Случайная тайна от олигарха

"Потому что они мальчишки, – шепчет внутренний голос, – а Давид…"

– Вашу ручку, моя кровожадная леди, – совершенно серьезный, но с нотками снисходительности бархатистый баритон заставляет подняться со своего места, словно под гипнозом.

Моя небольшая кисть тонет в широкой горячей ладони Садулаева. Ладно… Но если мне что-то не понравится, я точно сразу же уеду! Забыв о своей только что данной клятве, восхищенно лепечу, глядя на здание:

– Боже, Давид, это самый красивый отель в мире!

ГЛАВА 7

Мирьям

– Давид Мансурович, мы разрабатываем концепцию для «Парадайз». Думаю, вам понравится, – щебечет длинноногая молодая женщина, заискивающе вглядываясь в лицо Садулаева.

В сердце раскаленной стрелой вонзается раздражение, заставляя с силой впиться ногтями в ладонь. Дрянь какая! А юбку-то нацепила короче некуда. С раздражением закатываю глаза, когда блондинка раз за разом поправляет свои искусственные, осветленные до бела пряди волос. Справедливости ради должна заметить, что тоже, скорее всего, надела бы такую юбку, будь Давид моим начальником.

– Солнце, море и полный релакс! – воодушевлённо «рисуется» менеджер перед Садулаевым, хлопая густо накрашенными ресницами.

Блондинка бесит меня все больше и больше, поэтому я отворачиваюсь к окну. Отель расположен в очень удачном месте – на первой береговой линии. Моему взгляду предстаёт чудесный вид на чистейший золотистый песок частного пляжа и бескрайнее море.

– Давид Мансурович, большинство людей именно так представляют отдых у моря. Тем не менее, у каждого свое видение того, как должен проходить такой отпуск, а также свои требования к размещению, развлечениям, питанию, – женщина переводит дыхание, прежде чем продолжить. – И если кому-то достаточно шезлонга под пальмой или недорогого номера в частном отельчике, то для других уровень объекта размещения, номерной фонд и сервис играют решающую роль.

– И что вы хотите предложить? – голос Давида ровный, но даже я понимаю, что он хочет проверить знания сотрудницы. – Чем же отличается элитный отдых на Черном море от обычного отдыха «эконом»?

– Во-первых, общим уровнем внешнего лоска объекта. Безусловно, гостям приятно видеть идеально обученных грамотных сотрудников службы размещения, приветливый персонал развлекательных центров. Во-вторых, категориями номеров. Вы можете выбрать размещение в «Люксах», различную планировку «Апартаментов», при создании которых архитекторы ориентировались на простор, качество и функциональность.

– Не плохо, но мне бы хотелось конкретики, Ксения. Что именно заставит гостя выбрать именно «Парадайз»? – суровое лицо Давида серьезно, как никогда.

Блондинка тушуется под взглядом чёрных глаз, а я еле сдерживаю зевок.

«Поплыла ты, Ксюша, и не можешь собраться с мыслями! – ехидничаю мысленно, успевая кинуть из-за спины Давида высокомерный уничтожающий взгляд, так похожий на «что ты здесь делаешь, милая? Твои знания слишком поверхностны для того, чтобы работать на Садулаева Давида Мансуровича».

Ксения безуспешно пытается предложить различные варианты, но по лицу Давида можно сделать вывод, что все «мимо».

– Купоны? Может быть, скидку на следующее посещение?

Садулаев морщится и, не выдержав, я озвучиваю то, что так и вертится на кончике языка:

– А что, если сделать упор на то, что гости получат весь спектр услуг? Возможность посещения разнообразных спорт- и SPA-комплексов, ряда бассейнов, – мило улыбаюсь Давиду и со знанием дела добавляю. – Элитный отдых подходит тем, кто привык следить за качеством своей жизни и ценит комфорт! Поэтому, я думаю, упор надо делать на это.

– Очень хорошо, Мирьям! – неожиданно хвалит меня жених, после чего щурит карие глаза и на скуле мужчины появляется привлекательная ямочка. Уголок его губ поощрительно поднимается, и он довольно кивает головой. – Да, мне, определено, нравится. Отель отелем, но допуслуги и сервис станут решающей фишкой «Парадайз».

Голубые, так похожие на холодные льдинки океана, глаза Ксении вспыхивают ненавистью. Злость она прячет за фальшивой улыбкой ярко подкрашенных красной помадой губ.

– Хорошо, Давид Мансурович, отдам в разработку, – не сдаваясь, она тянет руку к увесистой папке, в которой оказываются небольшие отрезы материала. – Дизайнер передал мне образцы ткани для портьер в номера, хотелось бы…

– Давид, – бесцеремонно перебиваю жеманную девицу, обращаясь к Садулаеву, – дай мне ключи. Я подожду тебя в машине.

Он удивлённо переводит на меня взгляд и обеспокоенно сводит брови на переносице.

– Устала, милая?

Киваю. Ну, а что еще делать? Не скажу же, что меня бесит белобрысая дрянь, которая то и дело строит ему глазки и не упускает возможности дотронуться до его руки. Я уже молчу про ее проклятые духи, напоминающие сладкий ягодный компот, что выбил из строя все мои рецепторы на неделю.

– Да, устала, – капризно тяну в ответ с надеждой, что Давид поспешит исполнить мою просьбу.

К моему облегчению мужчина тут же тянется к карману брюк.

– Хорошо, минут пятнадцать, и я освобожусь, – его губы трогает мягкая улыбка и карие глаза подсвечиваются янтарными искрами. – Заедем в одно местечко. Тебе понравится, обещаю.

Чтобы посильнее позлить Ксению, я иду на отчаянный шаг. Стараюсь не думать о том, что собираюсь сделать, поэтому всего за одно мгновение оказываюсь напротив Давида. Он такой высокий! Мне приходится привстать на носочки для задуманного, а это, между прочим, не так уж и просто в туфлях от Валентино. Мои дрожащие губы, сложенные бантиком, быстро клюют Садулаева в покрытую темной щетиной щеку, и я смотрю на него снизу вверх, прежде чем вытащить ключи из его широкой ладони.

Из груди Садулаева вырывается какой-то сдавленный звук. Темные глаза вспыхивают адским огнем. Мое тело странно реагирует на все это, покрываясь мурашками с ног до головы. Как только заветные ключики оказываются у меня, я отворачиваюсь и, не прощаясь, громко стуча каблуками, выхожу из кабинета.

– Какая крутааая, – стону, прикусывая губу, проводя благоговейно пальцами по кожаной обивке руля. – Черт, мне о такой только мечтать.

А как удобно сидеть на водительском месте. Красота! Мечтательно вздыхаю, разглядывая сенсорную магнитолу и модный салон автомобиля.

Ну, где Давид? Смотрю в зеркало дальнего виденья на вход в «Парадайз». Прошло уже целых десять минут! Неужели ему интересно слушать эту пустоголовую куклу Барби? Бесчувственный. Может быть, я уже здесь с голоду помираю! Интересно, что у него в бардачке? Коварно улыбнувшись, открываю его. Пусто, а нет… Наощупь нахожу какую-то небольшую бумажку и вытаскиваю ее на свет. Удивлённо разглядываю фотокарточку, на которой изображена… я. Брови сходятся на переносице. Кажется, я знаю, где был сделан этот снимок. Очень похоже на день рождения Катьки Наумовой. Ну, тот самый, что был год назад. На фотокарточке я выгляжу такой юной и беззаботной. Даже не верится, что это было всего год назад. Тогда мне едва исполнилось семнадцать, и тогда я еще не знала, что Максут разорвет нашу помолвку. И зачем Давид таскает с собой эту фотку?

Мои мысли прерывает звуковой сигнал автомобиля, и я поспешно бросаю снимок на прежнее место. Испуганно оглядываюсь назад, словно вор, застигнутый на месте преступления. Испуг за одну секунду трансформируется в ярость, когда я узнаю синий «Аурус Сенат». Ах, ты ж гад! Почти не помню, как дрожащими от возбуждения пальцами повернула ключи в замке зажигания. Мотор громко ревет, и я получаю огромную долю адреналина – такую мощную, будто ее ввели внутривенно. Машина рычит, словно дикий зверь, а я ощущаю вибрацию и мощную силу под собой. Нажимаю «газ»… В отличие от Садулаева Давида Мансуровича, Юсупова Мирьям Руслановна всегда принимает вызов!

ГЛАВА 8

Мирьям

Жму со всей силы на «газ» и отрываюсь от обидчика на приличное расстояние. Выкуси, урод! Бросаю победный взгляд в зеркало дальнего виденья. Я его сделала! ХА! Подо мной приятно поскрипывает кожаное сидение металлического зверя. Вот это аппарат! Радуюсь своей победе, как ребенок. Это самый чистейший, самый сладкий адреналин – чувство собственной силы! Резко выворачиваю руль и на скорости несусь назад, но происходит непредвиденное. Непредназначенная для вождения авто обувь подводит. Подошва туфли соскальзывает с педали, и я делаю шумный вдох, еще крепче хватаясь за руль. Через дорогу бежит небольшая белая кошка. Время будто на секунду останавливается. В отражении зеркала дальнего виденья я вижу, как в моих широко раскрытых глазах плещется паника. Страх колет в самое сердце. Я принимаю одно единственно верное решение. Вновь импульсивно поворачиваю руль, и меня на огромной скорости несет прямо на ограду, за которой виднеются укутанные одеялом зеленых сочных листьев деревья. Господи, помоги! Жму на педаль. Какую-то долю секунды она держится, а затем вдавливается в пол! Скорость действует на меня, как укол адреналина в сердце, за которым следуют смятение и удивление. Очень уж быстро закончилась моя недолгая жизнь.

Новенькую блестящую машину Давида останавливают вовсе не тормоза, а дерево.

Ударяюсь лбом о руль и ощущаю во рту солёный привкус металла, который не спутать ни с чем. Кровь… На секунду у меня кружится голова, потом накрывает острым приступом тошноты, после чего отбрасывает на спинку водительского сиденья. Боже, как шумит в ушах. Прикасаюсь подушечками пальцев к вискам, но со стоном опускаю дрожащие руки. В ушах стоит пронзительный звон…

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем дверь автомобиля резко открылась и я, распахнув глаза, почти падаю в объятия подхватившего меня Давида. Уши «сворачиваются в трубочку», когда он принимается эмоционально ругаться на другом языке.

Садулаев переводит сбившееся дыхание. Тон мужчины резко меняется:

– Мирьям, милая, как ты?! Ты меня слышишь?! – мужские руки дрожат на моих хрупких плечах, прежде чем с силой сжать их.

Я даже не могу понять, кого из нас больше штормит – Давида или меня. Он прижимает меня плотнее к себе, и я чувствую, как волнуется его широкая грудь. Еле разлепив губы, я запрокидываю голову, чтобы видеть черные, как ночь, взволнованные глаза:

– Да, все хорошо, – бормочу. – Это тебя отец научил так ругаться?

Мой вопрос остаётся без ответа. Хотя, он мне и не нужен. В памяти мелькает образ убегающей кошки, и я судорожно перевожу дыхание. Боже, я же чуть не сбила животное! Эта мысль заставляет резко крутануться в объятиях Давида.

– Никто не пострадал?!

Давид, весь бледный, с бисеринками прозрачного пота на лбу, выглядит так, как будто только что пережил армагеддон.

– Нет, никто, если не считать дерево, – от слов Давида по телу волной разливается облегчение. – Здесь частная территория. Повезло, что не ходят люди.