Усадьба Розель

– Скажи честно, Олег, что ты здесь делаешь? – девушка говорила приглушенно, чтобы никто из посторонних не стал случайным свидетелем их разговора.

– А ты? – мужчина прямо смотрел ей в глаза цепким взглядом, от которого захотелось поежиться. Словно на допросе!

– Не включай опера! Я первая спросила.

Олег вздохнул и ответил:

– Я давно интересуюсь судьбой прадеда, ты об этом знаешь. Так вот отец нашел в старых вещах на чердаке пачку его писем. Из них я узнал много новой информации. Долго все рассказывать, да и не место здесь. Короче, в одном из писем прозвучало имя Яниса Юрьянса. Я поискал в сети и вышел на его внука, связался с ним. Он пригласил меня сюда.

– А как же работа?

– Я больше не работаю в полиции.

Мила поглядела на него недоверчиво. Чтобы Лалин вот так все бросил и помчался неизвестно куда просто ради интереса? Что же там было, в этих письмах? И зачем Айварс его сюда пригласил?

– Теперь ты рассказывай, что тут делаешь, – напомнил он, прерывая поток ее размышлений.

– Я здесь по работе. Это тоже долго рассказывать.

– По работе? – Олег усмехнулся.

Острый взгляд его умных серых глаз буквально буравил ее.

– Ты что, не веришь?

– Что ты! Как я могу, в самом деле! – наиграно вскинул он брови. – Провернула в поликлинике свои черные делишки, и карьера в гору пошла? Вышла на международный уровень?

Он не воспринимал ее слова всерьез! Милу это до крайности возмутило.

– Не знаю, что у тебя здесь за дела, но не удивлюсь, если это дела сердечные, – хмыкнул он.

– Чего? – она даже дар речи едва не потеряла.

– Думаешь, никому не заметно, как он на тебя пялится?

– Кто? Айварс? – непонимающе захлопала ресницами Мила.

– Дурочку из себя не строй! – с неожиданной резкостью в голосе бросил Олег, развернулся и ушел.

Мила какое-то время смотрела ему вслед, потом вышла во двор, где Ивар пинал мяч и все поглядывал наверх, поджидая отца, обещавшего поиграть с ним. Потом девушку осенила одна мысль, от которой она буквально взлетела по ступенькам. Когда поднималась по лестнице – почти столкнулась с Виктором, который вежливо отстранился, пропуская ее.

Олег сидел за ноутбуком. Лишь мельком глянул, кто вошел, когда она распахнула дверь, а потом предусмотрительно прикрыла ее за собой.

– Ты что, решил, что я любовница Юрьянса-младшего? – Мила жгла его взглядом, и, не дождавшись ответа, бросила: – Думай, что хочешь! Быть может, это и правда. Какое тебе вообще дело!

Олег ничего не сказал, продолжая глядеть в монитор.

– А в твою версию, что ты приехал из-за писем прадеда, я ни капли не поверила, – добавила журналистка и вышла.

Дождавшись, когда вечером Лалин пойдет в душ, девушка неслышно скользнула в его спальню, и открыла папку, которую заприметила еще в прошлый свой визит. В ней были какие-то бумаги и действительно имелось несколько старых писем… Развернув одно, Мила прочла: «Родная моя Катенька…» Но тут шум воды прекратился. Девушка едва успела сунуть письмо в карман и шмыгнуть за дверь, когда Олег, на ходу вытирая полотенцем шевелюру, вышел из душа.

Сразу дочитать письмо ей не удалось, поскольку в коридоре ее поймал Айварс Эженович. Ну что ж, Лалин наверняка поймет, куда оно делось…

– Зайчонок, ты хотела поговорить?

– Да… – Мила осеклась, чувствуя, как горят щеки.

Когда они вошли в кабинет, она уже взяла себя в руки. Рассказала все, что удалось узнать, принесла распечатанные немецкие документы, посетовала, что в библиотеке Резекне очень мало русскоязычных газет, выходивших в годы войны. Самый главный, интересовавший ее вопрос, оставила напоследок.

– Кто такая девушка по имени Илга? Ваша двоюродная сестра? – спросила Мила. Юрьянс посмотрел на нее так, будто она не в себе.

– Я понятия не имею, о ком вы, – произнес он ровным голосом.

Девушка уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут мужчине позвонили. Айварс Эженович расхаживал по кабинету, эмоционально разговаривая с невидимым собеседником на латышском. Мила сидела, не двигаясь, и размышляла над его словами, пока ее внимание не привлек текст на мониторе компьютера. Благо тот был повернут так, что с ее места великолепно просматривался. Было видно открытое в почте письмо. Журналистка пробежала текст глазами: «Лично я считаю, что опер он был толковый. Родители у него из богатых, видать, поэтому он такой высокомерный. Но честный, и грязи не боится, а в нашей работе ее достаточно. От того, может, и взяток не брал, что денег не считал. Правда, как я понял, в полицию он назло родителям и пошел. Но особо там ни с кем не дружил. Иногда со мной пиво ходил пить, и то, думаю, от скуки».

Чтобы прочесть дальше, нужно было прокрутить колесико мышки. Естественно сделать этого Мила не могла. Но ей и так уже было понятно, о ком идет речь. Стало быть, Юрьянс зачем-то собирает информацию об Олеге… И кто-то ему эту информацию предоставляет.

– Ладно, Милочка, давайте закончим, когда я приеду в следующий раз, – раздался над ее головой голос Айварса Эженовича.

Ему теперь явно было не до нее. Мужчина стал с сосредоточенным видом что-то искать в ящике стола, потом принялся набирать на телефоне номер. Мила вышла, раздумывая, рассказать Лалину о том, что узнала, или нет. Решила спуститься в кухню, сделать себе чаю, но подходя, увидела свет и услышала голоса. А точнее – голос Элины, недовольный и резкий. Раньше она такого за женой Виктора не замечала.

– Эта девка, должно быть, хорошо знакома с Олегом.

Журналистка отметила про себя, что та называет Лалина просто по имени. Как-то уж слишком панибратски.

– Возможно, – послышался равнодушный ответ Виктора.

– Наглая гадюка. Поселилась здесь, а теперь, может, они тут еще и шашни начнут крутить?

– Не беспокойся. Эта наглая гадюка скоро отсюда уберется, – ответил ей муж.

Ну вот. Значит, Миле показалось, что после случая в Анчупанах отношение Виктора к ней изменилось, стало более уважительным. Она определенно была ему не по душе. А Элина, эта красивая, приятная в общении, спокойная женщина, поразила девушку своим истинным отношением. Сколько негатива! И за что? Если ей не нравилось, что журналистка остановилась в этом доме, можно было с самого начала не убеждать ее остаться, а позволить переселиться в гостиницу. Какая же все-таки двуличная дама!

– А этот Олег приятнее нее, да? – снова раздался голос блондинки.

– Не знаю, по-моему, типичный ватник[6 - Ватник – интернет-мем, которым патриотов России и русского народа обозначают их противники. Данный сленговый неологизм используется в русском, украинском, литовском, латышском языках. Сторонники данного мема настаивают, что ватники – это не все патриоты России, а радикально настроенные «ура-патриоты» («квасные патриоты» в доинтернетовской терминологии) и имперцы. В России оценивается государственниками и патриотами, как правило, негативно – как применяемый в русофобском контексте.].

«Еще бы Лалин понравился этому фашисту!» – подумала Мила. Виктор отвечал супруге без интереса, словно его занимало что-то другое, но нужно было поддержать жену. Раньше Мила не обращала внимания на его латышский акцент. Сын Айварса Эженовича говорил по-русски практически чисто, но характерный для латышей выговор все же периодически проскальзывал в его речи.

Мерзкие люди! Девушка передумала заходить, повернулась и пошла к себе.

Глава VII

Конфликт разгорелся как-то внезапно. Мила даже не поняла, с какого момента. Виктор опять сказал что-то оскорбительное на тему русских, или о войне… Она и не обратила внимания толком.

– Вы это сей час серьезно? Я, конечно, понимаю, что я гость в вашем доме… Но это не помешает мне набить тебе морду.

Олег сказал это так спокойно, холодно, чеканя каждое слово, что Миле сделалось не по себе.