Он звал волков

Он еще сам был ребенком, но ему удавалось

находить такие слова, которые мог

подобрать не каждый взрослый».

– из книги Йоргена Янссона «Мы спасены в надежде»

Фредерик Норберг был единственным человеком в Раттвике, который водил двухдверный автомобиль «вольво P1800».[28 - Volvo P1800 – редкий двухдверный универсальный автомобиль, выпускавшийся в Швеции с 1972 по 1973 годы.] Машина была абсолютным раритетом, и досталась ему от деда. Ежедневно, когда Фредерик садился за руль, его внимание сосредотачивалось не на дороге, а на экране телефона, где одно за другим всплывали уведомления – твиттер, фейсбук, личная почта. Он читал сообщения дорогой, потому что в течение дня такой возможности могло не представиться. На приборной панели автомобиля лежал смятый пакетик, а внутри него то, что помогало Фредерику держать концентрацию на протяжении долгого времени. Ноотропы[29 - Ноотропы – лекарственные средства, предназначенные для оказания специфического воздействия на высшие психические функции. Считается, что ноотропы способны стимулировать умственную деятельность, активизировать когнитивные функции, улучшать память и увеличивать способность к обучению.]. Таблетка вместо завтрака, таблетка в полдень, еще несколько до полуночи. Он носил их с собой в кармане шерстяного бежевого пальто и всегда заботился о том, чтобы они не заканчивались в неподходящий момент. Фредерик носил черные водолазки из мериносовой шерсти, кашемировые джемпера и джинсы шведского бренда «Acne Studios»; не расставался с коллекционной зажигалкой «IMCO»[30 - IMCO – одна из старейших в мире компаний-производителей зажигалок (Австрия).] и кварцевыми наручными часами. Он был высокий, с вызывающей осанкой, светлыми густыми волосами, худощаво-скуластым лицом и карими глазами. От матери Фредерик унаследовал холодный расчет и умение оставить последнее слово за собой. От отца – горячий нрав и любовь к бурбону.

По наследству ему перешла тяга к юриспруденции – дед был прокурором, отец судьей – Фредерик стал адвокатом. В Раттвике громких дел почти не встречалось, поэтому Фредерику приходилось оспаривать налоги и штрафы, составлять претензии и давать консультации о вступлении в наследство. Но порой встречались такие дела, ради которых Фредерик поднимался с постели ранним утром в свой выходной и пропускал тренировку – пробежку вдоль леса под звуки метронома в наушниках. Такие дела, которые заставляли его садиться в машину на рассвете и ехать к северной части Раттвика.

Фредерик сбавил скорость неподалеку от Мышиных нор. В это время оттуда не доносилось ни звука. Никто не гоготал на всю округу, не надрывался от хриплого плача или грязной ругани. Все было спокойно, и это было на руку Фредерику Норбергу. Он заглушил двигатель, осмотрелся и заметил движение у двух высоких сосен. Фредерик выбрался из машины и зашагал по мерзлой траве навстречу женщине. Она не заметила его, поэтому вздрогнула, когда Фредерик подошел ближе.

– Я напугал вас?

Женщина попыталась улыбнуться.

– Немного. Я просто… задумалась.

Такая бледная, подумал Фредерик, окидывая собеседницу беглым взглядом. Она похожа на паутину, а не на человека.

– В таком случае приношу свои извинения. Сразу перейдем к делу?

Женщина нервно заправила за ухо прядь светлых волос. На ее щеках выступили розовые пятна.

– Конечно.

Фредерик видел, что ей холодно, но даже не подумал предложить переместиться в машину.

– Для всех моих клиентов действует единственное правило. Это предельная откровенность. Вы должны быть честны со мной. Справитесь?

Женщина кивнула.

– Хорошо.

– Ваш муж оказывает по отношению к вам насилие, так?

Фредерик всегда начинал с самого больного. Он не подступался на мягких лапах. Он нападал. Фредерик так хорошо преуспел в этом, что выражение «нападение – лучшая защита» в его случае нужно было воспринимать не то чтобы буквально, а в качестве единственно возможной модели поведения, учитывая, что защищаться ему не нужно было вовсе.

– Как я уже сказала по телефону…

– Да или нет?

– Да.

– Какого рода это насилие? Как я понял… не только психологическое.

Женщина поджала губы, потерла ладонью локоть.

– Он бьет меня.

Фредерик кивнул, не обращая внимания на неловкость собеседницы. Он встречал таких клиентов бесчисленное множество раз. Их вид давным-давно перестал вызывать в нем сочувствие.

– Вы сообщали кому-то об этом?

Женщина робко переступила с ноги на ногу.

– Нет.

– Я не говорю о врачах и полицейских. Кто-то из ваших друзей знает об этом?

– Нет, никто.

Фредерик прищурился и вновь окинул собеседницу взглядом. Потертая одежда. Воспаленные глаза. Сухое лицо. Очевидно, из тех, кто боится вставить слово наперекор и всегда молчит.

– Расскажите мне о нем. О вашем муже.

Женщина нахмурилась. В ее глазах скользнуло недоумение.

– Разве вы не встречались с ним?

Ее удивление было оправданным. Фредерик представлял интересы ее мужа в суде при бракоразводном процессе. Это был высокий, похожий на куницу, человек, который умудрялся обладать толстым кошельком при полном отсутствии мозгов.

– Я хочу увидеть его вашими глазами.

– Хендрик… Большую часть времени он отстранен от всего, что касается семьи. Ему нет дела ни до детей, ни до меня. Он совершенно не может себя контролировать, когда выпьет, становится грубым и жестоким. Вы же знаете подробности дела? Хендрик выставляет меня не в самом лучшем свете. Я боюсь, что он выиграет дело и заберет детей, но он никудышный отец. У нашей младшей дочери астма, за ней нужно все время присматривать, а он даже не знает, что за лекарства я ей даю. Они пропадут с ним. Хендрика ничего не интересует, кроме хоккея и тех девиц, с которыми… с которыми он… – женщина остановилась, втянула побольше воздуха в легкие, но так и не смогла закончить мысль. – Он плохой человек. Поверьте мне.

– Зачем же он пытается отсудить детей, если они ему не нужны?

– Из-за своего статуса в обществе. Ему важно, что о нем думают окружающие, а еще он не откажется от возможности втоптать меня в грязь. Вы – моя последняя надежда. Мой адвокат не сможет состязаться с вами и с версией Хендрика. Он уничтожит меня в суде. Что он вам наговорил? Что это я люблю прикладываться к бутылке, да? Что у меня мало средств к существованию? Боже, Хендрик просто… раздавит меня, – женщина заплакала. – Пожалуйста, я надеюсь лишь на то, что вы плохо сыграете, что вы… не будете защищать его интересы в полной мере. Мне сказали, что вы можете такое устроить, – она сунула руку в карман, лихорадочно порылась в нем и вытянула оттуда пачку денег. – Здесь десять тысяч крон.

Фредерик бросил равнодушный взгляд на деньги.

– Ваш муж платит больше.

Женщина быстро утерла лицо рукавом.

– Это все, что у меня есть. Прошу.

– Послушайте. Вам следовало бежать от него раньше. Вам следовало хоть кому-то рассказать о том, что он с вами делает. И тогда бы вам не понадобилась моя помощь.

Женщина растерянно захлопала глазами.

– Что?

– Всего хорошего.

– Но… деньги. Как же… – ее голос задрожал от гнева и отчаяния. – Вы не можете так поступить!