За все, чем мы дорожим

– Это тот самый момент, когда мне бы хотелось надеяться на лучшее.

– Как говорили ваши дальние предки, Рафаэль, – улыбнулся капитан, – делай что должен, и будь что будет. Я не француз и уж точно не рыцарь, но они говорили верно.

Ударом кулака он отключил связь и направился в рубку. Путь пролегал через отсек экипажа. Отряд Карреры смотрел встревоженно, но лишних вопросов не задавал. У них, кажется, никто не пострадал – во всяком случае, серьезно. Алла держалась за мягкое место и цветисто жаловалась, что надо же было так некстати отойти в уборную. Каррера, похоже, был готов записывать избранные выражения. Остальных тоже раскидало при попадании, но ударная группа на то и ударная, чтобы реагировать на любые неожиданности.

Асахиро стоял чуть в стороне, вытирая кровь со лба – все-таки обо что-то приложился. Капитан жестом подозвал его и снял с пояса «Аспид».

– Храни. Если что – потом вернешь. Если еще что – в твоих руках я за него спокоен.

Асахиро коротко поклонился. Капитан обернулся к Снайперу:

– Тебе не предлагаю. Ты сам – оружие, тебе ни к чему.

И по-дружески, но от души врезал ему кулаком в плечо. Точнее, попытался – Снайпер среагировал мгновенно, и рука Да Силвы встретила жесткий блок. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, затем капитан чуть улыбнулся и ушел.

Недавно

– Я. Никуда. С вами. Не полечу.

Голос семнадцатилетней девушки был спокойным и решительным.

– Ты пока еще не в том возрасте, чтобы не зависеть от своей семьи ни в чем, – парировала мать. – Можно подумать, на Стеллариуме III ты учиться не сможешь. Мы сумеем оплатить твою учебу.

– Можно подумать, в деньгах дело! Я не оставлю Сомбру, здесь мой дом. Не смейте лишать меня единственной возможности видеться с отцом. Или ты думаешь, что твой очередной новый муж мне его заменит?

Упомянутый новый муж матери демонстративно откашлялся, давая понять, что он присутствует при разговоре.

– А жизнь матери для тебя пустой звук? Сколько ты его видела все то время, пока он мотался по космосу?

– Сколько ни видела, все мое. Можно подумать, он, как ты говоришь, мотается по космосу просто так. Скучно стало, погулять вышел! Ты это еще высшему командованию Космофлота скажи, вот они повеселятся.

– Тебе не кажется, что хамить родителям – плохая идея?

– Плохая идея – это решать за человека, который сам может думать, что ему надо.

– Алина Аманда Исабель Смирнофф Да Силва! – повысил голос отчим. – От тебя и так в последние пять лет сплошные проблемы. Весь лицей стонет от твоего скандального поведения. Дома с тобой не сладить. Изволь наконец хоть сейчас не осложнять жизнь своей семье, иначе я буду вынужден применить силу.

– Лицей? Стонет? Вы хоть раз моими школьными делами интересовались? Ах да, о чем это я. Но если вдруг – запросите мой табель с отличными отметками или копию письма с рекомендациями в Штормградский университет. Это у вас называется «проблемы»? – тон девушки стал совсем ледяным. – А еще очень интересно, какие же от меня проблемы дома. Слишком много ем? Вообще смею существовать?

– Аля! – возмутилась мать, – Что ты такое говоришь?

– Не я тут начала о проблемах и применении силы, – девушка снова обратилась к отчиму, и в ее глазах внезапно полыхнула злость. – Знаете, я очень люблю своего отца. Он научил меня многому. И тому, что большой шкаф громче падает, он тоже успел меня научить.

– Твой отец неизвестно где, и вернется ли, неизвестно. Все эти годы тебя растила и кормила мать, пока не встретила меня. Хоть бы о ней сейчас подумала, нахалка! – отчим начал распаляться. – У меня дело, которое принесет мне такие деньги, что я смогу обеспечить вас всем до конца жизни, а ты тут треплешь матери нервы своими патриотическими выступлениями. Ни сантина не заработала, а туда же. Дом ей тут, понимаете ли! Такая же пустозвонка, как твой отец, тот тоже только и знает, что о судьбах планеты вещать, а на семью плевать хотел. Одно слово – бывший наемник, ни принципов, ни ответственности.

Мать попыталась спасти ситуацию:

– Борис, хватит! Ты перегибаешь палку!

Девушка сжала кулаки до хруста в костяшках пальцев.

– Значит так, мам. Ты живи с этим плюгавым уродом как хочешь, хоть на любом из Стеллариумов, хоть на Энкиду со змеюками в яме, а я больше не собираюсь слушать, как имя моего отца – на минуточку, капитана Космофлота – смешивают с грязью. И да, меня теперь зовут Аманда Исабель Да Силва, и я дочь своего отца и ничья больше. Новое удостоверение личности я уже сделала. И если хоть одна задница про него и про Космофлот вякнет что-нибудь такое, от нее клочки по закоулочкам полетят.

Мать не успела ничего ответить, как дочь метнулась в соседнюю комнату, подхватила заранее собранный рюкзак, и, не оглядываясь, прошла в прихожую.

– Да пусть катится, – завопил вслед отчим. – Еще вспомнит про нас, когда денег захочет, да поздно будет!

– В задницу себе свои деньги засунь, миллионер гребаный! – рявкнула девушка, врезала кулаком по сенсору дверной панели и выбежала из дома в направлении ближайшей флаерной станции.

Через несколько дней председатель приемной комиссии Штормградского университета увещевал абитуриентку не делать глупостей и не забирать документы. Хрупкая зеленоглазая девочка с растрепанными пепельными локонами, на вид сущий ребенок, стояла перед ним и нервно теребила ремешок наручного комма.

– Господин Ортега, подпишите, прошу вас.

– Вы ведь блестяще выдержали вступительные испытания. У вас отличные рекомендации. Вы действительно хотите забрать документы, чтобы подать их… в Военную Академию? Подумайте как следует. Вы сможете учиться в самом престижном университете Республики, при условии хорошей учебы вам откроются двери в большую науку и связи в академических кругах, а вы показали себя как человек целеустремленный и думающий.

– Да, господин Ортега, вы совершенно правы. Именно этого я и хочу. Вы ведь слышали последние новости?

– Слышал, но…

– То есть, вы знаете о «Сирокко»?

– Но как крушение корабля повлияло на ваше решение?

– Господин Ортега, я понимаю, всех абитуриентов сложно запомнить по именам, но моя фамилия Да Силва. И теперь, когда я – единственная, кто носит эту фамилию, я должна служить в Космофлоте. Это не обсуждается.

Тогда

Габриэль запретила себе думать о происходящем. Капитан, с его опытом, определенно знает, что делать. Она даже рявкнула на Леона и пристроила его к делу – помочь выявить всех пострадавших и согнать экипаж, кто не занят обороной, к медотсеку. Все лучше, чем бродить с потерянным видом и думать, что капитан, возможно, пожертвовал собой за тебя. А когда рядом кому-то плохо – Леон способен забыть про любые свои трудности и кинуться на выручку. Вот пусть они с Джоном и разбираются, тем более что, кажется, единственным серьезно пострадавшим был Деверо. Его зажало между сорвавшимся креслом и приборной панелью, правая нога точно сломана, в левой как минимум трещина в кости. И нужно успеть оказать ему помощь, пока еще есть энергия и нормальный уровень кислорода. Конечно, большая часть аппаратуры сейчас бесполезна, включать энергоемкие приборы – недопустимое расточительство, если речь не идет о жизни и смерти. Габи помянула добрым словом наставников из Академии, учивших при необходимости обходиться без техники – и делать все руками, и переносить «пострадавшего» (в исполнении ехидно хихикающего однокурсника) на этих самых руках. Потому что, когда по интеркому раздался панический возглас Леона, Габи не вспоминала ни о каких гравиносилках – подхватила Люсьена на плечи и рванула в медотсек. Спина не будет ей благодарна за такой кросс, ей и того майора за глаза хватило. Но пока вроде нормально, а значит, надо действовать. Через пару часов содержание кислорода в воздухе упадет, дышать будет все еще можно, но трудно. А Габи после пожара была особенно чувствительна к качеству воздуха. Значит, пойдут круги перед глазами, руки станут плохо слушаться… Конечно, на самый крайний случай есть скафандры, но в них не до тонких манипуляций, это только для того, чтобы покинуть корабль при разгерметизации. Так что нужно успеть, пока есть кислород.

Вскоре Деверо лежал на гравиносилках в медикаментозном сне – так будет проще эвакуировать. Хотелось бы думать, что это все же случится. А пока Габи занялась другими пострадавшими. У пары техников сотрясения, еще один вывихнул руку, в остальном – ничего страшнее синяков и ссадин. Уже радует. Когда Алла жаловалась на свою ушибленную задницу, Габи даже рассмеялась. Обрабатывать ушибленное Алла не далась, забрала тюбик геля и скрылась. Габи улыбнулась ей вслед – и тут она увидела Асахиро.

– Так, друг мой, идите-ка сюда.

– Не стоит, – он стер с лица кровь, уже явно не в первый раз, судя по его рукам. – Вам и без меня хватает дел.

– С другой стороны, – неожиданно подал голос Снайпер, – доктор Картье много раз говорила мне об опасности недолеченных травм. Впрочем, ее и правда незачем беспокоить. Дай сюда свой пакет, сделаю.

– Спасибо, – искренне сказала Габи.

Оставалось только ждать. От них уже мало что зависело. Прямо скажем, не зависело ничего. Габи скрипнула зубами. Нет ничего хуже, чем сидеть и ждать – то ли в следующую секунду тебя распылят по подпространству (Рош знал свое дело, но эта ракета ведь как-то проскользнула), то ли ты просто медленно задохнешься на родном корабле, пропустив момент, когда еще не поздно идти за скафандром. Только вот…

– Юджин, – негромко окликнула она, – сколько по твоим прогнозам еще продержится регенерация?

– Твою налево! Прости, Габи, я не тебе. По моим прогнозам… должна была сдохнуть час назад.

– Твою. Налево, – отрывисто повторила Габи. В памяти прозвучали слова Коула: «Как ее перекинуть-то, когда выбило все… Если только из рубки». Так что же получается…

– А вот и мы! – внезапно раздался веселый голос – Враноффски вывел и внешнюю связь на аварийную систему трансляции. – Вы как там, живы?