Оценить:
 Рейтинг: 3.86

Возлюби ближнего своего

Год написания книги
1941
Теги
<< 1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 >>
На страницу:
25 из 30
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Рут Холланд внимательно посмотрела на него.

– Или у вас другие планы? Ведь это вполне возможно…

Она отрицательно покачала головой.

– Нет у меня никаких планов.

– Тогда пойдемте! Чего ради сидеть весь вечер в комнате?

– К этому я уже привыкла.

– Тем хуже. Я провел у вас всего две минуты, но и то обрадовался, что вышел сюда. Еще немного, и она бы меня сожрала.

Девушка рассмеялась. И в этот момент она показалась ему маленькой девочкой.

– Шимановска только выглядит такой страшной. Сердце у нее доброе.

– Может быть, но по ней этого не видать. Сеанс начинается через пятнадцать минут. Пойдемте?

– Хорошо, – сказала Рут, словно решившись на что-то.

Когда они подошли к кино, Керн заторопился.

– Одну минутку, возьму билеты в кассе. Они оставлены для меня.

Он купил два билета, надеясь, что она ничего не заметила. Впрочем, тут же это стало ему совершенно безразлично. Главное заключалось в другом: она пошла с ним и сидела рядом.

В зале погас свет. На экране появилась живописная и залитая солнцем крепость Марракеша. Пустыня сверкала, и в жаркой африканской ночи дрожали монотонные звуки флейт и барабанов…

Рут Холланд откинулась на спинку кресла. Музыка обрушилась на нее, как теплый дождь… теплый, монотонный дождь, из которого всплывало мучительное воспоминание…

Это было в апреле. Она стояла у крепостного рва в Нюрнберге. В темноте перед ней вырисовывалась фигура студента Герберта Биллинга, державшего в руке скомканную газету.

– Понимаешь, о чем я говорю, Рут?

– Да, понимаю, Герберт! Это легко понять.

Биллинг продолжал комкать номер «Штюрмера».

– Меня назвали в газете еврейским холуем! Человеком, позорящим свою расу? Это полный крах, ты понимаешь?

– Да, Герберт.

– Надо же мне как-нибудь выпутаться. Вся моя карьера поставлена на карту. Это напечатано в газете, которую все читают. Понимаешь?

– Да, Герберт. Мое имя тоже напечатано в газете.

– Совсем другое дело! Тебе-то что? Ведь ты все равно уже не можешь учиться в университете.

– Ты прав, Герберт.

– Значит, конец, да? Мы расстались, и между нами все кончено.

– Все. А теперь прощай.

Она повернулась и пошла.

– Погоди… Рут… Послушай… минутку!..

Она остановилась. Герберт подошел к ней. В темноте его лицо было совсем близко, и она слышала его порывистое дыхание.

– Послушай, – сказал он. – Куда ты сейчас пойдешь?

– Домой.

– Тебе же не к спеху… – Его дыхание участилось. – Мы, конечно, договорились обо всем, правда? Так тому и быть! Но ты ведь могла бы… мы могли бы… как раз сегодня вечером у меня никого нет дома, понимаешь?.. Нас никто не увидит… – Он схватил ее за руку. – Зачем нам расставаться именно так… я хочу сказать, так официально… Ведь можно бы еще разок…

– Уйди, – сказала она. – Немедленно уйди!

– Да будь же умницей, Рут. – Он обнял ее.

Рут с минуту всматривалась в красивое лицо, которое любила, которому бездумно доверилась. Затем размахнулась и дала Биллингу пощечину.

– Уйди! – закричала она и слезы брызнули у нее из глаз. – Уйди!

Он пошатнулся и сделал шаг назад.

– Что?! Бить?! Бить меня! И это ты, грязная жидовская свинья, смеешь бить меня?

Он хотел было броситься на нее.

– Уйди! – крикнула она истошным голосом.

Он испуганно оглянулся.

– Заткнись! – прошипел он. – Еще небось хочешь натравить на меня людей? Это доставило бы тебе удовольствие! Как же! Я уйду! Да, да, уйду! Слава Богу, что я избавился от тебя!

«Quand lamour meurt»[8 - Когда умирает любовь (фр.).], – пел на экране томный женский голос, плывя сквозь шум и дым марокканского кафе. Рут провела рукой по лбу.

Рядом с этим все остальное казалось незначительным. Страхи и тревоги родственников, у которых она жила. Дядя настаивал на скорейшем отъезде, чтобы избежать ареста… Потом пришла анонимка: ей сообщили, что если через три дня она не исчезнет, то ей остригут волосы и как осквернительницу арийской расы повезут на телеге через весь город с позорными надписями на спине и груди… Потом прощание с могилой матери… Дождливое утро у памятника павшим воинам; кто-то стер имя ее отца, убитого во Фландрии в 1916 году. Отец был еврей… Наконец поспешное, одинокое бегство через границу в Прагу… Она захватила с собой несколько драгоценностей, оставшихся от матери…

На экране снова зазвучали флейты и барабаны. Заглушая их, раздался марш Иностранного легиона – отрывистые, возбуждающие звуки горна, взлетающие над ротами воинов без роду и племени, плетущихся по пустыне.

Керн наклонился к Рут.

– Вам это нравится?

– Да…
<< 1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 >>
На страницу:
25 из 30