Стезя Ерсака. По следам охотника

– Сука стой! Я должен помочь ей! – он выдрал свою руку из ее тонких пальцев, но Алевтина ухватила его за грудки и подтянула к себе.

– Ей уже не помочь, а вот ты еще можешь выжить, – прошипела девушка и отпустила его, – решай, быстрее.

Вук на мгновение уставился в зал, где заседали колдуны. Оттуда доносились крики, проклятия и чувствовались всплески колдовства. Видимо, некоторые были не согласны с произошедшим.

– Там дюжина колдунов, которые порвут тебя в клочья, стоит тебе попасться им на глаза! – Алевтина снова ухватила его за руку и потащила за собой. – Ты будешь следующий, если сейчас же не уберешься отсюда.

Вук почувствовал, как к горлу подступил ком. Горечь во рту не давала спокойно вздохнуть, а кровь в ушах мешала хладнокровно мыслить, но он понимал. Понимал, что Алевтина права и против них у него нет и шанса. Нужно было бежать.

Вслед за златовласой девушкой он поспешил вниз по лестницам, нога ужасно ныла и на каждой ступени буквально кричала от боли. Хотелось самолично отрубить ее, лишь бы эти ощущения прекратились, но останавливаться на передышку было нельзя. Алевтина тащила его все дальше и дальше, а затем вывела на улицу и побежала к конюшням.

Вук уже издалека заметил рыжую лохматую голову Агнеши, мелькающую за подготовленной лошадью. Она удивленно вскинула голову, услышав шумные шаги, и уставилась на Вука, задавая немой вопрос.

– Ты сам ехать можешь? – спросила Рыжая, когда Вук с Алевтиной подбежали ближе.

– Могу, – коротко ответил он и ловко перемахнул через круп лошади.

Вук сам удивился, как спокойно прозвучал его ответ, и что голос даже не дрогнул, после бега по ступеням и всего произошедшего.

– Уезжайте как можно дальше, – Алевтина уже отходила от них, направляюсь обратно во дворец, – я буду на связи.

Рыжая все еще не понимала, что происходит, но она привыкла не задавать вопросов в ситуациях, которые походили на экстренные. Запрыгнув на лошадь, она пятками сжала ее бока и вместе с Вуком, следующим за ней, они двинулись в путь.

Единственное, о чем думала Агнеша, это была Казимира. Было слишком странно, что Вук оказался отдельно от нее, и самый неблагоприятный исход подкрадывался в мысли сам собой.

***

Лесьяр уныло брел по степи, изредка поглядывая в сторону Мала, который дремал под тенью одинокого дерева. Овцы совсем разбрелись, и приходилось проверять, не ушел ли кто в лес случайно, а то от батюшки можно было и схлопотать по заднице. При мыслях о заднице, та болезненно заныла. Последняя порка за ночные похождения еще давала о себе знать, напоминая о том, что до следующей вылазки придется подождать, иначе сидеть вообще не получится.

Он уже собирался возвращаться к Малу, как вдруг услышал что-то непонятное из травы подальше. Лесьяр огляделся по сторонам, но не увидел ничего и никого подозрительного и решил подойти поближе.

Вроде чудищ давно не появлялось в округе, батюшка говорил, что это Мирожит их отвадил, но Лесьяр думал, что всему виной тот пожар в лесу. День тому назад все вспыхнуло, загремело, будто погреб винный подожгли, а к вечеру затихло. Странно было, конечно, но то, что чудищ меньше стало, и в полях потише было, дак это уже хорошо.

Сделав еще пару шагов вперед, он вдруг увидел человеческую руку. Лесьяр хотел было уже испугаться и убежать, но пальцы будто дрогнули, а потом и вовсе сжались в кулак.

– П-помоги… – проскрипел голос из травы.

Лесьяр весь побелел со страху, подумал даже, что его рыжие волосы сейчас поседеют, но учения Мирожита говорили, что каждому нуждающемуся помочь надо чем сможешь, поэтому парень решил мужаться. Тем более любопытство так и разгоралось внутри, подначивало подойти и узнать, понять, вынюхать что-то новое и необычное в его жизни.

Он сделал еще пару шагов и остановился. Перед ним лежал обнаженный человек, весь заляпанный кровью, грязью и пеплом. С самого леса за ним тянулась черная прожженая тропинка, доходила прямо до его пяток и обрывалась. Лесьяр слышал, как кровь закипает в ушах и отстукивает в такт сердцу, а к горлу накатывает ком от запаха мертвечины и гнилья.

– По-мо-ги, – снова заскулил незнакомец, даже не поднимая головы.

Лицо его было скрыто под длинными русыми волосами и пышной бородой, свалявшейся от земли и грязи, в которую тот уткнулся лицом.

Лесьяр закрыл глаза, глубоко вдохнул, борясь с желанием опорожнить желудок прямо здесь и сейчас, и перевернул незнакомца на спину. Все его тело было испещрено множественными старыми шрамами, а новые раны сильно кровоточили. Лесьяр убрал ладонью волосы с его лица и отодвинул пальцем веко, чтобы заглянуть в глаза.

Обычные, человеческие.

Голубые, как у него самого, и такие же блеклые.

Лесьяр еще раз устало вздохнул, и, схватив пострадавшего за руку и за ногу, закинул того на плечи. Он хоть и был рослым, мышечным и ужасно тяжелым, но и Лесьяр не пальцем деланный. Он то знал, что девкам нравится крепкое тело, оттого и занимался не покладая рук.

Дотащив тело до Мала, он скинул ношу под дерево и устало застонал. Мал с испуга весь переполошился и, вскочив, запнулся за свою же ногу и упал.

– Мать твою за ногу! Лесик! Что за нахер! – стал ругаться Мал, растирая ушибленную поясницу. – Че за жмура ты ко мне притащил?

– Не жмур это, гляди, – Лесьяр указал на подрагивающие пальцы незнакомца, – живой он.

– И в правду, – Мал удивленно вытаращился на постанывающее и шевелящееся тело, – а ты где взял-то его? Это кто такой?

– Да я че, знаю что ли? Нашел вот, в траве валялся, – Лесьяр пожал плечами. Рассказывать про жженый след из леса ему почему-то не хотелось, – может, разбойники какие или дикари с леса его подрали, а там уж обворовал, кто первый добрался.

Мал согласно закивал. Не особо он мог похвастаться разумностью и догадливостью, оттого вряд ли мог что-то заподозрить и начать задавать вопросы.

– Я тогда останусь пасти, – он отполз обратно к дереву на свое нагретое место, – а ты неси его домой.

Лесьяр беззвучно согласился кивком и, еще немного передохнув, снова поднял на себя тело и поволок его в сторону приюта. По дороге домой он перебирал всевозможные варианты разговора с батюшкой, не зная, стоит ли ему замалчивать какие-то детали или нет, но решил, что старик уже слишком дряхлый и блаженный, чтобы лишний раз беспокоится о новых видах нечисти и в чем-то подозревать непрошеного гостя.

Через пот и слезы, с кучей передышек, Лесьяру все таки удалось приволочь незнакомца к порогу приюта. Он затарабанил ногой в двери, надеясь, что ему все-таки откроют. Еще раз опускать и поднимать тело на плечи он явно бы не осилил.

Дверь ему открыла маленькая Ганя. Сначала она испуганно таращилась в щель, не решаясь пустить брата, но тот начал громко крыть ее всеми известными бранными словами, и девочка испуганно пустила его внутрь.

Лесьяр поволок гостя дальше по комнатам, кинул его на первую попавшуюся кровать и наконец-то смог вдохнуть полной грудью. Ганя тем временем пряталась за дверным проемом и внимательно за ним наблюдала, испуганно вытаращив свои огромные голубые глазешки.

– Что стоишь? Ладу позови! – гаркнул на нее Лесьяр, и Ганя испуганно умчалась, оставив дверь приоткрытой.

Пока он ждал Ладу, чтобы та смогла поухаживать за их гостем, он заметил, как в дверном проеме стали появляться любопытные глаза его братьев и сестер. Вот о том, чтобы провернуть все незаметно, он как-то не побеспокоился, да и ладно, рано или поздно все равно бы все узнали.

Лада пришла очень злая, она ругала Ганю, липнувшую к ноге, пока не заметила Лесьяра, сидевшего у кровати, на которой развалился какое-то полумертвое голое тело.

– Вон! – шикнула Лада и махнула рукой в сторону двери, – и двери за собой закройте.

Лесьяр тоже хотел подняться и уйти, повинуясь всеобщему указу женщины, но та жестом усадила его на место, намекая, что им предстоит разговор, в отличие от всех остальных.

Ганя еще некоторое время мялась в дверном проеме, не желая уходить, но Лада бросила на нее злобный взгляд, и та, пискнув со страху, выпрыгнула наружу, захлопнув за собой дверь.

– Ну рассказывай, – девушка без стеснения стала осматривать нагого незнакомца, – и желательно без сокрытия подробностей, как ты любишь.

– Да тут и скрывать то нечего, мы с Малом пасли овец, я к лесу пошел, посмотреть, не убежала ли какая паршивая туда, а там этот, – Лесьяр ткнул пальцем в пятку, свисающую прямо у его головы, – лежит ни живой, ни мертвый, ну а мне че делать то» взял его и понес, вдруг он жизнью обиженный, а нам знаешь ли… Положено помогать всем и каждому нуждающемуся.

– И что же это? Просто валялся? Без вещей, без ничего? – Лада даже не посмотрела на Лесьяра, но тот знал, что она хитро щурится, как всегда подозревая его во вранье.

– Да и я удивился, потрогал его, глаза открыл, но не нечисть он, да и пахнет по-человечески… говном и смертью…

– Эй! За языком следи, – шикнула на него Лада.

– Говно – это обычное слово, запрети мне еще жопу жопой называть.