Дикая магия. Проклятье «Черного тюльпана»

– Ага. Вот, слушайте: «Снежноягодник Пурпурный не используется в медицине, поскольку его плоды ядовиты, и их употребление ведет к неминуемой гибели пациента».

– Достаточно. Как драматично! – Карпов вырвал листок, перечеркнул сочинение и большими буквами подписал сверху «Бред!». – А вы, мисс Дэлориан, что думаете о коварном растении?

– Я о нем… вообще не думаю, – понимая, что крепко вляпалась, заявила я.

В учебниках за первый курс, которые заставил меня изучать профессор, было что-то про семейство снежноягодных. Но сейчас в голове хозяйствовала звенящая пустота.

– Хм… Третья глава, мисс Дэлориан. Ай-яй-яй! – Карпов глянул на меня через плечо с таким видом, будто собирался «выписать ремня». – Напрягите красивую головку и вспоминайте. Иначе заставлю сейчас писать такой же тест. И дай вам бог почерк получше этого…

Жалобно тряхнула волосами – в надежде, что в мозг с неба свалится умная мысль. Но пустота зазвенела еще громче.

– Там было что-то про временно парализующие свойства, – неожиданно из черноты сознания выплыла светлая идея. – И про снадобье мнимой смерти.

Удовлетворенно улыбнувшись, Карпов кивнул и сунул мне новый лист. В течение следующего часа стопка уменьшилась наполовину. Почти все бумажки обзавелись красноречивыми надписями: «Кошмар», «Отвратительно», «Идиотизм», «Откровенная глупость», «Бред», «Ужасно». Лишь трижды профессор сжалился – после моей настойчивой мольбы, – и поставил «Нормально», «Пойдет» и «Почти хорошо».

– Вы на меня дурно влияете, – беззлобно подметил Карпов, помахав перед носом листиком с «почти хорошей» отметкой. Настроение Демона было уже не таким скверным.

– Ваше общество мне тоже не идет на пользу, сэр, – парировала я, показывая ему заляпанную блузку, синяк на шее и перевязанную ладонь.

Хрустящий стук в окно – будто кто-то кинул мелкий камешек, – заставил прервать демонстрацию ущерба. Со стекла смотрело мое отражение, обрамленное чернильной ночью и странными фиолетовыми кудряшками. На уровне собственных глаз сияло два чужих – розово-карих, с золотистой паутинкой вокруг зрачков. Я испуганно отшатнулась. Неодобрительно фыркнув, – сегодня я показывала себя форменной трусихой, – Карпов спокойно отворил окно.

Деловито переступая кожистыми лапками, в кабинет ввалился… ламбикур! Полметра в высоту, с оранжевым клювом и темно-фиолетовыми кудрями перьев. Голову украшали смешные кисточки ушей, как у совы.

Одно дело – разглядывать фантастическое существо на картинке учебника, и совсем другое – наблюдать вживую. От потрясения у меня отвалилась челюсть.

Заведя за спину размашистые крылья, птица стала почти овальной. Она выжидающе глянула на Карпова, тот потянулся к ней пальцем и нежно помассировал над клювом, между глаз. Получив долгожданную порцию ласки, ламбикур довольно зажмурился.

– Фридрих Кесслер шлет тебе нижайший поклон, Андрей Владимирович, – грудным голосом провозгласило существо, окончательно выбив почву из-под моих ног. Не многовато ли потрясений для рядового вечера?

– А больше он ничего не шлет, Джильберта? – ехидно спросил профессор, ласково щелкнув ламбикура по клюву. Судя по кличке, это была самка.

– Шлет, шлет… Куда-то торопишься? Хотела тебя кое с кем познакомить. Но ты не один. Тогда не сейчас.

Птица наклонила курчавое тельце к Карпову и что-то тихо зашептала в черноту волос. Видимо, секретную часть сообщения. Профессор слушал и машинально поглаживал пушистый загривок.

Глядя на эту фантастическую парочку, подумала: хоть с кем-то у Демона сложились… ну, почти романтические отношения. Да, хорошая шутка, жаль рассказать некому. Пока мозг переваривал нелепую мысль, ламбикура ревниво на меня поглядела, недобро сверкнув розовым глазом, – второй все еще жмурился от удовольствия.

– Мисс Анна Дэлориан, – формально представил Карпов.

Я робко кивнула. Может, нужно было сделать реверанс или отвесить поклон?

Поглаживая фиолетовую шею – если таковая была в округлом пернатом тельце, – профессор выглядел иным. Почти что добрым, только на свой демонический лад. Я невольно загляделась, как он нежничает с чудо-птицей.

Джильберта снова пробуравила меня глазом, а потом издала странный грудной звук. Несмотря на очевидную враждебность, создание вызывало восхищение. Очень хотелось запустить пальчики в мягкую курчавую шерсть (я снова напомнила себе, что это перья!).

– Ладно… Если так жаждешь… Можешь потрогать… – флегматично заявила Джильберта, скосив на меня открытый глаз.

Мысли… Точно! Они читают мысли. Ох, как неловко-то!

– Согласна, ужасно неловко… Я ему не расскажу, – гортанно прикрякнула ламбикура и подставила свое пузо.

Не дожидаясь второго приглашения, я провела пальцами по забавному оперению. Больше всего оно напоминало магазинное боа, намотанное на большую дыню.

– Ммм… Какие нежные. Да, вот здесь, – расплылась в удовольствии пестрая гостья.

– Ромул тоже был в восторге, – проворчал Карпов, из-под черных ресниц поглядывая на меня.

– Фу, ты гладила эту псину?! Какой конфуз… Но, раз уж начала, не останавливайся. Андрей, что-то передать в ответ австрийскому зануде? – фамильярно спросило «чудо в перьях», настойчиво подставляя мне макушку с кисточками ушей.

– Скажи… Артур думает над решением. И у меня предчувствие, что оно нам обоим не понравится.

Удивленно открыв оба глаза, ламбикура с интересом взглянула на него, потом на меня. Кажется, подивилась, что он не стал шептать секретную информацию на ухо. И что такое жуткое задумал крестный?

– Останешься ночевать? – предложил птице Карпов, будто это была обычная практика. – Сообщение Кесслеру может подождать до утра.

– У меня дела, – виновато мотнула совиной головой его подружка. – Потом объясню… не при свидетелях.

– Изменяешь мне, Джи-Джи? – язвительно усмехнулся профессор, но во взгляде мелькнула самая настоящая ледяная ревность.

Закатив глаза, Джильберта издала грудное карканье, сильно напоминавшее смех.

– Только в рамках дозволенного.

Отстранившись от моих пальцев, в пару шажков ламбикура приблизилась к Карпову и ткнулась пернатым лбом ему в грудь. Постояв неподвижно полминуты, она резко расправила крылья и спрыгнула с окна в темноту.

– У вас есть собственный ламбикур! – восторженно выдавила я, глядя в черную пустоту на улице.

– Скорее, это я есть у нее. У Джильберты отвратительный нрав. Похуже вашего, – с сентиментальной нежностью в голосе пробормотал профессор. Черти в его глазах веселились и танцевали. – Ну и как она вам?

– Невероятная.

– Уже поздно. Заканчивайте с зельем, – Карпов кивнул на хрустальную чашу.

Пока я доводила «Сомнию» до совершенства – вышло не так уж и плохо, – он порылся в серванте и достал потрепанную книгу.

– Вот, – сунул мне в руки старенький томик с закладкой посередине, – это «Сияющий щит». Крепкий, выносливый, огнеупорный, идеальный от ментальных атак. Изучите на досуге магическую формулу и схему движения. Щит проходят на пятом курсе, но осваивает его лишь один из десяти. На следующем занятии покажу. А сейчас пойдемте. Провожу до спальни.

– Я дойду, сэр, не беспокойтесь, – машинально прижав книгу к себе, пробормотала я.

– Провожу. Мало ли кому еще не спится в такой час.

Глава 16. Против правил

Эта среда была приятно-пугающей, хотя со стороны казалась обычной. Закатное солнце привычно просачивалось в окна парадного коридора. Гул ученических голосов, доносящийся из трапезного зала, тоже был рядовым. Но нет. Сегодняшний вечер был волнующим.

Приятным – потому что в Пункте связи намечалась вечеринка по случаю восемнадцатилетия Джен. Должна была прилететь Элизабет со своим женихом и поделиться свадебными планами. Восторженное предвкушение скреблось о ребра. По Лиз я скучала. Хотя первое впечатление эта кукольного вида умница произвела удручающее.

…Занудная, въедливая, дотошная до тошноты, правильная до зубовного скрежета, она стояла прямой струной позади мадам Буше и неодобрительно поджимала губки. Беспокойные золотые кудряшки были связаны в тугой пучок, серый блейзер застегнут на все пуговицы. Уверена, для кочерги в ее теле тоже нашлось теплое местечко. Все утро она шугала первокурсниц за неопрятный вид, а теперь настала моя очередь страдать в обществе идеальной особы.