За все, чем мы дорожим

– Не могу назвать себя знатоком искусства, – проговорил он, – но это действительно красиво. Жаль, Деверо сейчас не в состоянии оценить – вот он разбирается.

– Еще оценит, – спокойно улыбнулся Лионель. – Все с вашим навигатором будет хорошо, хоть и не сразу. У меня сейчас проблема не столько в нем, сколько в том, как успокоить вашего героического старшего медика. Ей сейчас самой помощь нужна, а моя напарница уже полезла на стенку с того экзамена, который ей учинили вместо того, чтобы спокойно выпить успокоительное.

– Узнаю Габриэль, – мрачно усмехнулся Асахиро.

– Не думал, что еще ее увижу. И тем более не думал, что встреча будет при таких обстоятельствах. Мы немного пересекались в Академии, хотя учились на разных курсах – я старше на три года. Как была юной девочкой, одержимой желанием спасать и помогать, так ей и осталась. Только опыта прибавилось. Невероятный человек.

– Что да, то да. Уж если она ухитрилась застроить меня и Снайпера, то есть, Вонга… Где он, кстати?

– Насколько я понимаю, помог Ханне с носилками и теперь спит. Травм при аварии не получил, если вы об этом, просто нуждается в отдыхе. Вам, кстати, я бы посоветовал поступить так же. Понимаю, что после всего вы не уснете, но я помогу. Вот, выпейте.

То ли приятный на вкус травяной напиток был довольно сильным снотворным, то ли Асахиро вымотался сильнее, чем сам думал, но вскоре он уже спал.

Тем временем

Неделька выдалась еще та. То сделка срывается, то на производстве чуть не выпустили бракованную партию. Хорошо хоть Юрий помог избежать непоправимого. Жюль был очень благодарен Габи, которая буквально за руку привела в обход всех собеседований парня, комиссованного из Космофлота по ранению, и сказала: «Пап, это Юра. Он молодец». Парень и правда оказался большим умницей и уже через два года пошел из простых техников на повышение квалификации. Определенно будет кого назначить новым начальником цеха, нынешнему-то всего несколько лет до заслуженной пенсии осталось. В общем, дел было невпроворот. Это ведь только кажется, что владельцу крупной компании ничего не надо делать – знай только раздавай указания из шикарного кресла начальника да бумажки подписывай. Ага, как же. Делал бы так – уже давно бы в трубу вылетел. Пример бывшей супруги служил отличным назиданием. Котировки акций некогда процветающей компании шатались как пьяные, и аналитики не обещали ничего хорошего.

Еще и с Джо вдруг повздорил на ровном месте. Впрочем, его Джоанна – золотой человек. Не стала злиться, сказала, что оба просто устали, и укатила, пользуясь отпуском, на неделю в Тандервилль, на свадьбу двоюродного племянника. Загрустить Жюлю не дала внучка. Так вышло, что Габи снова в космосе, Флёр на гастролях, а Жан, генетический отец девочки, еще не вернулся из командировки – поехал представлять какой-то крупный проект на престижную выставку. Жюль сначала переживал, все-таки он раньше не оставался с ребенком на такой долгий срок, но вечера проходили на удивление мирно. Внучка висла сначала на шее у няни, упрашивая прийти еще – «ты же мне друг, правда?» – потом на шее у самого Жюля, а проглотив заказанный ужин, тащила дедушку слушать, как они с няней лечили плюшевых зверей. Играть в доктора Ли была готова сутками. А уж когда Жюль ей подыгрывал, восторгу юной «доктора Картье-и-Сагредо» не было предела.

Наконец вернулся довольный Жан, чей проект получил какую-то престижную награду. В кои веки Жюль смог познакомиться с ним поближе, и впечатление осталось самое приятное. Жан увез счастливого ребенка домой, готовиться встречать маму Флёр, маму Габи и дядю Леона, а Жюль смог выдохнуть. Теперь ему хотелось побыть одному и дождаться Джоанну, по которой он основательно соскучился. Да и есть хотелось ужасно. Дорогие рестораны Жюль терпеть не мог, предпочитал уютные кафе, где можно тихо и не спеша поесть. Джоанна как-то говорила, что половина офиса бегает на обед в «Золотое яблоко». Ну что ж, надо посмотреть, что за «Яблоко» такое. Раз уж сотрудники постоянны в своих предпочтениях, надо думать, кормят там действительно неплохо. И кафе совсем рядом.

На входе Жюль машинально придержал дверь молодой светловолосой женщине лет тридцати с небольшим, в простом, но очень стильном голубом платье.

– Спасибо! – женщина тепло улыбнулась ему и чуть растерянно добавила: – Привет, папа.

Жюль не поверил своим глазам, но перед ним действительно была его средняя дочь. Но не та запустившая себя расплывшаяся толстуха, одетая дорого и кричаще, но с потухшими глазами и уныло-равнодушным выражением лица. В дверях стояла симпатичная молодая женщина с доброй улыбкой. Может, и склонная к полноте, но эта полнота была скорее уютной и ее не портила.

– Привет, Виржини!

– Не узнал? – снова улыбнулась дочь.

– Как же тебя узнаешь. Ты совсем другая стала. Выглядишь потрясающе.

– Спасибо. Ты тоже. Хочешь, присядем? Я смотрю, ты тут первый раз. А я знаю здешнее меню.

– Почему бы и нет.

Они устроились на уютных диванчиках. Виржини подложила себе под спину небольшую подушку и расслабленно вздохнула:

– Так-то лучше. Кажется, я переохладилась в бассейне, теперь вот спина побаливает. Восстанавливаюсь после рождения сына, хожу на плавание.

– У тебя сын? Поздравляю.

– Да, Микки. Мы с Брэндоном долго не могли придумать имя, так что просто бросили в шапку бумажки с именами и перемешали. Первым достали имя Майкл – вот и получился Микки. Сейчас ему уже полгодика. Говорят, очень похож на меня. Тебе помочь с выбором? Если что, крем-суп с лососем и зеленью просто невероятно вкусный. И яблочный пирог по новому рецепту очень хвалили.

Жюль заметил, что дочь – в отношении Виржини он так и не мог сказать «бывшая» – смотрит диабетическое меню.

– С тобой точно все в порядке?

Он особенно выделил слово «точно».

– Да, вполне. Мне рекомендовано ограничивать сахар, но в целом я в норме. И уж точно лучше, чем было пять лет назад. На мои снимки того времени смотреть страшно. Я была похожа на шарик с глазками. Очень несчастливый, но уверенный, что у него все есть.

Некоторое время они молча изучали меню. Пока ждали заказов, Виржини задумчиво произнесла:

– Знаешь, а даже хорошо, что все вышло так.

Жюль удивленно поднял бровь. Он помнил, какими ненавидящими взглядами провожали его бывшая супруга и дочери, и как разревелась Виржини от осознания того, что потеряла почти все.

Виржини продолжила:

– Просто если бы все продолжалось как было, я бы, наверное, тихо загнулась от диабета. Я же не понимала, что мама… эээ… не очень здоровый человек. И что Аньес никого не любила и не жалела, а мной просто играла. Я хотела быть второй Аньес, а была посмешищем для всех. Габи пыталась мне это вдолбить, а я и слушать не желала, думала, она мне завидует, потому что мама ее не любит. Сейчас говорю и самой противно. А мама вообще любит только себя. И… я пришла к Габи и Флёр и просила у них прощения. Думала, Габи меня в окно выкинет или сдаст нацгвардам – я-то хотела ее сдать, когда она пришла разобраться с Аньес. А она не выкинула, а познакомила с доктором Полиной. Я лечилась у нее, рассказывала про все и ревела как маленькая, все глаза выплакала. Стыдно было ужасно, я себя ненавидела. Доктор Полина мне сильно помогла. В общем, если бы не это все, я бы не встретила ни ее, ни Брэндона, ни еще много кого. И Микки бы не родился.

Жюль понимающе кивнул и спросил:

– А как вы познакомились?

– Ой, смешно вспоминать. Хотя тогда было ужасно стыдно. Я как раз из клиники шла. По дороге начала плакать, под ноги не смотрела, запнулась и грохнулась прямо в лужу. Ногу подвернула. А тут Брэндон идет. Помог подняться, успокоил, рассмешил, ногу растер. Домой отвез. Потом сказал, что я ему сразу понравилась. А я подумала – если уж я ему понравилась такая, без всех своих денег, грязная и зареванная, значит, точно человек хороший. И еще… знаешь, он ведь из Великого Дома, хотя и дальняя ветвь. Брэндон Донагью, может, ты слышал, – Жюль отрицательно покачал головой. – Но очень скромный и веселый. Я ведь когда-то думала, что все Великие Дома должно быть сразу видно, и чем больше кричишь о себе – тем больше похож на них. Вот дура была.

Жюль улыбнулся. Он даже мечтать не мог, что у Виржини все сложится именно так. Наблюдать, как неглупая и незлая девочка превращается в помешанную на деньгах и статусе обжору-истеричку, было тяжело, но юная Виржини занималась саморазрушением так упоенно, что остановить ее было не под силу никому. Жюль давно оплакал старшую и среднюю дочерей и махнул на них рукой. А теперь с души свалился один из огромных камней. Он был никудышным отцом. Он смалодушничал и замел под коврик болезнь супруги. Он не заметил социопатии Аньес. С его попустительства Габриэль чуть не затравили. Прошлого, конечно, не переделать. Но хорошо, что настоящее расставляет все по своим местам. «Завтра как раз встречаюсь с моим нотариусом. Впишу в завещание строчку в пользу Майкла Донагью. Сама Виржини точно откажется, да и назад дороги нет».

– Пап, я хочу познакомить тебя с Брэндоном и Микки, – сказала Виржини и тут же добавила: – Ты не подумай, я не ради того, чтоб деньги просить. Брэндон работает, у меня маленький магазинчик детской одежды, очень уж не хочется сидеть без дела. У Микки есть все, что нужно счастливому ребенку. Брэндон балует нас обоих, он вообще замечательный. Я даже от маминого наследства отказалась. Деньги большие, но несчастливые они. Все, что у меня было накоплено, вложила в магазин.

– Ты что, я совершенно ничего такого не думал, – совершенно искренне ответил Жюль. – Буду рад, если ты пригласишь меня в гости. И знаешь что? Я тобой горжусь.

Сейчас

Не успела Мэнди зайти в дом коммандера, которого она все равно не решалась называть по имени, как на нее стремительно вылетела голубая ракета и с торжествующим визгом «Бубум!» врезалась ей прямо в живот.

– Ууууйй… – простонала Мэнди, только чудом удержавшись на ногах.

Ракета при ближайшем рассмотрении оказалась темноволосым голубоглазым мальчишкой лет трех, одетым в голубой матросский костюмчик. Мальчишка посмотрел на Мэнди и серьезно сообщил:

– Это была атака сомб’ийских к’ейсе’ов.

Мэнди быстро нашлась:

– Слушай, адмирал! Сейчас тебе папка-то контратаку нордиканского дредноута покажет.

Мальчишка спрятался за отца, выглянул из-за его ноги и торжествующе ответил:

– Нипаказыт.

Коммандер сделал притворно сердитое лицо:

– Еще как покажу. Всем крейсерам на дозаправку!

Мальчишка радостно подпрыгнул на месте, выкрикнул: «Есть!» и с топотом понесся куда-то в глубину дома. Мэнди ожидала услышать грохот разбитых по пути вещей и отчаянный рев, но ни того, ни другого не последовало. Хотя несся он как стадо нордиканских кабанов в период гона. Нуарэ-старший смотрел ему вслед с плохо скрываемой нежностью.