Он звал волков

– Так что теперь мне придется искать новое жилье и деньги на него. Я не уверена, что забрала все свои вещи из квартиры, но возвращаться туда я больше не хочу.

– Постой, – Эсбен нахмурился. – Я думал, что у тебя есть работа.

– Была. Я уволилась месяц назад, а в этот вторник у меня должно было быть собеседование, но…

– Но ты здесь.

– Да и к черту.

– Ты можешь пожить у меня.

– В Мальмё? – она вдруг тихонько рассмеялась.

– А что?

– Ты же знаешь, что этот город не для меня.

Эсбен закатил глаза.

– Можно подумать, что у тебя есть выбор.

Кайса ущипнула его за руку.

– Я что-нибудь придумаю. Не беспокойся.

– Да куда уж мне, – проворчал Эсбен.

Кайса перевернулась на спину. Теперь он мог видеть ее лицо.

– Я хочу остаться в Стокгольме. Он напоминает мне о родителях. О всех хороших вещах. Ты понимаешь?

Эсбен понимал. Когда-то он не пожелал переехать в столицу по этой же причине. Когда-то там было слишком много хорошего.

– В любом случае, – Кайса устало провела по лицу ладонью, – еще слишком рано об этом думать. Нужно закончить все дела здесь. Это наверняка растянется на пару недель.

– Да. Наверняка.

Эсбен подумал о том, что утром ему придется связаться с начальством и попросить о внеплановом отпуске или вымолить разрешение работать удаленно.

– Ты можешь выключить свет?

– Конечно.

Эсбен перегнулся через Кайсу и щелкнул выключателем. Комната полностью погрузилась во тьму. Некоторое время они лежали в тишине, и Эсбен почувствовал, что засыпает.

– Знаешь, о чем я думаю? – спросила Кайса.

– М?

– О Клеменсе.

Эсбен живо распахнул глаза.

– Эти мысли вертятся в голове весь день. Я ничего не могу поделать. Особенно после встречи с его родителями. Они были так… разбиты. Я и не ожидала другого, но это просто… – она замолчала.

– Я знаю.

Эсбен и сам не мог выбросить из головы выбеленные скорбью лица Уллы и Йоргена. Он думал о них по пути с похорон, думал о них за ужином, во время которого у него кусок в горло не лез. И даже теперь, лежа в кровати, Эсбен не мог перестать раз за разом прокручивать в памяти встречу на кладбище.

– Как ты думаешь, Эсбен… – Кайса запнулась. – Он может быть все еще жив?

– Я бы очень хотел, чтобы это было так.

– Ты не видел листовки?

– Листовки?

– Да. С его лицом. Я видела пару. Нильс сказал, что когда-то они были расклеены по всему городу. Я и сама это вспомнила. А ты?

Эсбен прикусил щеку изнутри. Последний год. Тогда с каждого столба, с каждого забора и почтового ящика на него смотрели глаза Клеменса. Под его взглядом он шел на занятия и возвращался обратно. Это было самое тяжелое время. Кайсу взяли в Стокгольмский университет. Эсбену предстояло провести целый год без нее – они еще никогда не разлучались столь надолго. После окончания учебы он должен был переехать к сестре в столицу, но, оказавшись там одним ясным июльским утром, понял, что не сможет там ни учиться, ни жить. Тогда он и выбрал Мальмё. Один из самых опасных и криминально развитых европейских городов. В этом и было его отличие от Кайсы. В Стокгольме она пыталась найти в себе силы жить дальше. Кайса цеплялась за все хорошее. Он бежал от этого.

Эсбен попытался вдохнуть и не смог.

– Помню.

– В голове не укладывается, что Улла и Йорген не перестали его искать. Я хочу сказать, что с нами с тех пор столько всего случилось. Мы вырвались отсюда, уехали, а они продолжали… продолжают поиски.

– Они сказали, что Мартен стал полицейским. Ты думаешь, что это из-за Клеменса? – осторожно спросил Эсбен.

Кайса посмотрела на свои руки. Они дрожали.

– Я не знаю. Возможно, – она грустно улыбнулась. – Если подумать, то Мартен всегда был таким.

– То есть?

– Он всегда стремился всех спасти. Даже меня.

– Это будет дико. Увидеть его вновь.

Они оба немного опасались этой встречи.

– Так хочется, чтобы София сейчас была рядом, – угрюмо сказала Кайса. – Она бы нашла нужные слова.

– Она бы сказала, что мы с тобой чертовы нытики.

Кайса почти беззвучно рассмеялась.

– Это я и имею в виду.