Взгляд сквозь камеру

– А ты что, действительно буйный?

– Да какой там, кузнец я. В цеху всю жизнь вкалываю, а меня в пехоту, землю копать. Вот я и возмутился.

– Ну, нельзя же так резко!

– Да, я немного погорячился, но теперь уже буду спокойнее.

Они шли по аллее парка, окруженной высокими зелеными деревьями. Сквозь листву пробивались солнечные лучи, играя зайчиками на асфальте. Выздоравливающие прогуливались по дорожке, лентой окружавшей больничные корпуса, но в двенадцать часов сестры попросили всех вернуться в палаты. На следующий день Игорю назначили лечебную физкультуру и инъекции витаминов.

– Ну, раз колем витамины, значит, на поправку идешь, – со знанием дела сказала медсестра Наташа, полная грудастая блондинка, уже давно работающая в больнице.

– Что-то я этого не чувствую, – грустно признался Меньшов. – Настроение плохое, голова болит, и есть не хочется.

– А девку тебе хочется? – игриво спросила Наташа, приподнимая могучую грудь.

– Это смотря какую. Вот моя ненаглядная уже две недели не приходит и не звонит даже!

– Может, заболела, потому и не показывается. Ты не переживай, все будет в шоколаде.

Наташа аккуратно сделала укол, прижала ранку ватой и, выпроваживая Игоря из процедурной, громко крикнула:

– Следующий!

* * *

Но Татьяна, к счастью, не болела, а наоборот, очень даже хорошо себя чувствовала. А как может быть иначе, если она в это время загорала на морском побережье Испании в нескольких километрах от Барселоны? Она прилетела сюда неделю назад. Все произошло быстро и неожиданно, мама по знакомству заказала в турбюро отель, папа оплатил перелет, и Таня стала готовиться к поездке.

Соседом в самолете оказался очень симпатичный молодой человек, ну, честно говоря, не очень молодой: Николаю Привалову исполнилось тридцать пять, он был заместителем руководителя фирмы и, по мнению Валентины Михайловны, матери Тани, очень подходил ей в друзья.

Они легко познакомились, всю дорогу обсуждали столичные новости и отдыхать должны были в одном отеле. То, что их номера оказались рядом, Таню совершенно не смутило. Николай был хорошо воспитан, учтиво говорил комплименты, не задумываясь, тратил деньги, а в свободное время занимался фитнесом в спортзале.

Тане он понравился, они с утра до вечера были вместе, и поцелуй в парке у фонтана случился как бы сам по себе.

«Что-то я не то делаю, – мелькнула шальная мысль, – вроде бы я замуж за Игоря собиралась», – но мысль промелькнула, и Таня тут же забыла ее.

Ночь они провели вместе, а наутро проснулись в одной постели. Николай оказался хорошим опытным любовником. Он был ласковым, нежным и в меру агрессивным. Хорошо знал, что может понравиться женщине, а от чего следует воздержаться. В общем, Таня осталась довольна, и счастливая улыбка не сходила с ее лица.

Через две недели они прилетели домой и, как ни странно, продолжали встречаться. Николай часто после работы заходил к ним поужинать, подолгу беседовал с родителями и совершенно околдовал их. С отцом он говорил об авиации, предсказывая значительный прогресс, а с Валентиной Михайловной обсуждал распущенные нравы современной молодежи.

Так уж произошло, что через два месяца, за время которых Таня ни разу не позвонила Игорю, Николай Привалов сделал ей предложение, и она с радостью согласилась стать его женой. Родители были довольны, а Таня просто счастлива, так как с ее женскими делами начались неполадки, и в том, что беременна, она уже почти не сомневалась.

* * *

Лечебная физкультура давалась Меньшову легко, он свободно делал приседания, наклоны и повороты, а затем с разрешения лечащего врача начал бегать кросс вокруг больницы. Настроение улучшилось, голова не болела, и, когда он упал без сознания в коридоре больницы, не только врачи, но и профессор были неприятно удивлены.

Обследование компьютерной томографией никаких патологических изменений не выявило, но светило нейрофизиологии из Москвы лишь скептически покачал головой и назначил комплексное лечение. Для Меньшова это означало строжайший режим, инъекции, капельницы, таблетки по схеме и полный запрет на выход из больницы. Особенно гнетуще действовала атмосфера клиники, где было много тяжелых больных и, кроме телевизора, других развлечений не было.

Три месяца пролетели незаметно, но никаких улучшений в своем состоянии Игорь не заметил. Хорошее настроение сменилось на тяжелую депрессию, здоровый аппетит перешел в тошноту, а головная боль просто добивала. Во время прогулки по больничному двору Меньшов часто встречал Василия Рябчикова, но теперь не с гантелями в руках, а в инвалидной коляске. Игорь удивлялся тому, что здорового парня, который до больницы гнул кочергу, теперь вывозили на прогулку в коляске.

– Залечили, гады! – злобно говорил Василий, а Меньшов с тревогой думал о том, как выбраться из этой ситуации, в которой ни он, ни врачи не видели никакой перспективы.

Заметно огорчил один случай. Родители на выходные забрали его из больницы, а он, подходя к дому, не смог вспомнить этаж, на котором находится их квартира. Отец пытался его успокоить и призывал держаться молодцом, но у Игоря это плохо получалось. Светлым проблеском в этом кошмаре было лишь то, что к вечеру настроение улучшалось, голова переставала болеть, и даже появлялся аппетит. Игорь самостоятельно готовил салат, в ход шли помидоры, огурцы, зеленый лук, и в черном хлебе он себе не отказывал. До позднего вечера он работал над раскадровкой фотографий и писал сценарные наброски. Иногда даже удавалось созвониться с друзьями.

Многие из них уже поступили в институты и разъехались по разным городам. Володя Афонин поступил в Санкт-Петербургскую академию художеств, жил в «богемном», как он выразился, общежитии и отрастил творческую бородку. Коля Иванов, худой высокий парень, который в школе был совершенно незаметен, поступил в военно-морское училище и собирался стать командиром ракетного крейсера. В общем, все были при деле, и только у Игоря все шло наперекосяк.

Самым плачевным было то, что Татьяна полностью исчезла из его жизни. Он слышал от друзей, что она учится в медицинском, между делом собралась замуж и даже уже немного беременна.

«Разве можно было такое себе представить еще полгода назад? – с тоской думал Игорь. – Жизнь складывается так, что просто дух захватывает, и как-то не очень верится в светлое будущее».

* * *

Свадьбу готовили с размахом. Отец заказал большой зал ресторана, мама пригласила всех родных и знакомых, а Таня обзвонила подруг. Они вместе с Николаем обошли магазины для новобрачных, купили обручальные кольца, выбрали свадебное платье, и только с костюмом для жениха вышла неувязка.

Большой живот Привалова никак не помещался в стандартные брюки. Их пришлось срочно перешивать у портного.

– Не волнуйся, милый, – ласково приговаривала Татьяна, застегивая брюки на животе Николая, – вот начнем с тобой делать зарядку, будем меньше есть и обязательно похудеем.

– Все как раз наоборот, – упрямо твердил Привалов. – С твоей беременностью есть ты будешь больше, а я не намерен от тебя отставать.

– Но ты можешь заняться бегом или пойти в спортзал.

– Не говори глупостей! Я тебе что, мальчик какой-то?

Мелкие ссоры возникали все чаще, но ко дню свадьбы вроде бы все успокоилось. Свадебное платье скрывало живот невесты, жених был сама элегантность, а родители просто счастливы. В связи с большим сроком беременности Тане пришлось взять академический отпуск. Свободное время она проводила дома и помогала матери готовиться к свадьбе.

Все прошло как по маслу: во Дворце бракосочетания их без задержки расписали, к ресторану они подъехали вовремя и приготовились встречать гостей. Подарков было много, и дарили их от души. Кто-то из гостей преподнес комплект постельного белья, кто-то – столовый сервиз, а кто-то и детскую коляску.

– Ой, примета плохая! Нельзя дарить детские вещи до рождения ребенка! – широко раскрыв глаза, воскликнула Виктория Жаботинская, на правах лучшей подруги заботясь о невесте.

– Ах, оставь, Вика! – спокойно сказала Таня. – Вечно ты со своими приметами.

Гости не заметили минутного замешательства, а когда друзья-студенты подарили новобрачным маленького щенка в корзинке, Татьяна искренне обрадовалась, и напряжение, казалось бы, спало.

– Ой, какой хорошенький! А что это за порода?

– Вероятней всего, терьер, – со знанием дела определила Вика. – Еще маленький, а уже весь совершенно лохматый.

Татьяна взяла щенка на руки, и он, повизгивая, ухитрился лизнуть ее в нос. Наконец все собрались, и гостей пригласили к столу. Еда и напитки были выше всяких похвал, гости остались довольны, и в течение вечера прозвучало много возвышенных тостов. Таня светилась от счастья, с любовью поглядывая на новоиспеченного мужа. Он, изрядно выпив, уже дважды пытался произнести тост, но все никак не мог его закончить. Валентина Михайловна, раскрасневшись от волнения, сказала, что они с отцом переезжают на дачу и городская квартира переходит в распоряжение молодых.

После свадьбы потекли однообразные будни. Каждое утро перед уходом Привалова на службу Таня готовила ему завтрак. Он аккуратно съедал его, целовал жену в щеку и исчезал до шести часов, а Таня оставалась на целый день одна. Вариантов было немного: можно было сходить в магазин, приготовить обед, немного потрепаться с подругами по телефону, а затем ждать благоверного.

Жизнь текла однообразно, каждый следующий день был похож на предыдущий как две капли воды. Юношеские мечты закончились, и наступила жесткая проза жизни. Единственным светлым пятном в этом тусклом существовании был щенок по кличке Боб, которого ей подарили на свадьбу. Этот маленький пушистый комочек, ласковый и любвеобильный до невозможности, радовал ее постоянно. То он тапочек принесет в постель, то начнет у Татьяны ухо вылизывать, а когда она возвращалась домой, то щенок встречал ее радостным визгом, приветливо махая хвостом.

Выполняя рекомендации врачей, Таня часто гуляла в парке и собачку брала с собой. Чтобы поднять себе настроение, она одевалась эффектно, чаще всего во все белое, и они в паре со щенком смотрелись потрясающе.

– Ну, прямо дама с собачкой! – восторгались молодые люди при встрече, но, увидев большой живот женщины, сразу же отставали.

Совсем другого мнения был о собаке Привалов. И хотя Боб радостным лаем встречал его как члена семьи, он неприязненно отодвигал его ногой и проходил на кухню ужинать. Однажды Татьяна сперва накормила щенка, а уж потом собрала на стол мужу. Николай устроил такой скандал, что посуда тряслась в буфете. Ситуация усугублялась тем, что врачи запретили Тане заниматься сексом.