За все, чем мы дорожим

– Если что, я рядом. Да и доктор Картье здесь.

«Если Зои здесь, то Асахиро наверняка где-то рядом». И действительно, все трое контракторов стояли чуть поодаль. По лицам Асахиро и Стивена, как обычно, нельзя было прочесть никаких эмоций, и только взгляд Дарти ясно говорил: «Как же так? Не верю». Хмурый Нил стоял рядом с таким же хмурым Фернандо Оливейрой, обнимавшим тихо всхлипывающую старшую дочь. Младшая взахлеб рыдала на плече у коммандера Хендрикс и обещала «пойти в ударную группу, вот как сеньорита Алла, и всем устроить!». Селин гладила девочку по голове и говорила что-то утешительное, но и у нее самой в глазах застыла печаль, как и у стоящего рядом Враноффски.

По лицу Габриэль текли слезы, но она не вытирала их и вообще как будто не замечала. Эрик, когда был маленьким, часто вел себя так же. Братишка терпеть не мог, когда его видели в слезах, и говорил: «Это глаза плачут, а я – нет». Рядом с Габриэль, взяв ее за руку, стояла Флёр. Рафаэль подошел к ним, бережно поддерживая Имельду.

– Здравствуйте, коммандер, – тихо сказала Флёр. – Имельда, дорогая, давай отойдем. Нашим супругам нужно поговорить.

Имельда понимающе кивнула, позволив подруге отвести ее в сторону.

Габриэль взглянула на Нуарэ.

– Думала, он вечный, – сказала она.

– Знаешь, я тоже так думал, – ответил Рафаэль и обнял ее. Она не отстранилась. Еще каких-то шесть лет назад Рафаэль отдал бы за это весь обитаемый космос и половину необитаемого, а теперь спокойно обнимал ее – как сестру.

Тогда

В космофлоте давно шутили, что слова «Сирокко» и «штатный вылет» не сочетаются. Даже адмирал Андраде, далекий от всяческих суеверий как никто другой, предпочитал воздерживаться от прогнозов. «А то знаю я вас». «А чего нас знать? – обычно парировал капитан. – С Деметры вернулись спокойно, на Аквамарине вообще приятная морская прогулка вышла, на Маринеск вы нас не посылаете». И действительно ведь не посылали, с тех самых пор. Габриэль, впрочем, была даже благодарна командованию, если это и правда решение в верхах, а не случайность. Хорошая планета… только вот за последние пять лет желания возвращаться у Габриэль не возникло. И еще лет пять точно не возникнет.

Тем более что и без Маринеска было чем заняться. То подозрительная деятельность на Деметре, хотя, казалось бы, после того, что там наворотили терране, там жить-то нельзя, не то что какую-то деятельность разворачивать. То Аквамарина, к которой тянет лапы то Терра, то Лехана, то обе сразу. Собственно, на Аквамарине сейчас «отдыхала» Селина Хендрикс, даже прислала несколько снимков красивейших закатов. Официально она считалась стажером в службе безопасности сомбрийской научной станции, реально, разумеется, занималась тем же, чем и всегда – отслеживала не в меру любопытных личностей и обеспечивала, чтобы их в этой жизни уже вряд ли что-то интересовало. И теперь вот опять вездесущая Лехана.

Габриэль скрипнула зубами. Временами она начинала понимать сержанта Карреру, мечтавшего скинуть туда с орбиты ядерную бомбу. Казалось бы, Лехану уже не раз и не два осаживали, в том числе благодаря информации, которую добыл Фернандо Оливейра – но казалось, что у нее, как у спрута из старой сказки, вместо каждого отрубленного щупальца вырастает пара новых. А то и целый пучок. И сейчас эти щупальца опять потянулись к сомбрийским конвоям с медицинской техникой. А по каналам той же Селины пришла информация, что в леханских частных армиях видели «запрограммированных» высоких уровней. Два и два в Теневом союзе складывать умели. И Сомбра решила действовать на опережение. Регулярные части обеспечивали спокойный проход очередного конвоя, а Тени отправились разыскивать пиратскую флотилию, повадившуюся устраивать грабежи.

Помимо «Сирокко», на задание вылетело еще четыре корабля Теневой флотилии, в том числе «Нот» под командованием Нила Росса. Капитанское звание и корабль Росс получил совсем недавно и на совете весь светился. Хотя вот уж кто натерпелся от Леханы и чудом остался жив. Но Росс горел желанием хотя бы сейчас «наподдать кактусоедам». «Самим бы не наподдали», – думала про себя Габриэль, слушая рассказ о совете.

Впрочем, пока все шло спокойно. Пираты не показывались, во всяком случае, не приближались. Были сигналы тревоги, но потом Рош спокойным голосом сообщал, что нарушитель спокойствия ликвидирован, а уж был он зондом-разведчиком или ракетой – уже никто не узнает. В непосредственное столкновение никто не совался, и на том спасибо. На самом корабле тоже ничего из ряда вон выходящего не наблюдалось. Приходила Алла – проверить, все ли в порядке с имплантом, и намазать заживляющим гелем сбитые костяшки. Конечно, опять схватилась со Снайпером и закономерно пересчитала собой все углы в зале. Впрочем, к большому облегчению Габриэль, Алла не пыталась с ним равняться, как когда-то Селина. Просто училась у хорошего бойца, набивала синяки и не расстраивалась. Она, кажется, вообще никогда не расстраивалась. Габи полюбила в свободные часы болтать с ней в отсеке экипажа – Алла успела много где побывать и рассказывала о своих приключениях охотно и с большим юмором.

А сейчас дежурил Джон, и можно было спокойно пить травяной чай, листать на планшете статьи по педиатрии и выписывать рекомендации для Виржини, у которой полгода назад родился сын. Да, Виржини, поправив в клинике здоровье и нервы, заключила семейный союз с инженером-энергетиком, дальним родственником Дома Донагью, флегматичным, как десять китов. Габриэль даже однажды заглянула к ним в гости. Конечно, чудес не бывает, Виржини по-прежнему была полноватой и эмоционально нестабильной, но прежних истерик с ней после лечения не случалось ни разу, а над ее перепадами настроения супруг добродушно подшучивал: «Так, плановые три круга по потолку и продолжаем разговор». А вот Аньес уже не было в живых. Вскоре после свадьбы Виржини ее нашли мертвой в каком-то кабаке в доках, чуть ли не в «Черной дыре». Передозировка наркотиков. К Габриэль по этому поводу даже приходили репортеры, якобы из криминальной хроники. Оказалась паршивая газетенка со светскими сплетнями. Да хоть правительственное издание, Габриэль было не до того, а Флёр – тем более. У маленькой Ли тогда как раз резались зубы, да еще они с Флёр подхватили на редкость мерзкий вирус. Примчавшийся помогать Жан – как-никак, биологическим отцом Ли стал именно он – свалился за компанию. А вернувшаяся из вылета Габриэль хотела провести время с близкими и позаботиться о них, а не рыться в грязном белье сестры, которую давно и за сестру не считала. Словом, репортеры убрались очень быстро.

Габриэль тряхнула головой, отгоняя неприятные воспоминания. Это было давно. Сейчас Ли уже три года, настоящий сорванец, и они с Флёр ждут ее дома. Вот она – та лучшая в мире семья, которую Габи когда-то обещала отцу. Рекомендации для Виржини, пожалуй, подождут, все равно до возвращения их не отправить. А пока можно, скажем, зайти к Алле в ее закуток, у них как раз должна уже закончиться тренировка… Но стоило Габриэль выйти из каюты – ее сбило с ног страшным ударом, сотрясшим весь корабль.

Сейчас

– Ты его родных не видел? – спросила Габриэль, немного успокоившись. – Они вообще приехали?

– Наводил справки, – ответил Нуарэ. – Они улетели на Стеллариум III. Совсем недавно.

– Ничего себе поворот, – Габриэль нахмурилась. – Мы были ему второй семьей, а его собственная семья даже похоронить не смогла. Или не захотела.

– Это как-то неправильно, – сказала подошедшая Имельда.

– Врагу не пожелаешь, – согласилась с подругой Флёр.

Церемониальная рота внесла на траурную площадку погребальную капсулу, накрытую республиканским флагом. Этот флаг после церемонии отдают родственникам погибшего. Но кому теперь его принять? И тут Рафаэль увидел ее. Хрупкая девочка, поразительно похожая на своего отца. Тот же прямой открытый взгляд, те же глаза цвета пыльной травы. Траурное белое платье на ней было явно с чужого плеча. Не проронив ни слезинки, она приняла аккуратно свернутый флаг от командира церемониальной роты. По команде прозвучал троекратный прощальный залп. После техник включил автоматику, и капсула медленно отправилась на ленте транспортера внутрь погребального комплекса. Там тело капитана Да Силвы станет землей, которая даст жизнь дереву, посаженному в его честь.

Тогда

Жоао Да Силва не был пилотом, который в буквальном смысле слова врастает в корабль и чувствует его всем телом. Хотя, понятно, в команде наемников чего только ни приходилось делать, и пилотировать тоже. Но еще до того, как по внутренней связи раздалась многоэтажная брань Коула, перекрывая истошно воющую сирену, капитан каким-то необъяснимым чутьем уже понимал: «Сирокко» отлетал свое. Когда их подбили хундианские пираты, было отчетливое чувство: да, есть проблемы, но корабль на ходу, выберемся. Сейчас же капитан уже с момента удара физически ощущал, что самим не справиться. Коул отчитывался о повреждениях, и Да Силва лишь кивал: его догадки подтверждались на глазах. Управление вышло из строя, повреждена система регенерации кислорода… Корабль еще держался, но именно что «еще».

Нет, но каковы же сволочи! Ведь подбирались уже, прощупывали почву, но Рош с помощниками был начеку, да основное автоматика и без него отбила – любой уважающий себя корабль защищен от всякой летящей в его сторону дряни. С пиратами тогда не повезло, но сами сглупили – не ожидали нападения, системы были в базовом режиме, и автоматика не сочла то, чем по ним стреляли, достаточно серьезной угрозой – дескать, не те скорости, пассивной защиты хватит. Не хватило. Но сейчас-то режим экстренный, в просторечии «сшибай все, а там разберемся»! Ну и как эта дрянь смогла подобраться? И еще вопрос, где хозяева этой хреновины. Потому что, если у них ракеты так хорошо прячутся, прямой встречи «Сирокко» точно не переживет.

Все это промелькнуло где-то на фоне сознания и исчезло – некогда думать, чем и почему прилетело, пора разбираться, что делать дальше. Максимально закрыться от систем обнаружения, уйти в полное радиомолчание, сделав исключение только для одного сообщения по самому зашифрованному каналу. И лучше не на всех, а адресно – меньше шансов, что засекут. Враноффски доложил, что ближе всех «Нот» – значит, вызываем Росса. И надеемся, что удастся продержаться. Лично Да Силва собирался сделать для этого все. Он включил общую связь.

– Леон, – к чертям субординацию, уже не до нее, – корабль хоть как-то управляется?

– Только в ручном режиме, автоматику выбило. И мы без штурмана. Тьфу, то есть Деверо жив, – быстро поправился Леон, – но его кресло сорвало с креплений. Он в медотсеке с переломами.

– Себ, у тебя как?

– Как ни удивительно, все работает, – Рош был спокоен даже сейчас. – Ситуация под контролем, все целы.

– Отлично, бей все, что сунется, разбираться потом будем. Юджин, что у тебя?

– Ни хрена не слушается! – до сих пор Коул рапортовал вполне официально, но тут его прорвало. – До резервной системы не могу достучаться.

– Уводи своих из машинного отделения, кто еще остался. Раз управления нет, нечего там делать. Чем меньше помещений, тем дольше продержится регенерация кислорода.

– Как ее перекинуть-то, когда выбило все… – пробурчал Коул, продолжая чем-то щелкать в своих владениях. – Если только из рубки.

Все именно так, как предполагал Да Силва. Он помолчал секунду, глубоко вдохнул и спокойно проговорил:

– Значит так. Сейчас у нас два варианта. Или мы ложимся в дрейф и ждем помощи – но тогда мы беззащитны перед дальнейшими атаками.

Из отсека экипажа сержант Каррера коротко, но весьма красочно сообщил, что он об этом думает.

– Полностью согласен. Вариант второй: тянуть вручную, насколько в рубке хватит кислорода. Рискованно, но повышает наши шансы дожить до помощи. При активации резервной системы помещения корабля отрезаны друг от друга, так что связи с рубкой не будет.

– Понял, – бесцветным голосом отозвался Леон.

– Ничего ты не понял, – парировал капитан. – Пошел вон из рубки. Я еще не забыл, как управлять тяжелым кораблем.

– Капитан! Я пилот, и мне…

– Тебе еще летать и летать, – осадил его Да Силва. – Закон моря и космоса: последним с корабля уходит капитан. Пошел вон!

Леон молча повиновался.

– Что вы такое удумали? – возмущенно воскликнула Габриэль. – Вы же…

Слово «погибнете» она выговорить не смогла.

– Габи, девочка моя, – капитан тепло улыбнулся, хотя Габриэль не могла его видеть, – мы с тобой уже говорили, что волшебников в этом мире не бывает. Бессмертных тоже. Рано или поздно мое время придет. Я не хочу зарастать мхом в отставке. И тем более не хочу, чтобы кто-нибудь из этой леханской швали звался убийцей Да Силвы.

– Много чести! – вполне различимо фыркнул Враноффски.

– Согласен. Если меня убьет сам космос – я не хочу для себя лучшей судьбы. Да и, в конце концов, я сказал «рискованно», а не «смертельно». Может, еще и рано меня хоронить. Может, эта штуковина еще и продержится. Впрочем, если и нет – я неплохо пожил на этом свете. А вам еще жить. Так что хватит спорить, берегите кислород.

Экипаж молчал. Нуарэ пробормотал почти про себя: