Случайная тайна от олигарха

– Слава Богу! – порывисто прикладываю ладони к его груди. Через тонкую ткань рубашки чувствуются каменные мышцы.

Мужчина напряжен, словно один сплошной комок нервов. Сердце Садулаева так лупит в ребра, что мне кажется – я держу его голыми руками.

– Ты можешь двигаться? – карие глаза пристально ощупывают каждый кусочек моего тела. – Ничего не сломано?! – Давид осторожно ощупывает меня под пиджаком.

– Конечно, могу, – начинаю злиться под его изучающим взволнованным взглядом.

Он что, не понимает, что мне и так неловко?! Должно быть, у меня тот еще видок.

Резко делаю шаг назад, но в голове начинает шуметь так, словно я только что получила по зубам от профессионального боксёра. Меня ведёт в сторону, и Давид вновь успевает прижать мое податливое тело к себе, прежде чем я упаду.

– Черт! – ругается он, рассматривая мой лоб. – У тебя уже шишка. Ты, конечно, не пристегивалась? Так ведь, Мирьям?

– Ну, я… это… – лихорадочно думаю, как выкрутиться из сложной ситуации. Но, как на зло, моя богатая фантазия будто вырубила тумблер, отвечающий за изобретение блестящих отговорок. Или же, искреннее, ничем не прикрытое волнение в темных глазах Давида действует на меня настолько обезоруживающе?

– Так я и думал! – психует Садулаев. – Проклятие! Очень сильный удар. У тебя может быть сотрясение мозга. Меня не было всего пятнадцать минут! – не успокаивается Давид, заставляя испытывать острое чувство вины.

– Сотрясение мозга? Давид, брось, со мной все отлично, -

я кручусь из стороны в сторону, чтобы продемонстрировать все, так сказать, целые кости, и шокировано замираю, приоткрыв рот, когда взгляд падает на покорёженную машину.

Бампер просто-напросто сросся с деревом в «глубоком поцелуе», которое от силы удара сломалось пополам. Я мысленно зависаю, не в силах оторвать взгляда от этого ужасного зрелища. Да как только жива осталась?! Должно быть, мне спасла жизнь подушка безопасности, которая сработала при столкновении. Губы начинают дрожать, когда я понимаю, что автомобиль Давида не подлежит восстановлению.

Садулаев чутко улавливает мое состояние.

– Что такое? Где больно?! – Давид принимается стягивать с меня пиджак, в поисках «ужасной раны», но я останавливаю его.

– Нет, – качаю отрицательно головой, срываясь на рыдания. – Твоя машина… Ты только посмотри на нее!

Брови жениха сходятся на переносице, и он оборачивается, чтобы оценить масштаб «бедствия».

– Раньше она выглядела лучше, – спокойно замечает Давид, а затем добавляет: – Я купил ее всего неделю назад, поэтому сделаем вид, что ее у меня и не было.

– Но ты так ругался, – икаю, утирая пролитые слезы. Правильно сформулировать свои мысли получается плохо.

Давид тяжело вздыхает и проводит в ласковом жесте по моим растрепанным волосам.

– Конечно, ругался, потому что одна только мысль о том, что ты пострадала, сводит меня с ума.

Пока я перевариваю услышанное, Садулаев отходит чуть поодаль, набирая чей-то номер на телефоне. Голос Давид, говорящего по телефону, отвлекает меня от созерцания погубленного автомобиля.

– Синий «Аурус Сенат», найдите владельца! Уверен, эта марка единственная в городе, – цедит он повышенным не терпящим возражений тоном. – Нет, сейчас! Моя невеста могла погибнуть. Ждать я не намерен. Десять минут – не больше.

– Что?! – испуганно таращусь на жениха. – Зачем его искать?

Давид скидывает вызов и поднимает завораживающие черные глаза, из которых будто по щелчку пропадает вся мягкость и спокойствие.

Я буквально чувствую исходящую от него ярость. Настроение Садулаева резко меняется на прямо противоположное. Теперь от него исходят волны полярного холода и звериной ярости.

– А как ты думаешь, Мирьям? Конечно, чтобы посадить.

Я бледнею еще сильнее, если это, конечно, возможно.

– Посадить? – переспрашиваю в надежде, что не так поняла. – За решетку?

Отец убьёт меня! Ведь я начала эту гонку.

Давид поджимает губы, от чего они превращаются в одну сплошную линию.

– Что, если бы здесь был обрыв? – хрипло цедит он. У Садулаева дергается мускул на лице, прежде чем он продолжает. – Ты могла погибнуть, Мирьям!

Скептически приподнимаю бровь. Серьезно?

– Ну, да, между дорогой и твоим отелем огромный обрыв, Давид, – чувство страха заставляет язвить. – Как я только его не заметила?!

Садулаев, сузив глаза, складывает руки на груди, линия его подбородка становится жёстче.

– Хватит паясничать, Мирьям. Ты хоть представляешь…– он запинается и из груди Давида вырывается сдавленный звук, – хоть на секунду представь, что я почувствовал, когда увидел, как ты на огромной скорости врезаешься в дерево?

– Давид… – начинаю и тут же замолкаю, так и не найдя нужных слов. Отбросив с лица прилипшие к щеке темные пряди волос, с раскаяньем заглядываю в темные глаза жениха.

Он и правда выглядит потрясенным.

– Нет, Мирьям. Хватит! Это перешло все границы. Ты создала аварийную ситуацию на дороге.

Вглядываюсь в мужественное, будто высеченное из гранита лицо. Я столько натворила! С ужасом ищу хотя бы тень разочарования.

– Ну, ты же сам сказал, что здесь даже никто не ходит!

Я так расстроена, что ничего вокруг не замечаю, поэтому вздрагиваю, когда возле нас останавливается черный автомобиль представительского класса. Открываю рот, но прежде, чем хоть что-то произношу, Садулаев поднимает руку.

– Ничего не хочу слышать! – предупреждает мужчина любые возражения. – Сейчас мой водитель отвезет тебя в больницу.

– Нет! – испуганно срывается с губ. – Я хочу домой. Пожалуйста, – по моей щеке ползет крупная слеза. – Пожалуйста, Давид, – умоляю Садулаева, сложив перед собой руки.

Лицо жениха смягчается, и он подходит к окну автомобиля, стучит костяшками пальцев по стеклу, и оно плавно опускается вниз.

– Отвезешь Мирьям Руслановну домой, – Давид поворачивается ко мне и отрывисто бросает: – Садись, Мирьям.

Несмело мнусь на месте, только сейчас обращая внимание, что ноги босые. Где-то потеряла туфли…

– А как же ты? – прикусываю губу, виновато глядя в глаза мужчины, когда он, не смотря на гнев, аккуратно усаживает меня на заднее сидение.

Давид прячет руки в карманы испачканных в песке брюк, прежде чем ответить:

– Сейчас приедет полиция.

– Давид…