Евангельские идеалы и исторические реалии церковного пути

Мы пришли к разбитому церковному сосуду. Не к разбитому даже, а к мелко раскрошенному. Там же, где сохранилась видимость единства, она хранится недопустимо дорогой ценой. Половина всех христиан в мире объединены под главенством Римского папы, «викария Христа». Можно ли православным дать такую цену за церковное единство? Ведь это объединение не в Самом Христе, а в его «викарии». Под московским патриархом тоже много людей. Какой ценой найдено это единство? Кем построена, чем скреплена и как поддерживается эта единая система? Разве Святым Духом? Все знают в глубине души, что нет, что лучше всего единит не подлинное единодушие, а вялость, безразличие, привычка следовать за большинством и начальством и глубокая житейская связь с организацией, с системой. Если православные люди не выходят из официальной патриархии, то вовсе не потому, что им все там нравятся и что они ее любят. Просто понимают, что идти-то особо некуда, к тому же и рвать все скрепляющие связи очень тяжело.

В итоге, нас, неофициальных православных юрисдикций сейчас уже не меньше, чем протестантских номинаций. Если искать единства не под авторитетом папы и не по приказу Политбюро ЦК КПСС, то такого единства найти не удается.

Пятьдесят лет бился над проблемой христианского единства экуменический Совет, да так ничего и не добился. На встрече со студентами Московской Академии и Семинарии в 1990-х годах генеральный секретарь ВСЦ Конрад Райзер признал, что единство христиан может быть только даром Божиим. Странно, однако, почему он не сделал вполне логичный отсюда вывод и не распустил свой ВСЦ, как такое собрание людей, для которого не остается больше предмета и цели деятельности. Ведь дар Божий нужно смиренно ждать, а не пытаться его сделать своими руками.

Но вопрос совсем в другом.

Разве обстановка всеобщего разброда разрешает нам быть чванливыми и нетерпимыми друг к другу? Если пленение Церкви политическими нехристианскими силами или богословский папизм мы признаем недопустимой ценой за приобретение христианского единства, то чисто иудейское презрение ко всем неправославным и прочим православным, не принадлежащим к нашей группе, – не слишком ли это дорогая цена за какую угодно догматическую или каноническую чистоту?

Может быть, в рай возьмут человека, заблуждающегося в догматах и преданиях. Но презрительного и ненавидящего возьмут туда едва ли.

И разве Сам Христос сейчас хуже нас понимает обстановку в христианском мире? Ведь наверное, у Него, желающего всем спастися и в разум истины прийти, сейчас есть какие-то свои, новые оценки людей и методы действия. Едва ли Он сам рассматривает современных заблудших христиан категориями 2–3 века.

Божественные оценки меняются со временем. Это так, независимо от того, нравится ли нам это или нет. Рассмотрим пример Маккавеев.

Книги Маккавейские показывают нам национально-освободительную борьбу иудеев при Антиохе Епифане с полным ее одобрением. Эти книги признаются православным и католическим миром и не признаются иудейством. У иудеев есть только праздник Ханука (известный в Евангелии, как праздник очищения), установленный в честь победы Маккавеев.

Православные отцы составили похвальные слова в честь мучеников-Маккавеев и установили день их празднования – 1 августа. Интересно, найдется ли какой-нибудь православный человек, который встал и сказал бы: нет, это все еврейские бунты, жестокости и суеверия, а Бог вовсе не благословлял борьбу Маккавеев? Да еще приведет в подтверждение слова из Маккавейских книг, показывающие примеры неоправданной жестокости евреев-победителей по отношению к своим отступникам и иноплеменникам.

Думается, едва ли кто рискнул бы высказаться открыто в таком духе, и, во всяком случае, он не приобрел бы много сторонников. Несмотря на неизбежные жестокости войны, Бог благословил борьбу иудеев в то время за очищение Храма и восстановление отеческого Закона. Иначе просто не было бы победы.

Но вот проходит двести лет. Эллинистическая оккупация сменяется римской. Конечно, римляне не в пример Антиоху, уважали еврейскую веру. Бывали отдельные эксцессы, когда они не желали подчиняться всем ее тонкостям (например, хотели внести изображения кесаря в Иерусалим), но и тогда умели отступить под натиском мирных (а чаще полу-мирных) требований иудеев. Но в целом Израиль считал себя и под римлянами в духовом плену, в изгнании, в порабощении. Евреи постоянно утешались и вдохновлялись примером Иуды Маккавея и постоянно точили топор войны.

Но Божия оценка национально-освободительной борьбы еврейского народа за это время изменилась на прямо противоположную. Иисус явно не одобрил эту борьбу. Последующие события Промысла яснее ясного подтвердили, что именно Он был прав.

Такое крутое изменение Божией оценки оказалось вызвано временными, случайными, преходящими политическими изменениями. Ведь это оценка именно временных мирских земных дел. От Моисея до Маккавеев Израилю в его борьбе с язычниками позволялось все: любая жестокость, любая военная (как у Юдифи) и любая мирная (как у Эсфири) хитрость. А теперь – полностью наоборот.

Ирония судьбы? Нет, Промысел Бога, Любящего Бога – Отца и Сына и Святого Духа!

Так и у нас. Если прежде отношение Церкви к еретикам бывало оправдано жестким (и то еще всегда ли оно оправдано было?), то нам теперь нельзя ничего копировать слепо. Нужно думать, вникать, понимать. Нужно разуметь и внешние условия бытия Церкви, и собственное наше внутреннее состояние в нашем внешнем противостоянии. И еретики бывают разные, и состояние Церкви очень изменилось за прошедшие века.

Готовые кальки прошлого уже не всегда работают.

Что общего у нас с еретиками?

Разве то, что нас соединяет, меньше того, что разделяет?

Но сами еретики бывают разными. Для начала нам полезно было бы хотя бы освоить свое сравнительное богословие и сектоведение, узнать какие существуют христианские и околохристианские исповедания, чтобы, например, католиков или лютеран не путать с сектантами. И к разным инославным отнестись по-разному, как это делала Православная Церковь во все лучшие века своей истории.

Нет никакой нужды отказываться от того православного Предания, которое отличает только православных. Есть нужда его изучить и понять. Что исконное, общепринятое и полезное, а что случайное и явно неполезное, ошибочное, искаженное, внесенное недавно человеческим произволом и «застрявшее».

И все, что есть хорошего и доброго в Православии, можно и нужно засвидетельствовать внешним людям и неправославным христианам. Это им будет полезно и нужно, чтобы пересмотреть свои заблуждения.

Но прежде чем подумать, возможно это или нет, давайте подумаем о другом.

Вот, Пастырь потерял 99 своих овец. Он по поводу этой ситуации станет ли как-то реагировать? Может быть, он станет на дудочке играть для одной овечки и подарит ей все свое внимание? Может, научить ее погромче блеять: «АНАФЕМА-А!», и пройтись с этим кличем по горам? А самому сидеть и играть на дудочке?

Кощунственная глупость, скажете.

Да. Но не более кощунственная, чем оценка безблагодатности не истинно-православных сообществ.

Какой это бог, имея два миллиарда взывающих к нему (хотя бы и неправильно) не станет отвечать им всем, не даст себя познать и ощутить почти никому из них, кроме тысячи своих истинных избранников? То есть не подаст им благодати. Как зовут такого бога? Не знаю. Мне кажется, что я верю не в такого, а в другого. И в Евангелии, по-моему, про другого Бога написано.

Так вот, если приточный Пастырь реагирует на ситуацию какими-то действиями, то наш классический вопрос об инославных нужно переформулировать.

Что больше: то, что нас соединяет, или то, что разъединяет? – Это неправильная постановка вопроса. Она бессмысленна, от любого решения проку нет.

Пусть то, что нас разделяет, даже больше. Но соединяет нас не что-то, а Кто-то. А Он больше всяких «что-то». Он больше Храма. Он Господин субботы. Он выше преданий. (При оговоренном только что условии: Он понимает ситуацию и делом реагирует на нее).

Конечно, если Его не признают Богом, единым от Троицы, если не признают Его Искупителем, если не верят, что Он воскрес, что Он придет снова на Суд, если, короче, не принимают Никейско-Халкидонское исповедание, то там обращаются не к Нему, а к какому-то другому богу. Иса Корана, Иисус-Михаил иеговистов, – примеры «мысленных портретов» другого Бога. Но в названные два миллиарда входят только христиане-никейцы, которые знают и принимают наш Символ веры. Мусульмане и сектанты туда не включаются. Единственно, 9-й член все понимают по-своему. Но сказать, что у всех у них разный Бог нельзя. Для всех этих двух миллиардов Бог – Троица, для всех Иисус – Богочеловек и Искупитель, Воскресший и паки Грядущий.

И чем большей реальностью для нас является Церковь, чем скорее наш 9-й член перелезает в сознании на первое место со своего девятого, чем пухлее наш анафематный синодик, чем важнее для нас все разъединяющие факторы и кристальная чистота, тем меньшее место в нашей душе занимает Он – Пастырь целых ста овец. То есть двух миллиардов. Он, больший Храма, Он – краеугольный камень, так просто небрегомый нами. Мы пренебрегаем Им, постоянно путая Его с нашей собственной церковью, как бы вмуровывая Его в ее стены. А ведь не Церковь сама собою подает благодать, а Он через нее. Не она является Судьей последней инстанции. И если доверял ей Господь ключи, то ведь у Него есть и Свой комплект ключей, чтобы открыть двери в том случае, если она запрет их по ошибке.

А если Он для нас – реальная духовная реальность, то уже совсем несложно принять, что Он живая реальность и для других. Если Он касался твоего сердца, значит, пора уже допустить, что Он касался и других сердец, которых мы не знаем.

И еще один наш неправильный вопрос снимается: можно ли спастись вне Православия? Ответ отрицательный. Потому что спастись вообще нельзя. Можно быть спасенным (см. Мк. 10, 27 и пар.). А можно ли быть спасенным вне Православия? – Это уже не к нам вопрос, его решает Спасающий. Спаситель.

Вот вопрос для нас, а не для Него. А ты обрадуешься Его радости по тому поводу, что из двух миллиардов спаслась не одна твоя тысяча? Вот, на выходе из темного туннеля тебя вместо сонма иконописанных святителей встречает сосед баптист и протягивает приветственную руку. Твои действия? Вариант первый: обрадоваться, как хорошо, мол, что и ты здесь. Вариант второй: сказать, что раз здесь такие еретики, как ты, значит, это бесовское наваждение; и нырнуть обратно в туннель.

Так что же? Неужели перед нами проповедь экуменизма?

Нет, экуменизм, особенно в его реальном современном виде, нам никак не нужен. По трем причинам.

1. Он стал орудием мировых глобальных политических сил для их темных целей.

2. Он упразднил провозглашенное было поначалу троичное исповедание и, по сути, отменил уникальность христианской веры, занявшись

духовным общением с нехристианскими религиями и религиозным синкретизмом.

3. Он узаконил содомитство и феминизм.

В такие дебри мы, конечно, не пойдем. Там мы точно потеряем не что-то, а Кого-то, кто нас объединяет. Мы должны остерегаться саддукейской закваски. Но какая-то христианская солидарность нам все-таки пригодилась бы.

Трудно сказать, какие представились бы нам возможности для свидетельства о Православии инославным. Но по причине современных экуменических безобразий отметать совсем такое понятие о православном свидетельстве, о христианской солидарности, в особенности перед лицом наступающих сект и ислама – это неразумно. Но прежде нужно другое. Понять Евангелие. Отказаться от узурпации Божиего Царства. Отказаться от попыток прикрикивать на Самого Пастыря и предписывать Ему, кого Он (не) до лжей пасти, искать и лечить. Перестать мнить свою церковь непогрешимою. Перестать отождествлять ее с Единой, Соборной и Апостольской.

Вот это нам насущно необходимо. Без этого мы просто погибнем. Погибнем и не будем более существовать как верующие христиане, призывающие Того Самого Иисуса, о Котором читаем в Евангелии.

Ныне всякой неофициальной православной церкви грозит одна общая на всех опасность – маргинализация. Собрание небольшого кружка лиц, которые все друг другу известны и все друг другу уже порядком надоели, когда практически не бывает людей свежих, нет и свежих мыслей. Самое неприятное, что вокруг кипит своя жизнь (да, она греховная), вокруг погибает много людей, а церковь этого даже не хочет замечать. Она играет в Лота. И это еще называют узким путем.

Открывая дверь язычникам и самарянам, расширяя свое царство на весь мир, на все культуры и традиции, Христос прошел самым узким путем. Его путь был бы гораздо шире, если бы Он не посягал на главную еврейскую святыню – мысль об избранничестве, если бы Он мыслил, как все нормальные евреи – Его современники.

Среди людей, одержимых групповой замкнутостью, переходящей в групповую гордость, начать обращать внимание на тех, кто вне твоей группы – это очень узкий путь. Лично для того, кто на это решится. Сказать иудеям, что Бог и из камней воздвигнет сынов Авраама, а многие от востока и запада возлягут в Царствии, причем сыны Царства будут изгнаны, – сказать такое, значит подписать себе приговор. Узкий путь и путь фанатика – разные вещи. Узость пути – не единственный признак его правильности.

Почему именно мы, неофициальные православные, не износим никакого служения в окружающий мир? Ни слова благовестия, ни дела милосердия. Мы ничем не проповедуем своего Искупителя людям неверующим, и постоянно ссылаемся, что, мол, последние времена, и слушать некому. У нас нет никакого слова или дела для внешних, потому что внутри сердца нашего для них нет ни малейшего теплого чувства. Между тем, у множества других христиан находится и слово, и дело для людей неверующих, погибающих.

Пока Церковь служит людям, то есть несет им Слово Божие, до тех пор она и живет сама. Слишком долго в своей кубышке она не проживет. Конечно, иное время – эпоха гонений. Там совсем другие мерки узости пути и верности Христу. Но когда гонений нет уже давно, жизнь только для себя оборачивается смертью.

Предлагается каждому из нас теснейший путь. Его исходная точка – осознать, что мы, возможно, будем выброшены во тьму кромешную, а из камней будут сделаны чада Аврааму. Это главное. Если эта точка будет пройдена – Господь покажет нам, кому послужить. Ведь однажды Он на вопрос: что нам делать? – ответил просто: верить. Верить, что Он прав со всеми Своими евангельскими изречениями и притчами, больше половины из которых направлены против маленького тесного кружка избранных, загородившихся от остальных. Нужны внутренние изменения сердца. Потом Бог неизбежно перекует их в дела и слова.