Голубая лилия

Последние слова Имирин не просто выкрикивал. Он орал на неё так, что всё его лицо перекосило от ярости, пряди белоснежных волос упали на лицо. Лилия охнула и попятилась от него, но король протянул руку, схватил её за плечо и встряхнул так, что хрустнули кости. Девушка схватилась за его руку, даже не подумав, что делает. Машинально. Она так испугалась, что из глаз брызнули слёзы.

Имирин удивлённо посмотрел на её ладони, отчаянно вцепившиеся в него. Левая всё ещё была закрыта бинтами.

«Шипы?»

Потом взгляд его переместился на лицо девушки. Крепко сжатые зубы были видны из-под приоткрывшихся губ. Щёки были мокрыми от слёз, а глаза, темные, карие глаза широко распахнулись, смотрели на него с ужасом. Она совсем ещё маленькая… но по меркам её народа прожила уже пятую часть своей жизни.

«Лилия… маленькая девочка».

Что он делает?!

3

Девушка с замиранием сердца наблюдала за тем, как меняется лицо короля. Искривлённое яростью, оно сглаживалось, становилось… каким-то по-детски удивлённым. А потом – лишь на мгновение – даже испуганным. Он отпустил её плечо так же быстро, как и налетел на неё с криком несколько секунд назад.

Имирин отступил от неё на шаг, тупо уставившись на свою ладонь. Лилия сразу же попятилась, упершись спиной в холодную кованую решётку. Беззвучно глотая слёзы, она не отрывала глаз от короля.

Кажется, он сам не знает, что с ним происходит…

– Так ты, значит, хочешь остаться здесь? – пробормотал он.

Имирин смотрел куда-то в пространство, мимо своей руки, которую он до сир пор держал на весу, и мимо Лилии. Этим он очень напомнил Марли. Лилия не двигалась. Она боялась даже дышать.

Наконец, видимо, не получив ответа на свой вопрос, Имирин словно очнулся. Взглянул на неё. Взгляд по-прежнему был холодным, но… возможно ли это?

Он перестал быть безумным.

– Ты не хочешь ехать в Серебряный город, к своему народу. Хочешь остаться здесь? – громко, отчётливо повторил он свой вопрос.

– Да, – выдохнула Лилия, всё ещё цепляясь за решётку у себя за спиной. Подул прохладный ночной ветерок, и по спине у неё побежали мурашки.

Имирин странно посмотрел на неё, и она повторила, уже громче:

– Да. Я хочу остаться здесь.

«И что он скажет теперь? На этот раз выкинет меня из окна?»

Но король молча отвернулся от неё, отбросил плащ за спину и быстрым шагом направился к двери тронного зала.

– Эльдалин! – рявкнул он, дёрнув массивные створки на себя так, что кованые украшения тихонько зазвенели.

Эльф всё это время стоял за дверью, прислушиваясь к крикам короля и тихому голосу девушки, готовый в любой момент вмешаться. Вновь войдя в зал, он сначала отыскал глазами Лилию.

– Забирай её с собой, ничего с ней не случилось, – мрачно сказал Имирин, заметив это. Он отвернулся и пошёл прочь от двери, словно собирался раствориться в сгущающихся вечерних тенях, заполнивших тронный зал. Эльдалин повернул к ней голову – взгляд его в это время упрямо следил за королём – и протянул руку. Помедлив пару секунд, Лилия быстрым шагом… почти бегом добралась до него, взявшись за протянутую ладонь. Она оказалась холодной, и девушка поняла, что эльф крайне взволнован. Не напуган, вероятно… но ещё бы чуть-чуть…

Имирин остановился. Не поворачиваясь к ним лицом, он заговорил. И хотя сказанное им вызвало восторженный отклик в сердце девушки, его тон был настолько жутким, настолько угрожающим, что Эльдалин невольно сжал её руку.

– Девушка остаётся лекарем при моём сыне и остальном гарнизоне и не покинет крепость… в ближайшее время. Мне без разницы, где она будет жить, – можешь вернуть её обратно в темницу, если хочешь. А теперь убирайтесь. Оба.

Эльдалин не стал утруждать себя ни поклоном, ни ответом – просто потащил Лилию в коридор через оставшуюся открытой дверь тронного зала.

4

Стражники у дверей проводили их изумлёнными взглядами и с некоторым сомнением поглядели на закрывшуюся за ними дверь.

Сначала Эльдалин тянул Лилию за собой, но когда они свернули на лестницу (из одного крыла в другое можно было попасть только через вестибюль первого этажа; всего было три крыла – замок с высоты птичьего полёта напоминал лист клевера), девушка уже шла рядом, и он отпустил её руку. Лилия была напугана, сердце колотилось, как маленькая птичка в клетке, но она уже осознавала, что должна радоваться – её оставили здесь! Кажется, сейчас она даже не имеет ничего против изгороди! Похоже, там очень даже можно жить.

Вдвоем они почти бегом спускались и поднимались по лестницам. Его взволнованность никуда не исчезла, он постоянно оглядывался на Лилию.

– Тебе не показалось, что…

Эльдалин заговорил, когда они уже оказались в центральном крыле – в том, где на втором этаже и располагались покои Индила. Он хотел задать вопрос, но, заговорив, понял, насколько он будет странным, и умолк.

Но Лилия его поняла, потому что сказала:

– Ощущение, что его настроение отчего-то меняется, и очень быстро. Не знаю, отчего, – Лилия немного помолчала – они поднимались по лестнице. – Это даже не настроение, а…

– Когда он попросил меня выйти, я бы сказал, что он безумен, – подхватил эльф её мысль, – но когда я зашёл снова… Он был в плохом настроении, но он был, ты знаешь… Как раньше.

– У него в голове словно два человека, – пробормотала Лилия.

Эльдалин коротко взглянул на неё, ничего не сказав на это. Два разума – вряд ли. Может, безумие приходит и уходит? Но раньше он этого не замечал. Заметил бы, это точно, но этого не было.

И как вышло, что два короля независимо друг от друга приняли практически одинаковое решение? Эльдалин счёл такую идею естественной, когда услышал от Цивеона – девушка была ему знакома, и он полагал, что случившееся с ней требует его участия, причем самого обширного. Но Имирин?

5

Они не перешли на спокойный шаг даже тогда, когда уже почти прошли коридор, ведущий в покои Индила.

Так, ошарашенные, а Лилия ещё и запыхавшаяся и заплаканная, они буквально залетели в комнату.

– Что?! – в унисон спросили Индил и Марли. Последний вскочил на ноги прямо с пола.

Эльдалин же, напротив, плюхнулся на него прямо возле двери, и, учитывая, что он всё ещё был в парадной одежде и кольчуге, а на поясе висел меч, выглядело это довольно странно.

– Не знаю, как, – заговорил он, – но он оставил её здесь.

– ДАДАДАДАДА!!!

Марли в два прыжка оказался рядом с ней и чуть не сбил с ног, заключив в объятия, очень напоминавшие объятия ребёнка, дождавшегося домой старшую сестру.

– Ты остаёшься, я так рад, очень-очень рад! – причитал он, в то время как Лилия со смехом ухватилась за дверной косяк, чтобы не вывалиться вместе с эльфом в коридор.

Такому зрелищу улыбнулся даже Эльдалин, что уж говорить об Индиле. Он лежал, немного приподнявшись на локтях, и посмеивался, насколько позволяла ему не проходящая слабость и боль, которой отзывалась рана при каждом движении. Но не только бурная радость Марли заставляла его улыбаться.

Трудно описать то волнение, беспокойство и даже страх, которые стягивали ему сердце с того самого момента, как Эльдалин пришёл за Лилией. Индил лучше всех знал своего отца. Он лучше всех понимал, что его разум омрачился. И боялся он его, как это ни прискорбно, тоже больше всех. Втайне, конечно: он не мог себе этого позволить. Но это не мешало ему бояться за жизнь и судьбу девушки, которая по воле той же судьбы и своей собственной спасла жизнь ему.

Да, она спасла его, и это он тоже знал лучше всех. Но сам Индил ей помочь не мог. По крайней мере, пока… И это мучило его сильнее, чем физическая боль, причиняемая раной и всеми вытекающими «прелестями». Индил видел, как она справляется сама, и знал, что девушка может и большее, но ему не хотелось, чтобы ей приходилось это делать. После истории, рассказанной Цивеоном, после их разговора в коридоре он ещё острее ощутил это.