Бортовой журнал Стрижа

– Благая новость: хотя VR-клубы и множатся, аки грибы после дождя, прямых конкурентов у нас немного. Новость похуже: те, что есть – «Под крылом самолёта» и «Турбофайт» – по уровню технологий идут с нами ноздря в ноздрю, а прирост подписчиков в соцсетях у них за последний месяц будь здоров…

Невыносимое ощущение дежавю кольнуло Соньера под лопатку. «Сейчас опять заведёт разговор о первокурсниках из моей учебки – мол, такая аудитория пропадает, а ты их даже не пытаешься к нам зазвать…»

– Помню-помню, – словно прочитав мысли пилота, поспешил вставить Алька, – ты у нас не рекламный агент и не менеджер по продажам, но раз ты младший курс лично окучивать не будешь, то хотя бы флаеры в столовках разложи.

Пачка упомянутых флаеров, извлечённая Алькой из глубин вельветового пиджака, украсила стол. Под столом же Соньер сжал кулаки, сдерживая ненужные эмоции. Точно так же, как сейчас Алька, поступал и отец – всякий раз, когда маленький Анри смел заявить, будто он не хочет того, чего хотят от него родители. Тем временем председателя «Вектора тяги» откровенно понесло:

– А ещё нам нужен свой стиль. «Под крылом» топит в ретро-эстетику, «Турбофайт» – в футуризм и космос, а у нас эклектик-пати какое-то…

– Всё, что угодно, только б не здесь и сейчас? – вырвалось у Соньера. Алька вскинул бровь и многозначительно хмыкнул.

– А вот над этим я и хочу поработать. Можно здесь и сейчас, но… чтоб оно повеселее как-то было. Короче. Один мой хороший знакомый – саунд-дизайнер, гуру бинауральных ритмов… проще говоря, аудионаркоты, ну, а всё, что официально не запрещено – то разрешено, верно?

Анри хранил молчание. Сверхбдительность и консерватизм, к которым курсанты привыкли в лётном училище, за его пределами не имели силы и рушились под напором новых технологий, словно карточный домик.

– Вот я и думаю: раз уж мы не можем в открытую поднять до сотни уставку уровня реалистичности на симуляторах, ибо закон, то отчего бы не поиграться с нейрофизиологией? – Алька, наконец, высказал свою «эврику». – Врубаем музыку – и погнали. Прокачка восприятия, расширение сознания – чем не фишечка, м? Я, кстати, уже поговорил с этим парнем – ну так, в общих чертах, он загорелся идеей разработать что-нибудь забойное прям вот под наши полёты…

«А обкатывать свою гениальную идею ты на первогодках из моего училища собрался? И, раз ты там уже всё порешал, зачем тебе сейчас моё присутствие – так, для проформы?» – мысли, одна другой обиднее, вскипели в сознании Соньера.

– Сначала. Мы с тобой. Проверим. Это. На себе, – Анри смотрел не на Альку, а в чашку кофе, но тот вздрогнул, словно металл в голосе лётчика коснулся его шеи, – и только если всё будет в порядке, запускаем в продакшн.

Глава 3

К середине зачётной недели Андре Соньер начал всерьёз подозревать сопредседателя Альку в ясновидении. Тот со своей предпринимательской чуйкой словно предвидел, как медленно и печально будут издыхать тренажёры лётного училища под наплывом сдающих, пересдающих и «а мы ещё посадку на авианосец в условиях тумана потренить не успели» – этим вообще была бы прямая дорога в «Вектор тяги». За умеренную плату, разумеется. Может, и вправду разработать полновесный учебный курс, не полетушками же едиными развлекать всех желающих?

«А в роли мудрого гуру, вероятно, ты выступишь? – подколол Соньера внутренний уничижитель. – Легко быть первым на деревне, то бишь в клубе, а ты в зачётку свою посмотри. Это в „Векторе тяги“ с тобой только Ян способен сравниться, а в учебке тебе добрая половина курса нос утрёт…»

Анри искренне полагал, что с неуверенной «пятёркой», выгрызенной им на зачёте по тренажёрам, сегодняшние приключения и закончатся. Но вишенкой на торте этого дня стало нечто другое.

К трём часам пополудни весь поток загнали в «Колизей» – неприлично тесную для столь гордого имени аудиторию. Уставшая, растрёпанная, вечноголодная орда курсантов сейчас с таким же трудом тянула на «орлов» и даже «соколят».

– Здравствуйте, товарищи ополовники, – вспомнив русское название махоньких длиннохвостых птичек, под нос себе выдал Анри. Сидящий впереди Всезнайка Ник прыснул в рукав. Это был успех.

При появлении заведующего лётно-техническим факультетом курсантов подняло.

– У меня для вас две новости, – сдержанным кивком разрешив ребятам обратное приземление, начал зав. – Одна на плохую пока не тянет. Нас начинают сливать с Академией космофлота, а это значит – через пару лет все желающие смогут получить дополнительное образование под одной и той же кры… хм, в стенах своей альма матер.

Курсанты хранили молчание, зато чатик потока форменно бурлил едкостями.

4ever1st:

> Тут на одно бы доучиться…

fly_bye:

> Табор уходит в небо – слабаки переводятся в космофлот> _ <

– Новость вторая, – по тому, как помрачнело лицо заведующего, стало ясно: эта не тянет на хорошую. – Из трёх истребителей, которых вам предстоит освоить на следующем этапе обучения, осталось два.

freefall:

> а третий полюбас воевать угнали, только хрен признаются

only_sky:

> «Поступай сюда!» – говорил мне папаша. – «Тут дешевше!» – говорил он :(

Чатик закипел и переполнился, шушуканье поползло по рядам, но прежде, чем оно набрало силу полноценного шквала, заведующий обрубил:

– Ти-ши-на. Нам придётся… хм-м… оптимизировать процесс обучения. Насколько я помню, экзамен на учебной машине у вас… у нас… ожидался в конце июня, потому что в феврале чинили тренажёры, но в связи со слиянием нам приказано устранить все задержки и отставания от учебного плана. А согласно плану, этот экзамен должен был состояться уже сегодня.

Курсанты взвыли. Кажется, ещё немного – и даже хвалёная моральная нормативность, которую психологи возвели в ранг профессионально важных качеств наряду со скоростью реакции, не удержит их от бунта. Бессмысленного и беспощадного.

– Спасибо, что не вчера!

Лицо заведующего, ещё мгновение назад способное к демонстрации хоть какого-то подобия сочувствия, сделалось серым и жёстким, как скол гранитной породы.

– Экзамен на учебной машине через неделю. Оставшиеся три, – судорожный взмах руки означал «а там как пойдёт» – будете в авральном порядке осваивать тренажёр боевой, потому что на каникулах вас сюда не пустят. И я очень рекомендую каждому, кто хочет попасть по осени в первую и вторую волну практики на боевых истребителях, при сдаче экзамена постараться. Оч-чень рекомендую.

– А остальные?

Кто задал этот вопрос – неизвестно. Быть может, то прозвучало само мироздание. Заведующий чуть пожевал сухими губами, потом решительно одёрнул китель.

– Приступят к вылетам с задержкой в полгода. Минимум.

И совсем глухо прозвучало финальное:

– Альтернатива – перевод с реактивной скоростной авиации в дальнюю.

В «Колизее» воцарилась гробовая тишина. Кто-то хрустнул костяшками пальцев. Кто-то гипнотизировал взглядом зачётку, пытаясь, подобно алхимикам прошлого, превратить приписанные часы налёта на учебном «Херувиме» в реальные.

Хрен редьки был не слаще. Всё, как обычно, упиралось во время, и стрелки на без того спешащих часах обернулись перекрестьем прицела. Всё, что не упиралось во время, упиралось в платёжеспособность. Собственного ли государства (на пресловутые двадцать процентов читай «родительского кармана»), иностранного ли – для тех, кто прибыл учиться по обмену, – итог был один. Наполовину отснятый фильм «Рыцари неба» можно было прямо сейчас переименовывать в «Голодные игры».

К шести часам вечера подоконники и столы в кафешках лётного училища украсились пёстрым ворохом флаеров с эффектным логотипом «Вектора тяги». Страшно опустошённый, Андре Соньер забился в нишу между двумя широкими окнами. Пустота эта ни капли не походила на облегчение, которое могла бы испытывать какая-нибудь агитационная «этажерка» начала позапрошлого века, пустившая по ветру социалистические листовки. Раз за разом Анри перечитывал короткое текстовое сообщение от отца, пока и слова, и даже буквы на экране планшета не потеряли всякий смысл.

«Не буду напоминать, ради кого продан особняк твоей покойной матери, а сам я любуюсь отечественной промзоной из угловой „однушки“, но и эти деньги подходят к концу. Так что хоть помри, а стань лучшим пилотом.»

Острая кромка бумажного листа прошлась по коже на побелевших костяшках пальцев. Анри выронил последний флаер на пол и разжал кулак, отстранённо наблюдая, как царапина проявляет себя тонкой сетью алых капель. Ещё пару лет назад он бы моментально набрал отцовский номер, сорвался б на крик – орал бы в трубку что-то вроде «Иди ты к чёрту! Это не моя мечта! Плевал я на твои лётные рекорды и завещание матери!»

Время шло. Кровь оставалась кровью и в авиационный керосин не превращалась.

***

Говорят, что хакеру надо немного – место, где кинуть кости, да годный выход в сеть. Потом к этому добавляется горячий душ и хороший ноут, а еще бесстрашная семья таких же двинутых на голову и маленькое гнездо, в глуши или на верхнем этаже высотки – без разницы.

Говорят, что хорошему геймеру нужно куда больше: навороченное кресло с датчиками для ведения боя задней чуйкой, шлем, перчатки, носки, вообще весь игровой гардероб и импланты последней модели. И ко всему этому добавляют семью, которая не будет устраивать скандал из-за опоздания к ужину, и милое темное логово. Где именно оно будет – тоже без разницы.

Иногда бывает так, что судьбы хакера и геймера пересекаются. И даже все, что им надо, есть в наличии.