную комнату охраняло несколько стражей, но они расступились, завидев ведьму и Ерсака, пропуская их внутрь. Княгиня даже не подняла голову, лишь махнула рукой, приглашая их к себе, и стала дальше копаться в каких-то бумагах.

Агнеша искоса глянула на Казимиру, вопрошая, стоит ли кланяться или предпринимать хоть какие-то попытки к этикету, но та лишь едва заметно пожала плечами.

– Я знаю, какие Ерсаки неотесанные невежи, так что не нужно пытаться выдавить из себя приличие, – Княгиня тяжело вздохнула, она выглядела слишком уставшей для того, кому принято набивать брюхо и радоваться жизни, – Великий Князь сегодня плохо себя чувствует, поэтому так, с глазу на глаз.

Агнеша нервно закусила щеку и подошла ближе к ней, присаживаясь напротив. Несмотря на Княгиню, не следующую подобающей субординацией, Агнеша все еще чувствовала себя неуютно и сопротивлялась ее попыткам расположить к себе.

– Не буду расспрашивать, предполагаю, что ты расскажешь мне то же самое, что и все остальные? – она молча покосилась на Рыжую.

Агнеша неуверенно кивнула, общей договоренности насчет какого-то одинакового вранья не было, и ей не хотелось случайно подорвать выдуманную легенду.

– Тогда вот твоя награда, – она достала из ящика стола увесистый мешок, который звонко брякнул, – Великий Князь и его княжество приносит свои благодарности за избавление от чудовища с минимальным сопутствующим ущербом. Княжество надеется на дальнейшее сотрудничество в… в щепетильных вопросах подобного рода. Если тебе нечего больше сказать, то прошу оставить меня.

Агнеша заметила, как Казимира сжала платье и потупила голову, видимо, стоило больше ничего не говорить, ни о детях в жиже, ни о преследовании оставшихся Ерсаков.

– Благодарю вас, можете на меня положиться.

Агнеша сгребла мешок с деньгами со стола и встала, коротко склонив голову в знак прощания.

Вместе с Казимирой они быстро покинули комнату и стали опять спускаться по лестницам, чтобы попасть к гостевым комнатам.

– Она плохо выглядит, – подметила Агнеша, наклоняясь ближе к уху ведьмы.

– Ш-ш-ш, – Казимира приложила ей руку к губам и бегло огляделась по сторонам, – давай такое обсуждать где угодно, но не здесь. Здесь нас каждая ступенька слушает.

Агнеша не разделяла страха колдуньи, да и тем более не понимала, почему такой важный человек при дворе так страшится своей хозяйки.

Казимира сопроводила Агнешу в комнату и позвала Грезу, чтобы так снова обработала раны и наложила новые повязки, перед тем как Рыжая покинет двор. После того как все, наконец, оставили Агнешу в покое, она принялась собирать свои вещи и раскладывать вырученные деньги по разным местам, так, на всякий случай. Отвлек ее от этого дела настойчивый стук в дверь.

– Войдите! – раздраженно гаркнула Агнеша, не понимая, кого там могло принести, особенно если была необходимость стучаться. Вук и Толстый такой манерой не отличались.

Только дверь успела приоткрыться, как в комнату проник знакомый резкий фруктовый аромат. Голову Рыжей сразу вскружили нахлынувшие воспоминания об ученических днях, когда этот аромат и его хозяйка преследовали ее изо дня в день на каждом занятии.

Девушка нырнула в комнату, ее лисий взгляд сразу оглядел всю комнату, не упуская ни одну деталь, которую можно было бы использовать в разговоре. Роскошные золотистые кудри, каскадом спадающие на спину, и грудь ее легко колыхались, когда она подергивала головой, будто дикое животное.

Агнеша ощутимо напрягалась и покрепче сжала кошель, медленно убирая его под ногу, чтобы у вошедшей не было соблазна под шумок его унести. Рыжая почувствовала, как ее таранят зеленоватые глаза в хитром прищуре, пытаясь наложить какое-то колдовство, проникающее в душу и разум, но лишь недовольно фыркнула на эти попытки.