На реальных событиях

– Вы просто разозлите зверя, глупые люди. Ничего не изменить, она всех нас убьет, – Петр чувствовал, как Голос внутри него становится сильнее и нашептывает все более ужасающие вещи. Он был рад, что попал сюда, что больше никому не причинит вреда. Люди знают лишь о небольших преступлениях, но большую часть он не помнит. Только кровь на одежде и руках по утрам, даже под гипнозом он не мог вспомнить, что творил. Ему хотелось бы помнить, чтобы со спокойной душой убить себя, без страха, без жалости.

Я знала, что они задумали. Шпион среди них докладывал о каждом шаге, каждом жесте. Такой наивный план, такие глупые идеи. Кто был стукачом? О, нет, я не скажу вам. В каждой книге должна быть интрига, не так ли?

Я спокойно дописала вторую главу своего произведения, где кратко описала, как притащила их. В моей душе не было ничего, кроме всепоглощающей скуки. Я теряла интерес к тому, что делала. Так бывало не раз, но сейчас мне хотелось завершить начатое. Слишком многое было отдано за это, слишком.

Мои лапочки прождали в засаде весь день. Вечером они получили от меня письмо. Содержимое гласило: «Так сладок мед, что, наконец, он горек. Избыток вкуса убивает вкус. Шекспир был прав, потому что мне надоело ваше скудоумие. Среди вас есть ложная жертва, поиграйте в Мафию, господа. Если к завтрашнему утру никто не умрет, мне придется самой убить одного. Я научу вас уважать правила.»

– Твою мать! Это кто тут крыса? – Валентин осматривал своих соседей. Персонаж из 90-х с женой, шлюха, богатенькая краля, нарик. Кого-то не хватало. – А где психопат, который говорил нам, что не прокатит? – он стучал в каждую дверь, ожидая ответа. – Эй, ненормальный! Где ты? Сдал нас и прячешься?

– Я ничего не говорил, – Петр слушался эту женщину, потому что только это спасало его от самого себя. Срыв отступил, голова стала болеть не сильнее обычного, он попытался успокоиться. Одежда, которая пропахла потом, сальные редкие волосы – его не интересовало все это. Ему было важно находиться вдали от тех, кому он мог навредить. – Вы просто не понимаете ее. Я понимаю.

– Что же ты понимаешь, а?! Психопат недоделанный! – Скорляк бил кулаками в закрытую дверь, его злило, что ошибка природы считает себя умнее него. А ведь это было не так. Он был единственным, кто мог управлять государством, а эти ничтожества не способны ни на что. – Вы все меня бесите!

– Ты тоже не 100 долларов, – Саша «Топор» привык держать авторитет. Он хорошо знал, что такие беспредельщики не чтят традиций, но уважают силу. – Не наводи панику. И так все голодные и злые, – его могучий рост и крепкое телосложение наводило на определенные мысли, но чиновник и сам был не мелкий, поэтому как петух ожидал схватки.

– Хорош собачиться. Мы тут все повязли. Не хватало еще разборок. Лысый, у тебя вон жена на ладен дышит. Может, ею и пожертвуем? – Ирина была готова на все ради пары стопок и жаренных крыльев из закусочной у дома. – Надо найти слабое звено и избавиться от него. У психопата иммунитет, мы его не достанем.

– Выберем между нариком и брюнеточкой, – Валя подошел к молчаливой бледной паре. – Ну что, кто готов пожертвовать собой ради товарищей?

– Иди к черту! Меня на тот свет так просто не затащить, – Василий слабо ударил по серому лицу и тут же отошел. – Кто из вас хоть что-то знает про ритуалы? А? Я могу помочь!

– Вы меня что ли решили принести в жертву? Так нечестно! Я самая красивая, – Юля захлопала глазами, но мужчины были непреклонны. В моменты выживания они не думали стандартным местом, они нашли того, кто слабее, это было важнее всего. Ее судьба была решена тут, в этих грязных катакомбах. Ее найдут в мятом зеленом платье от Valentino, со спутанными волосами и с потекшим макияжем. Она будет выглядеть, как дворовая девка, как мусор. Все, кто ей завидовал теперь наденут элегантные черные платья на ее похороны. Она больше никогда не будет пихать в себя листья салата, которые ненавидит до скрипа в ушах. Никаких тусовок, никаких поклонников. Только не такая нега, ее жизнь не может закончиться!

Девушка схватила камень и, собрав все оставшиеся силы, ударила камнем по голове Светлану Молчалину. Женщина едва пошевелилась и закатила глаза. Ее муж, осипший от крика, бросился на убийцу, но Василий Жуков оглушил его чем-то тяжелым.

– Так будет лучше, – он обнял брюнетку, которая схватилась за него окровавленными руками. – Случилось то, что случилось. Нам нужна одна жертва, мы должны играть по правилам, чтобы выжить.

Саша «Топор» прижимал к груди обмякшее тело жены. Кто бы подумал, что все закончится здесь, в вонючем подвале. Он не сможет ее похоронить, не сможет оплакать. Никто не поддержит его. Ее больше нет. Она была права, он не мужик, не смог ее защитить, не смог уберечь. Ее волосы были такие же светлые, как в день их первой встречи. Он так любил ее, так обожал. Светлана, сильная и независимая, бесила его своей властолюбивой натурой, но в глубине души он знал, что только она и способна была вытащить его на новые вершины. Эта маленькая фигурка бегала по их огромной квартире, ходила с ним на охоту и стреляла так, чтобы не попортить шкуру, потому что любила чучела. Больше он не услышит ее крик, ее призыв к действиям. Теперь это все станет историей: их любовь, их жизнь, их счастье. Разрушающая боль накрыла Молчалина с головой. Потеря, которую остро чувствует лишь тот, кто находится в зоне поражения, лишала его последних сил, не давала отомстить, даже несмотря на желание сделать это.

– Эй, ты не раскисай там, – Скорляк смотрел на него с ухмылкой. Это просто женщина, зачем так убиваться? К тому же, главное сейчас совершить ритуал, чтобы можно было пройти на следующий этап. – Давай отдадим наркоше труп, пусть сделает то, что нужно.

– Никто не дотронется до моей жены! Понятно? Никто! – он вытянулся во весь свой могучий рост и был готов разорвать каждого. – Я вас всех прикончу, а эту сучку оставлю напоследок и буду пытать так долго, как это позволит ее здоровье.

– Слушай, твоя все равно мертва. Зачем новые жертвы? Ты не должен злить ту, которая заперла нас. Мы вполне можем победить, наказать ее. Разве ты не хочешь отомстить? – Валентин знал, как поймать таких верзил. Это было не сложно. – Пожалуйста, подумай! Ее жизнь не спасти, но свою ты еще можешь. Она бы хотела крови, ты же ее знаешь, – он баюкал Молчалина, как дудка змею. Тот отпустил тело жены и уставился на него. – Брюнеточка следующей будет, обещаю. Ну же, Саша. У нас нет времени.

Мужчина протянул ему еще теплую руку Светланы и отошел назад. В своей жизни он делал много вещей, о которых жалел. То, за что его стоило посадил далеко и надолго, но этот поступок он никогда себе не простит. Света была отдана на растерзание, потому что так могло выжить шесть человек. Такова была цена спасения его шкуры. Да, он боялся умереть, страшился остаться в этом гнилом подвале без надежды на что-то большее, без вариантов. Даже его скорбь, его любовь, его страсть – ничто не могло быть сильнее этого. Он отвернулся к стене, чтобы не думать о том, что натворил. Позорное унижение останется в этих стенах, потому что он никому не позволит узнать о том, что случилось здесь.

– Так, нарик, быстро говори, что нам делать? Как эти все жертвоприношения совершать? – Скорляк знал, что выйдет из этих дверей рано или поздно. Сейчас надо договориться со всеми.

– Язычество долгое время было религией древних славян. Они поклонялись растениям, животным, камням, стихиям. Невидимые духи, души предков и родичей, населяли весь окружающий мир древнего человека. Не сам предмет был объектом почитания, а тот, кто прятался внутри и имел влияние на ход событий и жизни людей…

– Придурок, мне лекция не нужна. Просто скажи, как ее расчленить! – его серая внешность, так и не заиграла новыми красками. Он был безлик и жесток, идеальный убийца.

Сохраняя молчание, Василий Жуков взял камень и начал нацарапывать что-то на стене. Это был человек с длинной бородой, могучий и сердитый, из его рук вылетала молния.

– Это что, Зевс что ли? – Ирина тряхнула светлой головой. Один ее клиент любил татуировки и мифологию. Несмотря на воровское прошлое и бандитское настоящее, он верил, что только знания способны сделать из человека что-то стоящее. Он читал ей какого-то англичанина, который писал что-то про луну и мелочь, там была аристократия и какой-то знаменитый художник. На его волосатой груди красовался владыка небесного пьедестала – Зевс, грозный и сильный.

– Это Перун, – Вася прочертил детали и обернулся к кучке пока еще людей. – Кровавые жертвы приносились только верховным Богам, на капище.

– На кладбище? – Власова хлопала своими наращенными ресницами.

– Капище – это языческий храм. Поэтому я начертил изображения Бога грозы, нужен был идол. Жертву закалывали, но точно непонятно, были ли у славян человеческие приношения.

– Хорошо, – Валентин достал пруд и несколько раз проткнул бездыханное тело. – Что еще?

– Жертвенных животных съедали, на их костях гадали, а потом сжигали останки или выкидывали в реку, – Жуков опустил глаза, он не знал, как далеко готов зайти ради воли, ради новых ощущений. Сейчас он больше всего жалел, что принимал химикаты, от которых хотелось спать. В таком состоянии он был между двух миров, спокоен и расслаблен, все проблемы казались мелкими. Детство, которое он провел с родителями, не желавшими понимать, что ребенка необязательно бить, можно просто разговаривать. Юность, оставшуюся среди пробирок, потому что даже среди ботаников места ему не находилось. Он привык быть один, забывался в своих снадобьях и не раз думал о самоубийстве. Теперь есть хорошая возможность умереть благородно, не падая на дно. Но почему-то ему совсем не хотелось покоряться судьбе. Он хотел жить. Всеми своими тонкими костями он ощущал приближение косматой старухи и мечтал отсрочить момент.

– Ну уж нет! Я не позволю! – Саша, который терпеливо ждал окончания этого издевательства решил, что это слишком. Он не будет есть свою жену, свою любимую девочку. Никогда не будет. Ничто его не заставит.

– Значит ляжешь рядом с ней, ясно? – Скорляк не был настроен на долгую беседу. Он вырвет свой шанс на выживание у любого, так было раньше, будет и теперь.

– Да перестаньте бодаться! – Ира не раз разнимала агрессивных клиентов, которые путали время, не хотели уходить или платить. В отличие от фильмов и сериалов, их «крыша», бывший разбойник, не печалился за их жизнь или здоровье. В регионе хватало бедных женщин, которым надо как-то зарабатывать. На зарплату в 16 тысяч не прокормишь детей, не купишь вещи, не снимешь квартиру. – Мы должны сделать это. Чуть-чуть, просто для вида. Саша, нам нужно выйти отсюда! На хлебе и воде долго мы не протянем.

– Вопрос только чем отпилить, – Юля стояла позади, в ее пустой голове бурлила удачная идея. – Можно камнем отбить мизинец и съесть каждому по кусочку.

– Закрой рот! Ты говоришь о моей жене! Убийца, – Молчалин хотел бы забить ее своими руками, но правила есть правила.

– Как будто ты святой! Тупой бандюган! – девушка спряталась за чиновником. Тот бы не подал ей руку, даже если бы она умирала, но сейчас она могла понадобиться в качестве следующей жертвы.

Так и решено было сделать: жертвенный пальчик и довольная маньячка. Саша «Топор» уже привычно отвернулся к стене, список непрощенных грехов пополнился на один. Ужасные удары, хруст кости. Эта минута длилась целую вечность.

– Это твое, неженка, – Скорляк протянул ему маленький кровавый кусочек. Он не понимал, зачем так убиваться из-за того, кто мертв, тем более это просто баба. – Жри молча и покончим с этим.

Удивительно, как легко они превратились в каннибалов. Молча, без удовольствия, пять человек проглотили чужую плоть и поняли, что больше никогда не станут прежними. Они не сказали ни слова до 6 утра, тогда я открыла двери и позволила им вернуться в клетки. Они были на местах, только убедившись в этом, я кинула им привычный паек (Узичу досталась дополнительно пачка печенья и остатки колбасы).

– Значит пошли по дороге предков? – я смотрела на Перуна и улыбалась. Кто-то сказал, что на нас лишь тоненький слой человека, внутри мы гораздо опаснее зверей. Как жаль, что они это сделали, как бы мне хотелось, чтобы они так не поступали. Выпустила ли бы я их на свободу тогда? Нет, конечно. Но я бы поверила в силу человечности, в любовь. Люди легко перешагивают через то, что им дорого, когда речь заходит о них самих. – Хорошо, если будете продолжать в таком духе, скоро окажетесь на воле.

Я погрузило тело и атрибуты на тележку и вышла из душного подвала. Там был невероятно тяжелый воздух и после того, как я его посещала, меня тошнило, хотелось закончить это все.

Я боялась этого места, потому что там становилась другой: жестокой и ядовитой, без сочувствия, без тепла. Не испытывала ненависти к ним, но мучала, потому что эти существа мне отвратительны. Лучше бы я родилась животным или растением…

Дома было тихо, рассвет уже осветил мои небольшие комнаты, заваленные книгами. Я должна была отвезти тело, которое перебросила в багажник, но сил на это не было. В стакан-термос я навела крайне крепкий кофе и вышла на свежий воздух. От меня все еще пахло трупом, это раздражало.

В отличие от прошлых случаев я не получала удовольствие от смерти. Возможно потому, что в этом не было моей заслуги, а мои подопечные сильно разочаровали меня своим поведением. На душе было пусто, я так устало, мне все это надоело.

Я остановилась недалеко от поселения, но на достаточном расстоянии от своего дома. Пролесок был пуст, жители деревни еще не успели добраться до него своими натруженными руками.

Светлана Молчалина оказалась намного тяжелее, чем я помнила, но дело требовало завершения. Мне потребовался час, чтобы расставить все так, как нужно и поехать обратно. Мешки я оставила на остановке за пару километров от места. Боялась ли я, что меня могут заметить? Нет, мне было абсолютно все равно на то, что обо мне подумают. Если бы меня схватили и посадили в клетку, я бы не стала умолять о прощении, не оправдывалась, и никогда бы не признала себя сумасшедшей. Потому что я высшее существо, я вершина эволюции, я лучшее, что могло случиться с этими людьми.

Глава 6.

Следователь Киров Иван Васильевич ненавидел утренние вызовы, тем более из главного офиса. Начальник позвонил ему еще до первой рабочей чашки кофе, чтобы рассказать, что на просторах столицы нашли тело молодой женщины, убитой странным образом. Как будто о нем бы вспомнили, если бы речь шла об очередной пьяной бытовухе. Как же ему надоело это все.

– Василич, – парнишка лет тридцати по имени Слава окликнул старого сыщика. Он был самым преданным его фанатом и помощником. – Дело нечистое, это я вам говорю, – Киров закатил глаза и откинулся на спинку стула. Ему нравился этот наивный человек, особенно за свою простоту. – У нее нет мизинца. Она истощена. Убили ее ударом по голове, а потом проткнули несколько раз чем-то острым.

– Что нашли рядом? – следователь уже построил план расследования. Его безразличие к объекту преступления не было проявлением жестокости. За долгие годы он научился отстраняться от боли и сострадания, так его психика защищалась. По такому же принципу психологов не волнуют проблемы близких, а патологоанатом ест свой обед рядом с разложившимся трупом. Человек привыкает ко всему, пытаясь выжить в беспощадности современного мира.

– Да, вот, – его молодая рука была покрыта выпирающими венами. Ладонью он сжимал прозрачный пакет.