Ликерия. Дикий плод

Мысли потекли в ускоренном темпе. Нужно бежать, пока была возможность убежать. Фонари освещали ночную улицу, еще мелькали поблизости люди…

– Значит, будем разговаривать здесь.

Ликерию схватили за руку и потащили за собой.

– Отпусти! Куда ты меня ведешь!

В закоулок. Темный, тупиковый, где одна из стен принадлежала супермаркету, а противоположная – неизвестному зданию. А еще здесь стояли мусорные баки, окруженные всяким хламом, и наверняка обитали крысы.

Ликерию отпустили.

– Выходит, ты написала на меня заявление, – не дали ей опомниться.

– Что?

– Забери его.

– Чего?

– Где ты была?

Он совершенно сбил ее с толку.

Отстранился, недовольный собой. Точно собой, не ею.

– Не смей! – развернулся к ней, угрожая Ликерии пальцем. Она застыла, опаленная взглядом: горячим, яростным взглядом на полпути к заветной свободе.

– Ты хоть знаешь… – Сжались челюсти, сжались кулаки, словно ему больно было говорить. Он отвернулся. Взглянул на пакет, который продолжал держать в руках, и, раздраженный, отбросил его в сторону. Эй! А если что разобьется!

– Хорошо отдохнула? – спросил мужчина, остановившись у противоположной стены и уперев руки в бока.

Ликерия не понимала.

– Чего ты молчишь? Нечего сказать? Значит, хорошо, не так ли?

– О чем ты говоришь? – решилась подать голос. С террористами диалогов не ведут. Но с террористами-маньяками иногда можно.

Мужчина, Дей, усмехнулся.

– Так хорошо, что не помнишь?

Он еще и сумасшедший.

– С кем ты была? Все это время? В Сальске ты была одна. А дальше? Куда ты поехала?

– Откуда ты знаешь? – поразилась Ликерия. Откуда он знает маршрут? Откуда знает, что вообще уезжала? Значит, все же вернулся к ней домой? Как и обещал, вернулся?

В усмешке отразилась горечь.

– Так куда ты поехала?

– Какая тебе разница?

Изобразив ядовитую ухмылку, мужчина кивнул, мол, все с тобой ясно.

– Забери заявление, – повторил упрямо.

– Не заберу. – Сглотнула. Он знал про заявление. Должно быть, Артур Алаев добрался и до него.

– Понимаешь ли, ты осложняешь нам жизнь.

– Взаимно.

Он был обескуражен.

– А я ведь не сказал, что ты пырнула меня ножом. Между прочим, дважды пырнула. А стоило бы, как считаешь?

Следовало промолчать и тихо порадоваться, но сам черт дернул ответить:

– Может, потому что нет доказательств, и нечего показывать, – сказала Ликерия, намекая на его фантастическую живучесть. – Потому и промолчал.

Кажется, она его удивила. Наверное, тем, что умеет говорить. «Значит, вот как», – читалось в глазах.

– Забери заявление, – повторили жестче. – И прекрати рассказывать о том, что видела в день трагедии.

– Я не рассказываю.

– Правда?

– Меня допрашивала полиция! – возмутилась Ликерия. Что ей оставалось делать? – Но… но о главном я не сказала. – Слова дались тяжело. Смотрели на нее так пронзительно, что невольно опустила глаза. К тому же видела его сейчас другим: с натянутой на скулах кожей, увеличенного в размерах вдвое, выше, страшнее, опаснее.

Дей молчал. Изучая каждый миллиметр плоти, он водил по Ликерии взглядом.

– И как тебе?

Она встрепенулась. Мужчина пошел на нее.

– Как тебе представление? Понравились дикие звери?

Как такое может понравиться? Она наблюдала, как убивают людей. Или нелюдей. Уже не понимала.

– Вижу, что нет. Да не важно. Просто сделай то, о чем прошу, хорошо? Тогда все останутся довольны.

Ликерия долго решалась, но все же произнесла:

– Если не прекратишь меня преследовать – не заберу. И продолжу давать показания.

– Ты мне угрожаешь?