Счастье всем, но не сразу: сверхпопулярная типология личности

3. Поглощение

Как-то на одном из ток-шоу был представлен дикий сюжет – и не менее дикий комментарий психолога. Парень и девушка любят друг друга, женаты и хотят ребёнка. Но парень предлагает ей ребёнка не от себя, а от кого-то другого, потому что ненавидит свой вспыльчивый характер и не хочет такого сына. Увещевания психолога: «Вы же научились жить со своим характером, справляетесь с ним – значит, будете понимать своего ребёнка и справитесь с ним тоже. А чужой, с неизвестной генетикой? Там же возможно всё, вплоть до психических [круглые глаза] отклонений!»

Хотелось бы утешить эту пару (в случае, конечно, если сюжет не выдуман): характер не наследуется, во всяком случае, столь категорично. С типом личности рождаются, и этот тип может совершенно отличаться от типов родителей. Например, так:

“… в то время как большинство младенцев прижимается, прилипает и цепляется за тело того, кто о них заботится, некоторые новорожденные «окостеневают» или уклоняются – как будто бы взрослый вторгся и нарушил их комфорт и безопасность” [3, c.247].

Всё! Родился шизоид, и его дальнейшая судьба – развитие по адаптивному или дезадаптивному (патологическому) пути – зависит как от родителей (опасны и чересчур заботливые, гипер-опекающие, и пренебрегающие своим «странным» отпрыском), так и от потенциала личности, в первую очередь креативного (творческого).

И всё же, как может едва родившийся младенец понять, что он «чужой», что другие его «не поймут»? А он и не понимает, он чувствует. Шизоиды сверх-сенситивны (гипер-чувствительны) к внешним раздражителям, и поэтому инстинктивно (а потом и сознательно) стремятся уменьшить их поток. Есть у великороссов поговорка, отделяющая «своих» от «чужих»: «Что русскому хорошо, то немцу – смерть». Так же и у младенцев: если «обычный» стремится к новым ощущениям и предметам (попробуй удержи маленького исследователя!), то «необычный» уклоняется или строго дозирует вторжение нового. Больно! “Как будто бы нервные окончания у шизоидов находятся ближе к поверхности, чем у всех остальных” [3, c.247]. Внутреннее ощущение: если ты откроешься, внешний мир хлынет, размоет, поглотит тебя. Не впускать! Свернуться калачиком и закостенеть… Если следовать буквально, получаются аутичные дети (потом – взрослые, неспособные к самостоятельному существованию) и/или кататоники (форма шизофрении). К счастью (и для них, и для мира!), большинство шизоидов успешно адаптируется, но СТРАХ ПОГЛОЩЕНИЯ остается.

Этим страхом пронизана вся вторая часть книги Свифта, «Путешествие в Бробдингнег». Великаны доброжелательны и заботливы, но уж слишком навязчивы и вторгаются в его личную жизнь, любят хватать его пальцами и разглядывать… Гулливер понимает, что они не хотят ему зла – но всё время настороже. И не зря! “Затем в столовую вошла кормилица с годовалым ребёнком на руках. Увидев меня, младенец, в согласии с правилами ораторского искусства детей, поднял такой вопль, что, случись это в Челси, его, наверное, услышали бы с Лондонского моста: он принял меня за игрушку. Хозяйка, руководствуясь чувством материнской нежности, взяла меня и поставила перед ребенком. Тот немедленно схватил меня за талию и засунул в рот мою голову. Я так отчаянно завопил, что ребенок в испуге выронил меня. К счастью, хозяйка успела подставить мне свой передник. Иначе я бы непременно разбился насмерть” [23].

4. Дистанцирование

Это заблуждение, что шизоидные личности (я говорю НЕ о расстройстве!) холодны, что они избегают всяких привязанностей, будучи вполне удовлетворены своим внутренним миром, куда никого не хотят пускать. Что касается привязанности, то “они страстно [! – ЕЧ] жаждут близости, хотя и ощущают постоянную угрозу поглощения другим. Они ищут дистанции, чтобы сохранить свою безопасность и независимость, но при этом страдают от удалённости и одиночества… Роббинс (Robbins, 1988) суммирует эту дилемму в таком сообщении: «Подойди ближе – я одинок, но оставайся в стороне – я боюсь внедрения” [3, c.251]. Напоминает миниатюру Жванецкого «О, вопль человека всех времён: Не нарушайте моего одиночества! – и – Не оставляйте меня одного!» Но если у не-шизоида поиск индивидуальной дистанции – лишь одна из проблем установления объектных отношений (общения), то для шизоида это – центральная проблема.

А что касается «дня открытых дверей» во внутренний мир, то шизоидам это мероприятие обычно не удается. Мир их настолько своеобразен и разнообразен – от буйно цветущего фантастического (шизоид с богатым и реализованным потенциалом) до выжженной пустыни (но это уже при болезни), что у нешизоидного человека вызывает обычно испуг и раздражение, и соответствующую реакцию отторжения и насмешки, крайне болезненную для шизоида. Столкнувшись уже в детстве с уничижающим вторжением, он предпочитает вообще не открываться – и переносит эту защиту во взрослую жизнь. Лишь иногда, в выдающихся произведениях искусства, дверь открывается для всех. В ряду таких произведений – «Путешествия Гулливера».

Первые два путешествия – прекрасная иллюстрация проблемы дистанцирования, исследованная с двух полюсов: максимальной удалённости (страна маленьких человечков, Лилипутия) и минимальной удалённости (страна великанов, Бробдингнег). В Лилипутии Гулливер чувствует себя наиболее комфортно. “Должен признаться, что мне никогда не случалось видеть такого забавного и интересного пейзажа. Вся окружающая местность представлялась сплошным садом… Налево лежал город, имевший вид театральной декорации” [23]. Такое переживание окружающего мира типично: “Многие наблюдатели описывают бесстрастное, ироничное и слегка презрительное отношение многих шизоидных людей к окружающим (…). Эта тенденция к изолирующему превосходству может иметь происхождение в отражении приближения сверхконтролирующего и сверхвторгающегося Другого…” [3, c.254].

Несмотря на превосходство в росте и силе, Гулливер совсем не агрессивен, хотя читателя не оставляет чувство, что лилипуты представляются ему не столько людьми, из плоти и крови, сколько заводными игрушками; а также соображение, что движет им не столько любовь к ближнему (с точки зрения нормальной перспективы лилипуты отвечают людям на значительном расстоянии от наблюдателя, так что «ближними» их и не назовешь), сколько желание получить свободу (Гулливер вначале скован маленькими хитроумными созданиями) и сохранить ее. “Я сгрёб их всех в правую руку, пятерых положил в карман камзола, а шестого взял и поднёс ко рту, делая вид что хочу съесть его живьём [инверсия страха поглощения – если у Вас есть под рукой книга с классическими иллюстрациями Гранвиля, то посмотрите на рисунок из второго путешествия, где младенец-гигант пытается съесть живьем самого Гулливера – ЕЧ]. …Ласково глядя на моего пленника, я разрезал его веревки и осторожно поставил на землю; он мигом убежал… Мой поступок с обидчиками произвел очень выгодное для меня впечатление при дворе” [23].

Похоже, что именно на лилипутском полюсе максимального удаления шизоид обычно контактирует со своими близкими: “Члены их семей и друзья часто считают этих людей необыкновенно мягкими, спокойными… Эта мягкость находится в очаровательном противоречии с их любовью к фильмам ужасов, книжкам о настоящих преступлениях и апокалиптическими видениями о разрушении мира” [3, с.248].

И всё же нет идиллии в Лилипутии! Великан-Гулливер остается «чужим», остается бременем для народного хозяйства (жрет-то сколько!) и потенциальной угрозой (а вдруг переметнется к императору Блефуску?). Один из вращающихся при дворе приятелей-лилипутов предупредил Гулливера о готовящихся превентивных мерах – плане ослепить его. Лилипутский вельможа подчеркивал при этом гуманность императора Лилипутии, не разрешившего просто отравить Человека-Гору (впрочем, высказывались предположения, что разложение такого огромного трупа может вызвать эпидемию в империи), и утешал его так: “Следует иметь в виду, что потеря глаз не нанесет никакого ущерба вашей физической силе… что вам достаточно будет смотреть на всё глазами министров, раз этим довольствуются даже величайшие монархи”. Но Гулливер не желает смотреть чужими глазами! Он перебирается в Блефуску, а оттуда на выброшенной морем шлюпке (не та ли это шлюпка, на которой спасался Гулливер с тонущего у берегов Лилипутии корабля?) – в Англию.

И снова выход в море, и снова крушение – Гулливер попадает к великанам, на полюс максимального сближения. Резко возрастает опасность ПОГЛОЩЕНИЯ:

“Наблюдения подтверждают, что человеческая жестокость и грубость увеличиваются в соответствии с ростом. Чего я мог ожидать от этих исполинских варваров? Первый же, кто поймает меня наверное тут же сожрет меня” [23]. Действительно, Гулливера чуть не сожрал младенец, а в остальном обошлось.

В отличие от лилипутов, великаны, несомненно, живые, отвратительно реальные. “Вся кожа была испещрена какими-то буграми, рытвинами, пятнами и огромными волосами, А между тем издали она показалась мне довольно миловидной… Я говорю всё это только для того, чтобы читатель не подумал, что великаны, к которым я попал, очень безобразны. Напротив, это очень красивая раса” [23]. То есть дело лишь в том, что великаны слишком близко относительно наблюдателя-Гулливера. Близость и притягивает Гулливера – и отталкивает его. Но найден компромисс – девочка Глюмдальклич (нянюшка, так назвал ее на местном наречии Гулливер), маленькая даже для своих 9 лет. “Этой девочке я обязан тем, что остался цел и невредим”. Нежная, скромная и сообразительная, девочка символизирует мечту каждого шизоида об оптимальной близости, дающей чувство тепла, понимания (пусть и неполного) и защищённости (пусть и не тотальной). Это непросто для партнёра, но окупается искренней благодарностью и преданностью.

Но партнёра, нарушающего дистанцию (пусть и с лучшими побуждениями), шизоид не переносит. Он воспринимает это как злую карикатуру на заботливость:

“Обезьяна скоро заметила меня. Гримасничая и урча, она просунула в дверь лапу и попыталась поймать меня… По всей вероятности, она приняла меня за детеныша своей породы; по крайней мере, она нежно гладила меня по лицу свободной лапой… Одной лапой она держала меня, как ребенка, а другой набивала мой рот яствами, которые вынимала из защёчных мешков. Если я отказывался от этой пищи, она угощала меня тумаками… Я почти задыхался от всякой дряни, которой обезьяна набила мой рот. Моя милая нянюшка иголкой вычистила мне рот, после чего меня вырвало, и я почувствовал большое облегчение. Но мерзкое животное так меня помяло, что я заболел и пятнадцать дней пролежал в постели” [23].

5. Немножко мистики

Психиатры при наблюдении шизофреников часто сталкиваются с такими феноменами как их претензии на чтение мыслей окружающих (и наоборот – якобы «прозрачность» мыслей пациента для других), мысленного влияния на окружающих (и наоборот – пациент как объект такого влияния). Это и есть психотический уровень, о котором мы договаривались не говорить. Я нарушаю договоренность по той причине, что эти иллюзорные феномены имеют отражения (или истоки?) и на непсихотическом уровне. Даю слово Мак-Вильямс:

“Отчуждение, от которого так страдают шизоидные люди, частично проистекает из опыта, что их эмоциональные, интуитивные и чувственные возможности не были достаточно оценены – другие просто не видят, что они делают. Способность шизоидных людей воспринимать то, что другие люди не признают или игнорируют, настолько естественна и успешна, что они оказываются недостаточно эмпатичны к менее прозрачному, менее амбивалентному, менее эмоционально травмирующему миру нешизоидных людей” [3, c.249].

По-видимому, дело в том, что шизоиды способны улавливать, сохранять и интерпретировать тончайшие сигналы внешнего мира. Хорошо известен трюк: «считающая» лошадь. Хозяин говорит: «Сколько будет 7+8?» И лошадь отбивает точно до 15 раз, а на самом деле она просто бьет копытом до тех пор, пока по микро-движениям хозяина не поймет, что пора остановиться. Человек, как существо более развитое, способен на большее. Фокусник, «читающий» мысли – та же «лошадь», «хозяином» которой является человек, на которого фокусник настроен. Подобные феномены не исчерпываются фокусами, и иногда выглядят совершенно необъяснимыми. Тот же «Гулливер» дает поразительный пример такого рода.

Третье путешествие Гулливера – в Лапуту и другие страны. Парящая в небесах Лапута – едкая пародия на Академию Наук с множеством издевательски поданных «открытий» (хотя – как сказать; например, добывание света из огурцов не напоминает ли вам идею фотосинтеза?). В числе прочего ученые Лапуты “открыли две маленькие звезды, или два спутника, обращающихся около Марса. Ближайший из них удален от центра этой планеты на расстояние, равное трём ее диаметрам, второй находится от нее на расстоянии пяти таких же диаметров” [23].

Но ни одно живое существо не могло видеть с Земли спутники Марса в 1726 году! Хотя первый телескоп был изобретен Галилеем за 120 лет до этого (в 1610 году), можно представить себе, сколь он был слаб и как медленно развивалась астрономическая техника, если лишь в 1877 году, спустя 150 лет после написания Гулливера, оказалось возможным увидеть «каналы» на Марсе (Дж. Скиапарелли) и открыть два его спутника (Асаф Холл, США), названные Холлом по имени спутников бога войны Марса – Фобос (страх) и Деймос (ужас). Это и неудивительно: спутники очень малы: по светимости Марс в 200000 раз ярче Фобоса и в 600000 ярче Деймоса, что отвечает оценке их диаметра в 15 км и 9 км соответственно (в действительности несколько больше: поверхность спутников оказалась темнее, чем самой планеты).

Каким образом Свифт узнал, что именно у Марса имеется именно два спутника – загадка! Правда, с расстояниями он напутал: спутники гораздо ближе к планете. Однако если заменить диаметр планеты Марс на диаметр спутников, и «от центра» на «от поверхности», даже и расстояния примерно сходятся. Не знаю, как там в английском оригинале, но даже и при ошибке в расстояниях предсказание Свифта выходит за рамки возможного в нешизоидном мире.

Хотя в этом мире загадка объясняется просто: кто-то сделал соответствующую вставку в первоначальный текст Свифта уже после 1877 года. Но такое, наиболее вероятное, объяснение тянет за собой другие вопросы: почему (по)читатели Свифта оставили этот факт без внимания, кто сделал вставку, и зачем? Буду благодарна заинтересовавшимся читателям, которые выяснят, в чем тут дело. Давайте проведем совместный сеанс магии с последующим ее разоблачением!

6. Небольшой тест: Зачем вы творите?

Закончим тем, с чего начали: творчеством. Ни в коей мере не хочу уверить Вас, что творчество – прерогатива шизоидов. Напротив! Этот способ освоения мира доступен и показан личности любой структуры, без разницы, в чем это творчество заключается (только без вандализма и битья посуды!) и каков его масштаб. А разница в том, какую ЦЕЛЬ преследует личность своим творчеством.

По Мак-Вильямс “Там где психопат [социопат, антисоциальная личность – ЕЧ] ищет доказательств собственной силы, а нарциссическая личность – восхищения для подпитки самоуважения, шизоид стремится к подтверждению его исключительной оригинальности, сензитивности [чувствительности, способности чувствовать то, что не могут другие – ЕЧ] и уникальности” [3, с.255]. Непонятно? Поясню на конкретных примерах.

Лермонтов: “Нет, я не Байрон, я другой, еще неведомый избранник”;

Ослик Иа-Иа: “Доселе вся поэзия в Лесу создавалась Пухом, Медведем с милым характером, но с разительным недостатком ума. Однако Поэзия, которую я намереваюсь прочесть вам сейчас, была создана Иа-Иа, то есть мною, в часы досуга. Если кто-нибудь отберёт у младенца Ру орехи, а также разбудит Сову, мы все сможем насладиться этим творением. Я называю его даже Стихотворением

СТИХОТВОРЕНИЕ. СОЧИНИЛ ОСЕЛ ИА-ИА

Кристофер Робин уходит от нас.

По-моему, это факт….” [2].

А вот здесь вылезают черты не только шизоидной (сочинил именно Иа-Иа!), но и нарциссической личности – отшельник Иа-Иа выходит покрасоваться перед публикой. То же делает и «истерик», но на «истерическую» (гистрионную, театральную), личность, описанную в Лекции № 4, ослик не тянет: цель выступления Иа-Иа вовсе не доставить всем наслаждение стихотворением, как он декларирует, а добиться восхищения всех-всех-всех (предварительно «полив» конкурента-Пуха) своими потрясающими поэтическими способностями. Они должны подумать: «Уж если Иа между делом, как он говорит – в часы досуга, такое сочинил, то он просто гений!» Заметьте, среди обитателей Леса [2] Иа-Иа оказывается самым сложным в личностном плане – и одновременно самым «живым». Так и в жизни: вряд ли вы встретите «чистого» шизоида, но отличать, понимать и ценить шизоидные черты личности – в себе и других – вам, надеюсь, теперь будет легче.

Благодарность

Автор выражает искреннюю признательность психотерапевту А. Г.Бабину, который, прочитав первоначальный текст лекции, сделал ряд замечаний. Они учтены, и в результате исходный «Гимн Шизоиду», надеюсь, стал менее пристрастным. Однако, не до конца. В лекции, действительно, отражена, в основном, лишь психоаналитическая точка зрения, в духе Мак-Вильямс [3]. Клиницисты, особенно отечественные, обычно используют в данном случае подход немецкой школы, которую основал Крепелин. В принятой у нас классификации МКБ-10 шизоидная личность трактуется как холодная, самодостаточная и обедненная – эмоционально, а при расстройстве и, тем более, болезни также интеллектуально.

Однако я не клиницист, а любой автор – существо субъективное и пристрастное. Лично моё, увы, негативное (эмоционально!) отношение к Крепелину было заложено при чтении прекрасной книги Рональда Лэнга «Расщепленное Я» [24]. Провожу тот самый зловредный кусок из этой книги, который осложнил мои взаимоотношения с официальной психиатрией:

“Вот описание Крепелином (1905) пациента с признаками кататонического возбуждения. [Крепелин демонстрирует, бесстрастно комментируя, 18-летнего больного группе студентов-медиков, его сверстников – ЕЧ] (…)

Однако истолкование, которое мы приложим к данному поведению, зависит от отношений, которые мы установим с пациентом, и мы многим обязаны описанию Крепелина, позволившему пациенту предстать перед нами, как живому, через сто лет, прошедших с того времени. Что делает этот пациент? Наверняка он ведет диалог между собственной пародированной версией Крепелина и своим собственным, открыто неповинующимся, бунтующим Я: «Вы это тоже хотите узнать? Я расскажу Вам, кто измеряется, измерен и будет измеряться. Я все это знаю и мог бы рассказать, но не хочу». По-видимому, это достаточно ясная речь. Предположительно он глубоко возмущён такой формой допроса, проводимой перед студенческой аудиторией. Вероятно, он не видит, что это имеет общего с тем, что его глубоко мучает. Но это не стало бы «полезной информацией» для Крепелина, разве что дополнительными «признаками болезни». (…) Каково переживание юношей Крепелина? По-видимому, он находится в отчаянии и муках. На что он «намекает», говоря и действуя таким образом? Он возражает против того, чтобы его измеряли и проверяли. Ему хочется быть услышанным.” [24, c.21–24].

А что до объективности… По-моему, пусть лучше вы разглядите «сады цветущие» там, где их нет, чем не заметите и растопчете один живой цветок. По-моему, не стоит любой пейзаж в пустыне автоматически принимать за мираж: это может оказаться и вполне реальный оазис.

Домашнее задание

Попробуйте перечитать «Гулливера» взрослыми глазами, но принимая его, как делали это в детстве. Сравните Лемюэля Гулливера с Робинзоном Крузо. По времени написания произведения Свифта и Дефо почти совпадают (1726 и 1719, соответственно). Интересно, совпадают ли по типу личности главные герои. Или нет?

Ну, а для тех, кто достаточно повзрослел, но не утратил при этом способность читать художественную литературу, рекомендую «Защиту Лужина» Набокова [25].

Лекция 7. ШИЗОТПИЧЕСКОЕ расстройство и МНОЖЕСТВЕННАЯ личность

1. Континуум

Эта лекция – сверх программы: оба названных нарушения не входят в когнитивную классификацию типов личности и соответствующих расстройств, с которой мы начинали (Лекция № 1). Но так уж получилось, что предыдущая лекция, посвященная шизоидной личности, потребовала продолжения. Есть понятие континуума (непрерывного ряда) состояний и/или уровней психического функционирования, например, от нормы через расстройство к ярко выраженной болезни. Для состояний под шапкой шизоидности этот континуум особенно широк и неоднозначен; всего мы рассмотреть не сможем, но с двумя важными ответвлениями полезно познакомиться. Самый обычный человек с большой вероятностью может столкнуться с ними – как в жизни, так и в недрах масс-медиа. Поэтому – небольшой ликбез.

Характерная для шизоидности аутизация (уход в себя, нахождение вне/out внешнего мира) может вызвать как развитие богатого внутреннего мира – если есть чему развиваться и связь с внешним миром не прервана, так и обеднение, «уплощение» личности – если исходный её потенциал невелик, а связь с внешним миром затруднена по объективным причинам (бедность, семейные обстоятельства и т. д.) или по субъективным причинам (например, гиперсенситивность, т. е. плохая переносимость внешних импульсов). Крайний случай обеднения, не перешагнувший еще границу шизофрении, обозначен в когнитивной схеме как шизотипическое расстройство личности [1, c.195], а в схеме МБК-10, учитывая тяжесть нарушения, вообще выводится из группы личностных расстройств и обозначается как шизотипическое расстройство. Этим расстройством, по-видимому, страдал знакомый всем нам со школьного детства Акакий Акакиевич Башмачкин [19].

Противоположный случай – слишком «богатая» личность. Настолько разнообразная, что в пределе происходит дезинтеграция: распад на отдельные личности, которые не подозревают друг о друге, но успешно и весьма активно действуют во внешнем мире – до тех пор, пока самого активного или самого глупого из компании не схватят за руку. Этот предельный вариант известен как множественная личность. Раньше судили и наказывали «всех», теперь появилась возможность действовать более справедливо, по принципу «сын за отца не отвечает». Работа, надо признать, тонкая, не для наших судей и врачей, которым дай Бог и с одной-то личностью разобраться. Даже за рубежом выделение и официальное признание такого нарушения произошло сравнительно недавно, но феномен уже достаточно широко растиражирован в массовом сознании. Чтобы не запутывать и не запугивать это сознание сверх меры, обратимся к прекрасной книжке Мак-Вильямс [3], где множественная личность представлена как вариант диссоциативного расстройства личности. А для иллюстрации используем не «жареные факты», а хорошую литературу – знаменитую повесть Стивенсона [26].