Однажды над городом. Роман

– Кто это? – беспокойно спросил Имран. – Откуда ты его знаешь?

– Это наш военрук, – взволнованно ответил Ариф, – именно он обучил меня стрельбе из пулемёта.

Имран тут же толкнул друга в спину.

– Иди, дурак! Чувствую, что он предложит что-то дельное, выгодное для нас.

– Я без тебя никуда не пойду, – заупрямился Ахмедов. – Как я без тебя?!

Имран решительно ухватился за рукав друга, и словно как ребёнка, не желающего идти в детский сад, повёл взрослого мужчину за старшим лейтенантом.

Калитка с грохотом захлопнулась. Ариф испуганно обернулся, Имрана не было рядом, у Ахмедова защемило сердце, и голова заполнилась тревожными мыслями. Войдя в здание, мужчины поднялись на второй этаж.

– Стой здесь! – приказал Звягинцев, остановившись перед дверью с вывеской «Начальник 2-го отдела». – Никуда без меня не уходи. Понял?

Ариф покорно кивнул головой.

Ахмедов огляделся по сторонам, повсюду сновали призывники и люди в военной форме. Задумавшись, Ариф подошёл к окну.

Во дворе военкомата люди в форме окриками руководили посадкой призывников по машинам. Жёсткими, а порою грубыми командами офицеры делили молодых парней на группы и загоняли на машины.

«Странные люди, кричат, грубят, словно призывники пленные, а не свои… вероятно, эти офицеры прибыли прямо с фронта, суровые и злые, только непонятно на кого».

Ариф вглядывался в лица призывников, и эти лица более уже не выражали радости и воодушевления, хотя буквально за воротами народное веселье продолжалось. Ариф задумался, уткнувшись лбом в стекло окна. «Как мало надо, чтобы человек забыл обо всех мирских радостях, стоит только стать солдатом. Чушь, когда говорят, что на войну идут с удовольствием, жизнь одна, и всем хочется жить, хотя каждый уверен – погибнет не он».

В комнате начальника отдела заговорили на повышенных тонах, вероятно, старший лейтенант второпях неплотно закрыл дверь.

– Я всё равно заберу его и, если надо будет, дойду до самого командующего округом, – Ариф распознал голос своего военрука. – Мне нужны подготовленные ребята, зенитчики! А этого парня я сам обучал, знаю, на что он способен, а главное, он сможет в будущем обучить стрелковому делу других.

– А мне что прикажешь делать? – чей-то незнакомый голос возразил старшему лейтенанту. – Думаешь, мне люди не нужны или у меня здесь есть большой выбор? Одни на броне сидят, другие со справками о непригодности и сопляки-добровольцы, кому ещё за материнский подол следует держаться, и те на фронт рвутся.

– Так и ты пойми, милый человек! – всё так же нервно продолжил военрук. – Всех, кого ты отправишь на фронт, за пару недель научатся стрелять, и их промахи станут погибелью только для них самих. В моём же случае, если промахнётся мой стрелок, то авиабомбой убьёт десятки, а может, даже сотни людей.

– Пусть об этом думает командование – это не твоя забота! – ответил незнакомый голос. – Воюй с теми, кого выделили… И потом, на это есть зенитная артиллерия. Целый полк, 193-й, под Баку расквартирован. А ты за моими призывниками охотишься.

– Вот именно, что полка уже нет, убыл прикрывать центральное направление – Москву, оставив Баку на заботу Всевышнему, а ты говоришь, воюй!.. Вот почему я мотаюсь по городу по военкоматам, ищу своих бывших студентов.

– Могу обрадовать тебя, скоро девчат пришлют на помощь, – незнакомец усмехнулся. – Решили призывать на службу женщин и именно в зенитную артиллерию. Думаю, скоро тебе станет чуть легче. Окружишь себя молодыми девчатами, и война покажется раем, – на этот раз незнакомец закатился смехом от собственной шутки.

– Смейся, смейся! Я посмотрю, как ты будешь смеяться, когда мессеры над городом начнут кружить, а ты каждый час будешь бегать в бомбоубежище… Вот тогда вспомнишь меня и моего парня. А когда посыплются с неба бомбы, окружишь себя теми девицами и запоёшь «Отче наш»…

Незнакомый мужчина, невзирая на эмоциональные выговоры Звягинцева, продолжал смеяться:

– Ну ладно, не горячись, уступлю тебе твоего студента, – мужчина, отойдя от смеха, смягчился и дал согласие. – Пусть это будет мой вклад в защиту бакинского неба. Зови сюда твоего студента.

Ахмедов отпрянул от двери. Решилась его судьба, но он был не один, его ждал друг, которого нельзя было оставлять одного, наедине с его одержимыми мыслями.

Ариф ринулся по лестнице вниз к Имрану, позабыв о строгом старшем лейтенанте и об удаче, которую ему даровал голос незнакомого человека.

Заметив перепуганное лицо Арифа, Имран насторожился.

– Брат, меня хотят оставить в Баку! – Ариф был взволнован, торопился, ибо его могли начать разыскивать. – Вспомнили, что я знаю зенитный пулемёт. Я не хочу, я хочу с тобой на фронт.

Имран с лёгкостью вздохнул, словно за несколько минут переосмыслил все свои тягостные мысли. Ухватив друга за плечи, Имран радостно улыбнулся:

– Это же удача, большая удача! Нам повезло! Останешься в Баку и присмотришь за нашими. Какая же это удача! Как же я рад!

– Нет, нет… – растерянно отступил от друга Ариф. – Я уйду с тобой и не оставлю тебя, я дал слово Сурае, что мы вернёмся вместе.

– Глупости! Сурая – моя жена и женщина, и не ей решать, как нам, мужчинам, поступать, – Имран сердито сдавил плечи напуганного Арифа. Пойми, женщины мыслят сердцем, сказала и забыла, а наша обязанность думать дальше, наперёд. Идёт война – смутное время, женщина одна с детьми – это самая ужасная мысль для мужчины на войне. Неужели тебе не боязно, что они останутся без еды и присмотра, и как ты после этого будешь воевать, зная, что твоя жизнь на этой войне и ломаного гроша не стоит, а на тебе такая ответственность – отца и мужа. Будь рядом, защити и позаботся о наших детях! А я за тебя повоюю. Будь уверен, у меня это лучше получится. – Имран продолжал трясти друга за плечи, не сводя с него глаз. – Знаю, хочешь возразить, но времени мало, брат, очень мало! А Сурае я напишу, объясню всё, она поймёт…

Пока Имран думал, на чём написать весточку, Ариф растерянно твердил вслух:

– Дети, да, дети… одни без нас… пропадут.

– Вот именно, без нас пропадут, – согласился Имран и добавил: – И такой, как ты, мне на фронте не нужен, все уши мне своими переживаниями прожужжишь. – На чём же написать?! – встревожился Имран. – У меня только повестка, а меня ещё не вызвали. Так, давай сюда твою повестку, напишу на ней, потом заберёшь у своего лейтенанта. А лучше скажи, что потерял, он же рядом, и без повестки тебя заберут, ты им нужен. Давай, снимай рюкзак, буду писать на твоей спине, времени нет, надо торопиться.

Ариф чувствовал, как Имран карандашом спешно выводит на повестке слова, будто заучил их наизусть, будто знал, что должно было произойти. Первый раз в жизни Ариф позавидовал другу, его уверенности в себе и решимости брать на себя ответственность.

Завершив письмо, Имран сложил повестку маленьким квадратиком и вручил другу.

– Не потеряй! И обязательно соври, что потерял. Ну всё, иди и на меня не оглядывайся.

– Не могу, не получится у меня, стыдно мне, брат, тебя одного оставлять, не прощу себе, если с тобой что случится, – Ариф виновато стоял перед другом и был близок к тому, чтобы расплакаться.

– Иди, Ариф, мы всё обговорили! – Имран подошёл вплотную к Арифу и крепко обнял его. Но почувствовав, что тело друга напряглось, тихо нашептал ему на ухо: – Только не реви, возьми себя в руки, люди вокруг. Восприми это не как везенье, а как нашу с тобой удачу. Я всю жизнь буду тебе благодарен, что ты был рядом с моими детьми, я тебе их поручаю! Слышишь?!

– Ахмедов Ариф! Кто здесь Ахмедов Ариф? – громче обычного крикнул военный, оглашающий фамилии призывников. Рядом с ним стоял старший лейтенант, на этот раз он выглядел строже обычного.

– Тебя ждут, – тихо, еле слышно, сказал Имран. Впервые за всё время их дружбы его голос задрожал. Вероятно, воля этого человека дрогнула, и со словами «Иди, не мучай меня» Имран толкнул Арифа в плечо.

Ахмедов с опущенными плечами поплёлся к месту, где его ждали. Имран смотрел другу вслед и отгонял от себя чудовищную мысль, что этот день больше не повторится, и он никогда больше не увидит жену, детей, друга и этот город. Непроизвольно у Имрана пробилась слеза и не одна, но он со спокойной душой утёр глаза, будучи уверенным, что никто из его близких не видит этих мгновений его слабости.

***

Звягинцев вновь привёл Арифа к кабинету начальника 2-го отдела и в этот раз в собственном сопровождении ввёл его в кабинет.

– Плохо службу начинаешь, солдат! – неизвестным голосом оказался пожилой майор, с зализанными редкими волосами и в застёгнутом до последнего крючка офицерском кителе.

– Побегать решил?! Удивляешь ты меня, тут старший лейтенант за тебя горой стоит, а ты такого человека подводишь. Куда тебя лешие понесли?!

– С другом простился, мы с ним с детства вместе… – виновато ответил Ариф.

– Сынок, война идёт, бросай свои бакинские выходки, именины, обрезания, свадьбы и прочие манеры. На твоем месте другой боец прилип бы к моей двери и ждал моего благословения. А ты тут проводы устроил с дружками. Предлагаешь и мне вернуться в Тулу и попрощаться с друзьями детства? Армия тебе не детский сад и не песочница во дворе. Приди в себя, солдат! – майор сердито покосился на Ахмедова. – Давай сюда повестку! – майор небрежно поманил пальцем.

– Я её потерял, простите, так получилось, – неуверенно произнёс Ариф.

– Ты уверен, что потерял? – бросив удивлённый взгляд на старшего лейтенанта, усмехнулся майор. – А что ты держишь в руках?