Чтица. По следам лжи

– Я рада, что смогла вам угодить, – улыбнулась я и вернулась в коридор, где потирая заспанные глазки, стоял мой сынок.

– Эд, – тихо выдохнула я и присела на корточки, вытянув в сторону ребенка руки.

– Мама! – воскликнуло это чудо и рванулось ко мне, обняв тонкими ручками мою шею.

– Я соскучилась, дорогой, – сказала я, целуя его во взъерошенную макушку.

– И я так скучал, так скучал, – прошептал мне в ухо сын и прижался еще сильнее своим щупленьким тельцем. Да, эльфийская порода, личико вроде пухленькое, а вот фигура слишком уж стройная.

– Ну, теперь мы будем жить вместе, как раньше, – пообещала я, подхватывая сына на руки и кружа его, отчего из глаз ребенка пропала щемящая тоска, сменившись бликами, вызвавшими на его губах робкую улыбку.

– И ты не будешь работать?

– Буду, дорогой мой, но я постараюсь чаще бывать дома. Хорошо?

– Хорошо, – кивнул Эд и вновь прижался ко мне.

– Кто это у нас проснулся? – заворковала вышедшая в коридор Марвенна и потрепала Эдвина по голове. – Это наш маленький путешественник уже выспался!

– Я хочу побыть с мамой! – заерзав у меня в руках, заявило это синеглазое чудо и, выпрямившись, посмотрело в мое лицо. – Ты побудешь со мной?

– Конечно, – улыбнулась я, целуя его щеки.

– Он скучал. – Прошептала тетушка и оставила нас наедине.

– Как тебе твоя новая комната? – между тем поинтересовалась я и опустила Эда на пол.

– Мне понравилась, – сказал он, схватил меня за руку и потянул в свою спальню. – Только игрушек не хватает.

– Хм! Давай, мы с тобой исправим это дело, – предложила я, потянув сына обратно. – Ты помнишь, в каком сундуке сложены твои сокровища?

Эдвин утвердительно кивнул, и мы, не сговариваясь, помчались на первый этаж, попутно пытаясь, обогнать друг друга. Сын смеялся и, раскинув в сторону руки, не давал мне возможности обойти его ни вдоль перил, ни вдоль стены, обитой тканью.

– Нет, я первый! – закричал он и с хохотом, стуча необутыми ступнями по ступеням, скатился в холл.

– Не уйдешь! – вторила я.

Некоторое время мы побегали по дому, наводя в нем еще больший беспорядок, а потом все же вернулись к сгруженным у двери чемоданам и сундукам.

– Вот мои вещи! – ткнув пальчиком в приличный по виду сундук, заявил Эд. – Мам, ты сможешь донести до комнаты мои игрушки?

– Угу, – кивнула я, расчищая сундук от нагромождения чемоданов и пары шляпных коробок, а потом усадила Эда сверху на обитую металлическими полосами крышку.

– Держись крепко! – предупредила сына, с восторгом следившего за тем, как сундук под ним взмывает над полом и медленно плывет к лестнице.

Со смехом мы добрались до комнаты Эдвина, где он еще несколько минут покатался на летающем сундуке, но вскоре мой ребенок захотел увидеть свои любимые игрушки, ведь по ним он скучал не меньше, чем по маме, то есть мне. А я, усевшись в кресло, помогла для начала ему переодеться, и после следила за тем, как он достает из сундука свои игрушки и расставляет на полках в шкафу. При этом мы успевали делиться новостями.

– Мам, ты знаешь, некоторые дети говорили мне, что я безотцовщина, – заявил вдруг сын, а я едва не упала на пол, поскольку в этот момент пыталась дотянуться до окна, чтобы его чуть-чуть приоткрыть.

– Что? – удивилась я, хватаясь за сердце.

– Безотцовщина, – послушно повторил сынок и продолжил расставлять на полке своих солдатиков.

– Боги, кто тебе это сказал? – Выдавила я, пытаясь совладать с гневом, вспыхнувшим в груди.

– Я же сказал – дети, – пожал плечиками Эд и повернулся ко мне. – А что это значит?

– Это очень глупые и злые дети! – воскликнула я, рванувшись к удивленному сыну и прижав его к себе. – Никогда не слушай их. Слышишь?! Умный и добрый человек никогда не скажет подобной гадости!

– Это плохое слово, да? – вывернувшись из моих рук и глядя в мое взволнованное лицо, спросил сын. – Мам, я больше не буду его говорить, только не смотри так, пожалуйста.

– Я не собираюсь ругать тебя за это, – прошептала я, не сумев сдержать слезы, покатившиеся из глаз.

– Мам, не плач, я, правда, больше не буду. – Эдвин уткнулся лицом в мой живот и обхватил меня руками. – Только скажи, ты еще не узнала, где мой папа?

– Сынок, – я не выдержала и опустилась перед сыном на колени, – у тебя есть отец, просто он очень занят.

– Скорее бы он освободился, – тяжко вздохнув, обронил Эд. – Я бы очень хотел его увидеть.

– Потерпи, дорогой, – зажмурившись, чтобы только мой ребенок не видел мой растерянный взгляд, выдавила я. – Возможно, у него найдется для нас время.

– Когда?

– Если бы я это знала, Эд. Если бы только знала…

Вечером, когда Эд, набегавшись в саду, мирно спал в своей комнате, мы с тетушками сидели на террасе и потягивали чай с восхитительными булочками, что успела напечь Ронда. Сад медленно погружался во тьму, но на террасе, освещенной магическими светильниками, было хорошо и уютно.

– Гвен, что случилось, на тебе лица нет? – поинтересовалась Марвенна, опустив чашечку на блюдце, из того самого сервиза, о котором они с сестрой так пеклись.

– Эд вновь спрашивал об отце, – упавшим голосом созналась я и устремила взгляд на темнеющий сад. – Я не знаю, что ему сказать, ведь он так ждет встречи с ним. И… как поступить. Я запуталась и устала обманывать собственного ребенка. Но и правды сказать не могу, это слишком жестоко в пять лет узнать, что твой отец даже не догадывается о рождении сына.

– Гвен, дорогая, мальчик растет, и чем он старше, тем чаще будет интересоваться своим отцом. Рано или поздно тебе придется сказать ему правду. – Ронда, сидевшая от меня по правую руку, похлопала меня по плечу. – Или… тебе придется разыскать Дарриана и рассказать ему о сыне.

– Я не могу, – покачав головой, я спрятала лицо в ладонях, хотя понимала, тетки правы. Правы и еще сто раз правы.

Я не смогу всю жизнь ходить по лезвию ножа. Когда-нибудь мой повзрослевший сын сам отыщет отца, и что тогда будет? Сможет ли он простить мать за ее ложь, за пустые обещания, что еще чуть-чуть и отец навестит его, ведь это не так?

– Смирись с этой необходимостью, дорогая. Теперь ты должна думать не о себе и своих уязвленных чувствах. – Поддержала сестру Марвенна. – В первую очередь ты должна думать об Эдвине и его судьбе. Боюсь, он не смирится с тем, что вырос без отца. Пусть Дарриан не будет присутствовать в его жизни в полной мере, но мальчик будет знать, что он не безотцовщина, как назвали его соседские дети.

– И вы позволили им так назвать моего сына? – вскинулась я.

– Будто нас кто-то спрашивал, – дернула плечом Ронда, теребя в руках салфетку. – Но я впервые в жизни в пух и в прах разругалась с соседями.

– Разругалась с соседями? – недоверчиво переспросила я, во все глаза глядя на тетушку, которая очень редко позволяет себе подобные поступки.

– Разругалась, черт возьми. Да! И знаешь, – Ронда вдруг озорно улыбнулась, – мне это даже понравилось. Я высказала этим напыщенным курицам все, что накопилось за мою жизнь. Видел бы меня мой покойный муж.

– Это было забавно! – захохотала вдруг Марвенна. – Видела бы ты, Гвен, их испуганные лица, когда Ронда сказала, что отец Эда арайтар. «Вы еще пожалеете, старые вешалки, – сказала им она, – вот узнает арайтар, что его сына обижают всякие полоумные человечки, он вам устроит веселую жизнь!».