Хатуахвар: Взойдёт солнце правды. Часть вторая

28. Сразу вслед за поражением главного посланника шеола его армия была почти полностью разгромлена, и оружия солнцепёк и молниеметатель уничтожали последних из них.

29. Взглянув на Дмирджурана, перевоплотившегося в прежнего повелителя Трэолурия и уничтожившего врага, эрорумиэры почувствовали, как нечто родное и бесценное вернулось к ним, как боевой дух снова был с ними. Их сердца в тот час исполнились радостью, и они, продолжая сражаться, принялись воспевать и благодарить Всемогущего Йора!

30. Они бились и умирали за нерушимый Соранзон, живший в их сердцах. Они были практически истощены, но это не мешало им продолжать сражение за источник живительной воды, пьющий из которого уже не будет истощён никогда.

Глава 6: Возрождение

1. Победа казалась совсем близкой, но достичь её было не так уж и легко.

2. Небесный свет погас, и из мглы отчаяния, обид и одиночества показался образ воплощения зла, имевший две головы – одну, повёрнутую на запад, другую – на восток, семь рогов, благодаря которым существам наносились душевные раны – отчаяние, обида, уныние, угнетённость, одиночество, беспомощность и зависть, и два лица, одно из которых отражало жестокую сущность архонта, а другое – его подлость.

3. Глаза этого начальства, воплотившегося между реальностями Соранзона и Арну, пылали огнём шеола, а его рвущие благочестие, словно коршун раздирает свою жертву, массивные золотые когти, где бы ни сверкнули, везде появлялись ложь и лицемерие.

4. Гефуш управлял стихией мрачных мыслей, но здесь – в мире трёх твердынь, его подлые ухищрения не действовали в той мере, как они действовали во вселенной Арну, и поэтому в данный момент ему ничего не оставалось, кроме как сражаться подобно простым смертным воинам. Он принялся раскидывать эрорумиэров длинными сильными лапами, пытался подсаживать их на рога и распространял своё зловонное дыхание, способное в мгновенье ока обращать воинов и всё живое в прах. Однако среди нуронов присутствовал некто, кому этот смрад не причинял никакого ущерба. Этим ловко сражающимся с ним существом оказался солайэрн.

5. Он долгое время намеревался подступить поближе и нанести поражающий удар, однако в конечном итоге и он не смог выдержать натиска противника и был откинут им на большое расстояние.

6. Эрорумиэры поначалу ужаснулись силе архонта, но потом укрепили дух в вере и набрались храбрости, чтобы снова пуститься в бой с возгласом: «Почему порождению бездны дано столько власти и могущества?! Давайте же прогоним его с нашей земли!»

7. Некоторые из нугронов призывали всех остальных брать архонта в кольцо и погибать в бою с ним во славу Йора, и так продолжалось до тех пор, пока один из небесных духов не обратил внимание на умирающих.

8. Когда же власть, имя которому Манугрео?л, что означает – «не люблю страдание», увидел, как соранзонские воины терзаются нечистой силой и умирают во имя Вседержителя Йора всего сущего, он простёр руки свои над миромподнебесных твердынь, и тогда каждая его частица и грань стала подчиняться власти Манугреола.

9. Посреди поля брани стоял освещённый небесным лучом всадник облаков, имя которому Келэофран. В час, когда из уст Манугреола повеяло безмятежностью, Келэофран произнёс в сердце своём: «До каких пор вам будет дозволено сеять боль и смятение? Уверяю тебя, Гефуш, явившись перед нами чудовищем, ты больше вызываешь презрение и ненависть, нежели трепет и страх перед поражением, ибо мир страдания, который ты сотворил вместе со своими собратьями, на века покрыл имя твоё позором и бесчестием!

10. Поле посеяно, время прошло, пора пожинать пшеницу и отделять её от плевел[15 - Сорняков.]; пшеницу собирать в житницы, а плевелы сжигать.

11. Виноград взошёл, время прошло, и грозди беззакония возросли до крайности, и ягоды хаоса давно поспели, и поэтому их уже пора собирать в великое точило[16 - Резервуар для давления винограда ногами.] и топтать».

12. В этот момент соранзонские воины взяли Гефуша в кольцо, и когда тот силился вырваться из него, Келэофран разогнался на своём коне, вознёс над собой меч, стукнул коня ногой, чтобы тот разбежался сильнее прежнего и высоко подпрыгнул, и вонзил в рулосама свой тяжёлый сверхострый меч.

13. Это, конечно, не уничтожило его, но вскоре на помощь всаднику облаков подоспели остальные воины, и от их совместных усилий Гефуш стал терпеть поражение, а после того как сильнейший богатырь по имени Гишо?м би?лом своего тяжелейшего цепа с размаху ударил его, рулосам отлетел и скрылся в исчезающей серой мгле.

14. Таким вот образом бесстрашие и неотступность воинов трёх твердынь изгнали архонта и уничтожили его армию!

15. И тогда нугроны воспели хвалебную песнь Вседержителю Йору и нерушимым стенам Соранзона, перед которыми не раз рассеивалась мгла одиночества, боли и отчаяния!

16. После битвы властитель поднебесных твердынь ненароком встретил Атми Сиравна и заглянул ему в глаза. В них он увидел нечто родное и связывающее его с ним, нечто своё, будто бы перерождённое в нём. Он спросил его: «Откуда ты?», на что сарацин, слегка улыбнувшись, ответил: «Я пришёл из южных земель, где располагаются Ас-сурийя и великое Двуречье, где странствуют воины-сарацины и бедуины, а чуть севернее когда-то располагались государства Аккад, которым правил царь Шаркалишарри, и Атур, которое почти половину тысячелетия назад было уничтожено соседями…».

17. Сарацин рассказал повелителю о своём странствии, а после этого увидел идущую в его сторону Офшию. Поначалу он не мог понять – видение это или явь, ибо девушка и всё вокруг неё находилось в каком-то лёгком приятном сиянии. Она подошла к нему и кинулась на шею. Они обнялись. После этого он заглянул ей в глаза: в них больше не было ни обиды, ни злости, ни смятения, ни стремления к идеальной обстановке – ведь всё и так было соверше?нно!

18. После встречи они начали обсуждать мрачные события, произошедшие с ними за тот период, пока они находились в разлуке. Оказалось, что этот промежуток времени Офшия по каким-то причинам очень плохо помнила, и когда сарацин спрашивал её – задыхалась ли она в серой мгле, страшилась ли всякой нечисти и смерти, встречала ли на своём пути умертвий, злых призраков, видела ли го?ры трупов и пропитанную кровью землю, она отвечала: «Нет. Я думала только о тебе»…

19. В это время Дмирджуран смотрел вслед уносящимся вдаль всадникам облаков, летящим словно ветер, и когда те были видны уже на горизонте, складывалось впечатление, будто бы они мчались по облакам.

Книга первая «Скрытые от глаз»

Глава 1: Аорсы

1. Эта книга повествует о падении с неба престола, имя которому – Осудитель, а также о мыслях и тяготах одиноких людей, обитавших в Сарматии, бывшей Скифии.

2. Территорию от Каргалука до Хвалынского моря некогда населяли аорсы – наиболее влиятельное и воинственное племя среди сарматов, активно участвовавшее в караванной торговле между народами Закавказья и Средней Азии. Недалеко от реки Оар в одном крупном поселении вместе со своим братом Абеа?ком жил человек по имени Гатита?л, посланный бороться с духами. Почти всю свою жизнь он злился на брата за его мировоззрение, но при этом любил как близкого человека и сочувствовал ему, потому что тот страдал от тяжких недугов.

3. Последнее время Гатитал часто сидел у подножия кургана и погружался в размышления о жизни и страдании, о истории своего народа и об отношениях между людьми. Вот его тогдашние мысли:

4. Мне хочется пребывать здесь в тишине – подальше от суетных забот, и ждать свой час, когда покой заберёт и меня.

5. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как жизнь окажется где-то позади, и какой смысл – прожить на десять лет больше или меньше? Многие говорят, что этот смысл заключается в том, чтобы порадоваться победам наших сарматских племён. Но ка?к я могу радоваться этому, зная, что власть и богатство со временем делают человека более бессердечным, а земная слава и завоёванные территории отнимают у него благоразумие и совесть?!

6. Когда наши кочующие племена представляли собой часть позже истреблённого нами же скифского народа, нас называли сайримами, что означает – «не знающие власти верховных правителей». Мы были менее развитыми людьми, нежели настоящие скифы, но по суровому нраву, пожалуй, никоим образом им не уступали, и в периоды перемен это давало о себе знать.

7. Некогда сарматские племена подвергались разложению родового строя. Многие из них смешались с иными народами Скифии, и лишь в дальнейшем некоторым группам всё-таки удалось обособиться от остальных и тем самым сохранить чистую сарматскую кровь. Хотя что это в конечном итоге принесло, кроме конфликтов? Примерно по прошествии двух столетий с того периода, как в Скифском царстве начался упадок, в савроматских[17 - Во времена падения Скифии савроматы с некоторыми другими родственными племенами образовали группу племён с общим названием сарматы.] воинах стала проявляться их истинная, не такая уж и добрая сущность. Воспользовавшись неустойчивой ситуацией в стране, они подняли мятеж, желая занять господствующее положение в обществе и забрать власть у настоящих скифов, до этого державших власть несколько столетий. Таким образом, чуть более шестисот лет назад скифские народы стали упорно истребляться группой свои?х же кочевых племён!

8. На протяжении этого периода понятия о милосердии и других добродетелях были чужды нашему племени аорсов, в котором превыше всего всегда ставились лишь телесные способности – сила, ум, смелость и ловкость. Впрочем, у сираков, родственных нам сарматских племён, наблюдалась аналогичная ситуация…

9. В своём миропонимании мой брат очень далёк от меня, да и вообще мы с ним совершенно разные люди. В отличие от него я считаю, что все войны и завоевания абсолютно бессмысленны: ведь когда нам будет принадлежать слишком много земель, здешний народ окончательно потеряет рассудок, пресытится и погрязнет в страстях и суете, и никому от этого лучше, конечно, не станет. И тогда со стороны восхода солнца из Великой (Евразийской) степи придут более сильные и жестокие воины, нежели мы – гунны, и станут порабощать, угнетать и истреблять с лица земли все сарматские народы. Они воцарятся в этих краях, но настанет время, когда и они уйдут в небытие как и все прежние завоеватели до них.

10. В противоположность моему мнению брат полагает, что завоевания являются для нас делом чести. Лично я понять этого никак не могу, и мне иногда кажется, что жестокость и слава бесстрашного воина уже сгубили этого близкого мне человека;

11. однако несмотря на это, недавно я понял, что в глубине души он мало чем отличается от меня, ибо наши тела по-разному ведут себя и мыслят только лишь из-за плотских различий; но в душе я такой же аорс, как и он, и, к сожалению, из-за чёрствости своего сердца порой не вижу, казалось бы, очевидных причин того или иного человеческого поведения или образа мышления.

Глава 2: Болезнь

1. Я помню мгновения, когда мы с братом беззаботно бегали вокруг кургана, чей вид сейчас навевает на меня умиротворение и глубокие мысли. В ту счастливую детскую пору он не жаждал крови и завоеваний, а так же, как и я, мечтал найти царство, где правит милосердие и справедливость и где нет ни болезней, ни поджидающих нас поворотов судьбы. Вот его тогдашние слова: «Что заставляет людей воевать со своими братьями? Почему мы, аорсы, временами воюем с сираками? Это же родственные нам племена! Знаешь, Гатитал, я не верю, что наши предки могли веками убивать друг друга без каких-либо уважительных на то причин. Может, эти мрачные причины заключались в страдании?» Я не предал особого значения его размышлениям, однако в тот момент каким-то интуитивным образом почувствовал близость наших душ, чего совершенно не могу ощутить сейчас. Впрочем, за это время утекло много воды.

2. В давние времена мой брат ещё не был повержен страшной болезнью – его челюсть была здоровой; однако прошло несколько лет, и его одолел страшный зубной недуг. Я видел, как он превращал благоразумного человека в зверя, и брат становился всё более жестоким, не отвечал за свои поступки, и даже его голос со временем весьма изменился. К тридцати годам все его зубы настолько стесались, что лишь немного возвышались над дёснами, и жевать пищу, в особенности мясо, в такой ситуации было весьма затруднительно.

3. В молодости о своих ощущениях Абеак говорил: «Боль охватила всю мою челюсть и сломила меня, а я слишком слаб, чтобы выдержать её изнурительное воздействие». Челюсть брата и вправду была постоянно опухшей и со временем увеличивалась в размерах, и из-за этих невыносимых мучений было видно, как в нём возрастали отчаянье и ожесточение.

4. Когда я был молод, я не замечал никакой взаимосвязи между его страданиями и изменением в миропонимании; однако позже я осознал, что связь между ними оказалась прямой. Очень продолжительная боль заставляла его сходить с ума, но он был сильным человеком и не мог позволить себе смириться со своим жалким существованием.

5. Он возжелал смерти, а так как самоубийство считал грехом и проявлением слабости, то его единственной возможностью ухода из жизни стала война. К тому же ведь только на войне он сможет доказать себе, что он вовсе не жалкий калека, а сильный аорский воин.

6. Мне неведомо, кто ещё из таких же беспощадных людей носит на себе подобного рода болезни, но я знаю одно – с того, кто испытывал мучения, иной спрос за его поступки, нежели с того, кто всегда был здоров, благополучен и доволен жизнью; однако мы не можем знать всех подробностей судьбы и устройства человека и поэтому не можем судить и осуждать.

7. Никто, кроме Сотворившего всё, не вправе судить человеческую душу, ибо лишь Одному Ему известно, сколько над ней кружится духов страдания и радости.

8. Когда-то я осуждал брата за жестокость, но теперь мне приходится осуждать судьбу за жестокость по отношению к нему.

9. В нашем мире всё взаимосвязано и одно логически вытекает из другого. Вспоминая, как в детстве причиной большинства войн Абеак называл именно боль, я начинаю полагать, что он говорил об этом из-за предчувствия своей нелёгкой судьбы. Возможно, одни лишь его представления, возникшие в детстве, способны оправдать его жестокий воинственный характер; однако у многих людей, которых я знаю, никогда не возникало подобного рода мыслей, и поэтому напрашивается вопрос: а почему воюют они, и в чём причина и?х ожесточения?

10. Я испытываю меньше телесной боли, нежели мой брат, но мою душу наполняет такой же мрак, как и его. Ведь все наши детские представления о жизни оказались полной ерундой! Мы с Абеаком не стали храбрыми воинами благочестия, ибо я предпочёл заниматься охотой, нежели убивать людей, а мой брат решил стать воином, но не благочестия, а жестокости, порождённой всего-навсего телесной болью.

11. Временами мы с ним понимали, что в нашем мире нет царства, в котором правили бы справедливость и счастье, а не ложь, болезни, безысходность и те ужасы, что творятся вокруг. Зачем же мы тогда себя обманывали, если со временем нам во всём приходилось разочаровываться? если мы поняли, что в мире нет места любви, славным походам и приключениям, о которых мечтали в детстве, но есть страшные болезни, жестокость, одиночество, бесчувствие, жизненная бессмыслица и алчность?

12. В моей голове находится такое количество мрачных мыслей и противоречий, что мне без раздумья хочется лечь под курган и заснуть вечным сном.

Глава 3: Будь единой!