Морок

***

Королева рыдала взаперти два часа. И оба часа безутешно.

В конце концов, дальше так продолжаться не могло. Необходимо было принять какое-нибудь решение. Неважно, насколько оно будет продуманным, главное – нужно было действовать. Хотя бы взять и казнить флейтиста. Или лекаря? Потому что, а зачем он его спас? Кто его просил?

Да, оставалось только небольшое недоразумение. Вопрос о справедливости казнь не решала. Для чего Евтельмина столько лет мучилась почем зря, а эти мерзкие маги кушали с ее стола и на её же стол ей и гадили. Она столько лет страдала, а они возьмут и вот так просто умрут? Чик – и всё? Ну уж нет.

Тут надо было что-то придумать. Что-нибудь такое… И в эту минуту Евтельмина впервые, пожалуй, за всю жизнь ощутила приступ сентиментальной любви к своей бабке, Клариссе Мудрой, той самой, которую она презирала и ненавидела всю жизнь, считая, что так поступать с магами было нельзя. Можно! Еще как можно, и нужно!

Вихрем Евтельмина ворвалась в обеденную залу и радостно улюлюкая, подобно самому пошлому дорожному разбойнику, схватила со стола тяжелые подсвечники и один за другим принялась метать их в любимый витраж.

«Какой позор!» – подумала про себя королева, радостно запуская в витраж башмачок.

Постепенно перекидав все доступные тяжелые вещи в окно и не добившись желаемого результата, королева устала и выдохлась.

Теперь она сидела прямо на полу и тяжело дышала. На злость сил не хватало.

Витраж стоял, как и раньше, Светозара на нем по-прежнему воздевала руки к небу, но теперь не в мольбе, а как будто обращаясь к высшим силам, чтобы те посмотрели на недостойное поведение королевы.

– Ну жалуйся-жалуйся, – погрозила Евтельмина ей кулаком.

Настроение королевы улучшилось, и она велела подавать к ужину.

Пока Евтельмина, в одном башмаке, прихрамывая, торопилась в собственные покои, её догнала жена лекаря:

– Моя королева, – тяжело дышала ей в подбородок низенькая услужливая толстуха. – Женщина, которую мы сегодня нашли на улице…

– И что? – нетерпеливо прервала её Евтельмина.

– Ничего-ничего, моя королева, – опешила жена лекаря, торопясь убраться, интуитивно чувствуя, что единственное, чем её сейчас удостоят, так это затрещиной.

– Стоять! – выкрикнула Евтельмина.

Толстуха присела ещё ниже на своих пухленьких толстых ножках и говорила теперь даже не с подбородком королевы, а с областью пупка.

– Мой муж, лекарь, послал уведомить, что женщина жива…

– Мне-то какая разница? Она моя родственница что ли?

– Нет!

Королева медленно огляделась в поисках какого-нибудь тяжелого предмета, чтобы запустить им в назойливую потеющую фрейлину, болтающую с ее юбкой.

– Как вы мне все надоели!

– Она не родственница, но она знает…

– Где сидит фазан? – устало зевнула королева.

– Нет, – растерялась лекарская жена. – Это вряд ли. Впрочем, если вы велите, я тотчас узнаю… Она знает, где тот, кого вы ждёте.

– А я кого-то жду? – уточнила королева, приподнимая брови.

– Ну, флейтист говорит, что да…

– Помилуйте, флейтист знает, кого я жду, женщина знает, где те, кого знает флейтист. Может, вы без меня там сами как-то? Все вы знаете, кроме меня.

– Ну, – засмущалась жена лекаря, польщенная похвалой и не замечая сарказма.

– Знаешь, что, милая. Мы поступим вот как, – заявила королева, все больше распаляясь. – Я прямо вот сейчас разгоню всех советников, и назначу вас, тебя и всех тех, кто там всё знает. А руководить делами Края вы будете прямо из земли! Недолго, но громко!

– Не поняла, моя королева….

– Живьём! Закопаю!

Толстушка бросилась бежать прочь от королевы, но, запутавшись в собственных ногах, неподалёку рухнула с оглушительным треском.

– Ну что за мода пошла? – недовольно возмущалась королева. – Что это такое? Подойдут, а потом отойдут и обязательно падают. Что за люди!

Королева устало глядела, как невдалеке барахтается на спине, как майский жук, придворная дама. Как, перевернувшись, она отползает в сторону лабораторий. Ей хотелось подойти поближе и решительно пнуть это тело, да побольнее. Но королева была хорошо воспитанна…

И в то же время какая-то невыносимая жалость к людям, лишённым магических способностей, таким людям, как она сама, охватила её. Наблюдая лекарскую жену, она и себя видела так же беспомощно борющейся с обстоятельствами. Да, маги были хитры и коварны, мстительны и злы. В этом она убедилась на примере собственной жизни. Но без их помощи человечки так и будут цепляться за жизнь, как толстушка, за пол, пытаясь хоть немного, хоть чуть-чуть избежать того града неприятностей, который со всею щедростью сыплет на них судьба.

Евтельмина подошла и помогла встать женщине.

– Скажи мне, несчастная, ведь ты не обладаешь никакими магическими талантами?

– Что вы?! Что вы, моя королева! – засуетилась толстушка.

– Ну, в общем-то, я так и знала. А муж?

– Нет! Нет! И нет!

– Ты и твой муж у меня. Сейчас же! И никому ни слова! Ну, что стоишь? Бегом!

Через некоторое время с соблюдением всей возможной секретности в покоях королевы заседал временный совет. Докладывала сама королева.

– Итак. Раньше я по всему Краю искала людей, имеющих склонности и навыки магического искусства. Но после того, как оказалось, что Край ими переполнен, так сказать, выше краю, настоящим делом для меня стало – найти простых людей, без всяких дурацких способностей. Не совру, если скажу вам, что мы с вами, пожалуй, единственные в ближайших окрестностях простые нормальные люди…. И наша задача – выжить в этом супе из всевозможных магических приправ…

До полуночи судили да рядили заговорщики во главе с Евтельминой, как им быть, чтобы простых людей сохранить, потому что эти ведьмы да колдуны столько зла причиняют им, взять хотя бы любимую королеву… Искали решений, как сделать так, чтобы магия помогала людям, а не вредила.

Ближе к утру призвали к себе излеченную женщину, которая рассказала им, что при дороге сейчас находится тот, кто вернёт магию в Край и поставит её на службу людям. Найденная вызвалась отвести малую дружину к тому месту, чтобы доставить юношу во дворец.

Оставалось только одно: поверить, что юноша поставит магию на защиту людей, или поверить, что юноша войдет во дворец, чтобы захватить власть над людьми. От этого зависело всё будущее Края.

***

– Однако, и выдвигаться пора, братцы. Кто куда, а у меня ещё много дел в этой жизни, до смерти, боюсь, – всё не поспею. Смертушка-то моя близко совсем, вон ногу уж отхватила, – сжав зубы от боли проговорил Казимир.