Он звал волков

– Почему ты сидишь здесь?

– Радуюсь тому, что я больше не часть этого, – Сив кивнула в сторону школы.

Эсбен фыркнул и потер переносицу.

– Я видел твоего отца. Он сказал, что ты теперь помогаешь ему.

– Вроде того.

– Нравится?

Сив отбросила волосы с лица, сощурилась.

– Нравится ли мне таскаться за малолетними засранцами и учить их держать клюшку? Большое удовольствие!

– Может, это твое призвание?

Сив ткнула его локтем.

– Заткнись, Лундквист.

Эсбен закатил глаза. Она обратила внимание, что взгляд Эсбена прикипел к пустой бутылке в ее сумке. Должно быть, от него не укрылся запах, исходящий от нее. Вишня и спирт. Девчонка, всюду таскающая с собой лимонные леденцы в карманах, превратилась в девушку, читающую истории короля ужасов и ненавидящую все, к чему прикасалась.

Эсбен наклонился и вытащил из сумки «Кладбище домашних животных» за корешок.

– Тебя не учили, что трогать чужие вещи плохо? – спросила Сив, но взгляд ее оставался равнодушным.

– Нравится Кинг?

– Нравится. Считаю, что его нужно читать, а не смотреть. Многие фильмы не то чтобы посредственность, но рассказывают о другом. Кинг работает с внутренним миром людей. В кино нас хотят напугать с помощью классных спецэффектов, знаешь, но они ведь совсем не страшные. Куда больше пугает реалистичность, с которой ты сталкиваешься в его книгах.

– Разве фильм «Сияние» не считается одним из самых…

Сив не дала ему договорить.

– Считается, но сам Кинг его терпеть не может. Я серьезно. Он ненавидит этот фильм. Ему не нравится ни Шелли Дюваль[24 - Шелли Дюваль – американская актриса кино и телевидения.] в главной роли, ни отношение к этому всему Стэнли Кубрика.

Эсбен раскрыл книгу, зашуршал страницами. На одной из них он увидел отпечаток помады, на другой – след от кружки с кофе. Сив не отличалась аккуратностью.

– Брось это. Лучше расскажи мне о том месте, где ты сейчас живешь. В каком-то большом городе, да?

– В Мальмё.

– В Мальмё, – повторила Сив. – Это ведь не так далеко от Копенгагена?

Эсбен кивнул.

– И что там?

Сив с любопытством уставилась на него.

Эсбен уставился вдаль и начал рассказывать. Сив не знала, но он ощутил укол под ребрами и с тоской подумал о своей пустой квартире, о пристани, о баре, мимо которого ходил каждый день, а по пятницам не лишал себя удовольствия заглянуть внутрь. Эсбен рассказывал о своей жизни около получаса. Иногда Сив задавала вопросы, а Эсбен про себя отметил, что она была единственной, кто ни разу не заговорил о Софии. И это было хорошо. Каждый норовил спросить его о похоронах или выразить сочувствие, что непременно загоняло Эсбена в капкан. Сив этого не делала.

Когда снова пошел снег, они поднялись и пошли прочь от школы.

Тогда Эсбен и увидел. К столбу была приклеена пожелтевшая листовка.

«Клеменс Янссон. Пропал 26 июня 2010 года.

Дата рождения: 11.12.1994 года.

Цвет глаз: зеленый.

Цвет волос: темно-русый.

Рост: 175 см.

Вес: 53 кг.

В день исчезновения был одет в белую футболку и синие джинсы. Всех, кто может сообщить какую-либо информацию о местонахождении Клеменса просим позвонить по указанным ниже телефонам».

На листовке было два изображения. Одна из последних фотографий Клеменса и фоторобот, составленный полицией. Второй рисовал картину того, как бы мог выглядеть повзрослевший Клеменс.

Эсбен замер, потом отступил на шаг, после чего приблизился на два. Он коснулся пальцами отсыревшего листка, еще раз скользнул взглядом по строкам. Последний раз он видел подобные листовки много лет назад, когда они были расклеены по всему городу, но тогда на них была лишь одна фотография.

– Его родители расклеивают новые каждый год. Перед очередной годовщиной его исчезновения, – тихо сказала Сив, стоя у него за спиной. – Вы ведь были друзьями?

Ужасное сердцебиение мешало думать и говорить, поэтому Эсбен коротко выдохнул:

– Да. Были.

– Что тогда случилось? В тот день, когда Клеменс…

Эсбен нетерпеливо качнул головой.

– Он исчез. Вот что случилось. Растворился в воздухе.

– Так не бывает. Не может человек просто «раствориться в воздухе».

Эсбен тяжело сглотнул и отвернулся, чтобы не видеть лица друга. Это было слишком тяжело. Со временем не стало лучше. Одно дело видеть старые фотографии с ним, но совсем другое – сталкиваться с его изображением на грязном столбе и читать приметы того, как он выглядел в тот последний день.

– Иногда все-таки бывает.

– У тебя были предположения насчет того, что произошло?

Эсбен нервно, почти зло усмехнулся.

– Были. До сих пор есть.