Цена власти. Искра

Руки мне связали, но бить не стали. Готов поспорить, только присутствие начальства делает их такими вежливыми.

– Шоб не этот святоша, мы бы тебя за пять минут на всю жизнь инвалидом сделали! – тюремщик дыхнул мне в лицо смесью запахов гнилых зубов, перегара и чеснока. А говорим-то тихо, чтоб никто больше не услышал, значит, священника, без дураков, боятся.

Дверь открылась с протяжным визгом давно не смазанных петель. Всё масло интендант

на пиво в ближайшем кабаке обменял? Коридор без окон и без всякого освещения. Единственным источником света служил факел в руках одного из сопровождавших меня костоломов. А покалеченного с вывихом ноги они в камере оставили, похоже, позже за ним вернутся или пошлют кого помочь.

Стёртые каменные ступени спиралью уходили вверх и вниз. Значит, меня держали не на самом нижнем уровне? Любопытно, сколько ярусов имеет эта тюрьма? Пока мы поднимались, я насчитал пять уходящих в стороны на разных высотах коридоров. Ступени закончились, и мы вышли в шестой по счёту, или если считать и тот, в котором была моя камера, то седьмой коридор. Здесь уже были окна, и охранник, потушив факел в специально для этих целей поставленной бочке с водой, положил его на полку к куче других. За окном я рассмотрел лужайку и несколько прогуливающихся по парковым дорожкам священников в серых робах. Получается, церковная тюрьма в столице расположена в каком-то монастыре или чём-то похожем и имеет минимум семь подземных ярусов. А вот охраны нету. Если удастся сбежать из камеры, то всё? Свободен? Странно. Или меня не в тюрьме держали, а в обычной кладовой? Вопросов больше, чем ответов. Священник покосился на меня и милостиво решил поделиться информацией.

– Это приют святого Эндба. Тебя заперли в подвалах до выяснения всех обстоятельств. Теперь мы разобрались и убедились, вышла досадная ошибка, приведшая к трагической смерти одного из наших братьев и чуть не повлёкшая за собой ещё больше смертей.

Ага, как же, ошибка. Бабушке своей можешь такое рассказывать. Ошибка была в мозгах того, кто спланировал настолько бездарную засаду. Этот кто-то явно сдвинут на театральных эффектах и дешёвой показухе. Разве не проще было посадить на крыши и в окна верхних этажей десятка два лучников и получите, распишитесь, кучку тушек, утыканных стрелами так, что ёж яблоком от зависти подавится. Или, на худой конец, кто мешал применить кольцо ограждающего света до того, как мы вообще узнали о засаде. Но нет, трое клоунов с мечами и два полусонных клирика сделали всё так, словно их целью и было наше успешное бегство.

– Мы получили информацию о намечающемся тёмном обряде одной из сект еретиков. По словам информатора, они планировали свой богомерзкий ритуал в проклятом месте, посему и направили туда наших бойцов. А они приняли вас за этих вероотступников. Ведь никто не посещает квартал руин по своей воле.

– Заблудились мы, – ну не говорить же ему, что нас туда направили работающие на Церковь городские стражники. Политика, чтоб её. Все знают правду, но вежливо улыбаются и городят полную чушь, как того требуют приличия.

– Вот, я думаю, вы знакомы.

В конце коридора нас встретил мэтр Торн, наш куратор собственной персоной. Значит, наши всё-таки добрались и подняли шум на весь университет. Судя по падающим из окон лучам солнца, теперь примерно часов так одиннадцать утра. А взяли меня в полночь. Быстро наши деятели науки работают, полсуток не прошло, а меня уже освободили.

Так и не представившийся клирик, похоже, собирался устроить официальную церемонию передачи меня из рук в руки, но Торн в своей обычной манере, недолго разбираясь, просто отпихнул от меня охранников и, буркнув нечто среднее между очень приятно и пошли нафиг, стал подталкивать меня к выходу. Ну, я, конечно, не против поскорее от сюда исчезнуть, но вещи вернуть тоже неплохо было бы, особенно кошелёк и сапоги. На мои попытки заикнуться об этом, Торн рыкнул, мол он обо всём уже позаботился и в последний раз фыркнув в сторону церковников, чуть ли не пинком выставил меня из здания.

В этот раз идти пешком до университета не пришлось. Сразу за воротами приюта нас ждал экипаж, запряжённый парой лошадей. Это меня несказанно обрадовало, всё-таки ходить босиком по городским улицам не слишком приятно. Хоть в Кордалле и есть подземная канализация, проведённая в большинство домов, но не все, похоже, понимают, что это такое и как ей пользоваться.

В экипаже, к моей радости, оказались все мои вещи, кроме рубашки. Съели они её, что ли? Ну да и демоны с ней, пару запасных имею, да и новую купить не проблема.

– У тебя хорошие друзья, Корн. Правда, лучше они были бы более трезвыми. А то с такой энергией в следующий раз боюсь представить, чем всё может закончиться.

Похоже, я так понимаю, народ слегка перестарался, поднимая шум. Что они там, интересно, утворили?

– Вместо того, чтобы сообщить о произошедшем сразу мне, как вашему куратору, они направились напрямую к декану. По дороге Доргард исполнил боевой марш гномьего хирда, от которого проснулось всё население во всех корпусах общежитий. Не знаю, чего там твои приятели сказали тем, кто выбежал на улицу бить певца, но к дому декана подошла толпа примерно из трёх сотен студентов. Они требовали выдать им боевые артефакты и договориться с городской стражей, чтобы те не мешали при штурме кафедрального собора. Нам стоило немалых усилий угомонить этих революционеров и убедить их разойтись по комнатам. Затем выяснилось, что пока все были заняты наведением порядка, гоблин, находящийся в не совсем трезвом, а точнее в мертвецки пьяном состоянии, каким-то образом миновал все защитные заклинания и, взломав по дороге семь дверей с гарантированной защитой от воров, проник в хранилище магических артефактов. И заснул там. Выяснить, как ему это удалось, до сих пор не вышло, но, похоже, скандал с надёжностью защиты будет знатный. К счастью, более-менее понятно объяснить произошедшее, смогли девушки. А там уже дело техники, не в первый раз наши студенты попадают в неприятности в городе, и процедура у нас отработана в таких случаях до мелочей.

– Церковь часто устраивает подобные фокусы?

– Нет, чаще всего Церковь тут не причём. Обычно студенты не слишком точно рассчитывают количество алкоголя, допустимое для их организма, и в итоге нам приходится вызволять их из подвалов городской стражи. Но после того, как у нас оказалось сразу два будущих тёмных мага, мы, соответственно, сразу озаботились всеми необходимыми контактами в церковной канцелярии.

Значит в этот раз нам повезло, притом очень сильно. Но в следующий удача может обернуться и спиной. Поэтому, в первую очередь теперь придётся позаботиться о своей безопасности на будущее. Вот этим и займусь в ближайшее время, думаю, остальные меня поддержат, и вместе удастся что-либо придумать. Вариант пить меньше к рассмотрению можно даже не предлагать, такое с нашими людьми и нелюдями категорически не пройдёт!

***

Удар, блок, удар, уклонение, шаг в сторону и снова удар. Принять чужой удар на шит, одновременно проведя ответный тычок, разорвать дистанцию и…

– Достаточно, ваше высочество. Отличный бой. Скоро у вас не останется достойных соперников.

Принц Ламбер отшвырнул в сторону тяжёлый рыцарский щит и бросил меч учителю.

– У тебя я выигрываю только один бой из пяти. А я желаю выигрывать пять из пяти.

– Ваше Высочество, вы быстро учитесь. Ещё два месяца тому назад вы проигрывали все пять боёв.

– Разве я давал тебе разрешение напоминать о твоём превосходстве в искусстве боя?

– Нет, Ваше Высочество, простите меня. Я всего лишь хотел сказать, вы очень быстро учитесь. Простите, я не сумел правильно выразить свою мысль.

– Естественно, ведь для того, чтобы выражать мысли, нужно не только мечом махать, но и уметь думать. Куда уж тебе. Всё. Ты меня утомил своим косноязычием и тупостью, исчезни с моих глаз, придурок.

Крис низко поклонился и поспешил выйти из зала. В последнее время венценосный ученик всё чаще искал повод для того, чтобы испортить жизнь своему учителю. И Крис также часто ловил себя на мысли, что в один прекрасный момент жизнь ему могут испортить фатально. Но выхода найти пока не удавалось. Бежать? Он уже попробовал заикнуться об отставке, но принц не дал согласия. А настаивать южанин не рискнул, тем более достойного повода для оставления службы придумать не получилось.

Он быстро пересёк внутренний дворик дворца и пинком открыл дверь в очередной коридор. Фигура в сером плаще еле успела отшатнуться, чтобы не получить дверной створкой. Серый плащ. Священник. А ведь это не такая и плохая идея. Главное, добраться до церковной верхушки. Доказательств у него, конечно, нету, но церковникам нужно надеяться, хватит и слухов, а уж выяснить всё досконально им труда не составит. Шпионская сеть, если верить слухам, у них не хуже императорской. И уж они точно не упустят возможности получить такой козырь против наследника престола. Даже не для того, чтоб использовать, а просто так, чтоб был, запас, как известно, карман не тянет и в анус не сношает. В обмен же на эту информацию можно попробовать выторговать себе защиту или хотя бы возможность бегства. Да, решено. Похоже, это единственный способ спасти свою шкуру. Крис, даже не извинившись перед служителем Церкви, резко развернулся и направился в сторону выхода из дворца.

Скажи кто-либо полгода назад, что он, Крис Овидор, станет искать защиты у святош, обществом и учениями которых он всю жизнь пренебрегал, предпочитая ему общество дев с не слишком высокими моральными устоями и такими же не слишком высокими расценками, он рассмеялся бы ему в лицо. Вот только как добраться до достаточно высоких церковных чинов? Ну, для начала стоит идти в центральный кафедральный собор. Там шансы на встречу с руководством должны быть выше. Затем сказать, мол грехи его дюже велики и ему необходимо встретится с кем-либо из более старших и опытных исповедников. А там уже видно будет.

Прелат собора святого Яка, истребителя демонов, только-только сытно пообедал варёной свиной ногой с гарниром из печёной картошки и нескольких литров пива. Теперь по расписанию у него значились послеобеденная молитва и размышление о величии Церкви. Правда, чаще всего молитва маскировалась под богатырский храп, а размышления прелат Августиан предпочитал скрашивать обществом одной или двух девушек из заведения мамаши Ингред, именуемого в народе борделем. Нет, спроси его кто об этом обществе, он вполне достоверно объяснит, что пытается в свободное от церковных служб время наставить на путь истинный заблудшие и погрязшие во грехе души, не жалея при этом даже своих личных сбережений на оплату их времени. Денег, правда, мамаша Ингред с него не брала, справедливо рассуждая, брать деньги с самого прелата кафедрального собора есть великий грех, который не каждый исповедник сумеет отпустить. А столь великий грех, без сомнений, крайне отяготит её совесть и пагубно скажется на процветании заведения. А так как греха она не совершала, то заведение процветало и удачно избегало как излишнего внимания со стороны городской стражи, так и порицания со стороны власти духовной.

Но сегодня послеобеденный досуг столь уважаемого человека был неожиданно прерван одним из младших клириков. Причина, правда, оказалась достаточно веской, не каждый день ведь на исповедь приходит личный учитель самого принца и настаивает на том, что грехи его велики и тяжелы, и отпустить их сумеет только такой многоопытный человек, как сам прелат. Пообещав про себя все возможные кары этому рубаке, если он и в самом деле начнёт разговор о грехах (стоило отвлекаться от своих грехов ради выслушивания чужих), отец Августиан приказал убрать все следы обильной трапезы и пригласить нежданного посетителя в келью.

Исповедь и в самом деле оказалась любопытной. Любопытной настолько, что сразу после неё один из особо доверенных клириков отправился в гости к самому главе Церкви Карающего Света с заверениями глубочайшего почтения от прелата кафедрального собора и маленькой записочкой, зашитой в полу серого плаща.

Лин Берний, которого отвлекли от составления очередных списков и таблиц, посвящённых делам Церкви, понять что-либо в которых был способен только он сам, и то не всегда, ознакомившись с данной запиской, счёл нужным дать вполне чёткие и понятные указания (а это случалось у него не чаще раза в несколько месяцев) особо доверенным людям и отправить одного из клириков во дворец для встречи с Крисом Овидором.

Через пару часов этот смиренный служитель Церкви уже тихонько стучался в комнату учителя ратного дела с вполне конкретными предложениями для оного от Самого главы Церкви. А предложения Лина Берния – это обычно такие предложения, от которых простые смертные отказаться не имеют ни малейшей возможности.

– Так значит, в обмен на имя того солдата, который был свидетелем убийства мастера Гордона, вы обеспечите мне немедленную отставку с нынешней должности и безопасный путь в указанную мною точку Империи или за её пределами? Путь, который не смогут отследить ищейки императрицы Ангеллы?

– Именно так. И это вам гарантирует Сам глава Церкви. Устно, естественно, вы должны понимать, в подобных вопросах перо и бумага значительно опаснее стали и яда.

– Устно… а какие гарантии, что это именно слово Самого? Может, он и знать ни о чём не знает?

– Церковь не выдаёт доверившихся ей. Мы всегда оберегаем тех, кто пришёл к нам за помощью и защитой, открыв взамен свою душу и сердце. Не доверять слову любого служителя её, особенно если он передаёт слово самого Преподобного, есть тяжкий грех.

– Но всё-таки, – старый солдат нервно пробежался пальцами по рукояти кинжала. Его раздражала вся эта ситуация. Раздражал толстый, заплывший жиром и пахнущий пивом прелат, выслушавший его с надменно скучающим видом. Раздражал этот мелкий неприметный клирик с такой обтекаемо-скользкой манерой общения, что хоть в баню вместо мыла его бери. Раздражало нежелание давать хоть какие-то весомые гарантии, кроме пресловутого слова Церкви. И особо раздражало то, что все эти условия ему придётся принять. Ибо, как сказал прелат Августиан: "Пред тем, кто доверяет свои либо чужие тайны Церкви, есть лишь один путь, путь общий со служителями карающего света. Вы очень ценный свидетель. И мы приложим все усилия для сохранения вашей жизни". Вроде ничего угрожающего в этих словах не было, но любому трезвомыслящему человеку понятно: тот, кто вздумает идти по пути, отличному от того, который ему укажут в такой ситуации, далеко не уйдёт. Да и сохранять жизнь можно не только вдали от столицы, но и в церковных подвалах. Во втором случае это даже проще и дешевле. Будешь долго ломаться и набивать себе цену, и второй вариант тебе обеспечен. "И где же я тебя раньше видеть-то мог морда церковная", со злостью подумал Крис, рассматривая собеседника.

– Вы сами должны понимать, тянуть время не в ваших интересах. Мало ли кто мог видеть ваше посещение кафедрального собора. И мало ли какие выводы они могли сделать. Думаю, вы, как человек разумный и предусмотрительный, ещё раньше выяснили имена, звания и клички тех солдат, чей разговор случайно услышали. И чем скорее вы назовёте их, тем скорее мы сможем взять их под свою защиту. А тогда уже мы решим и ваш вопрос.

Ничем не прикрытый шантаж. Скажи нам всё, и мы тебя защитим. Не скажешь – и твоя судьба нас не касается. И неважно, сколько информации вытянули из тебя до этого. Эти люди привыкли получать всё, чего пожелают, и торговаться с ними на своих условиях невозможно.

– Ладно, я согласен довериться вам. Я выяснил, кто они такие ещё раньше и назову вам их, только и вы поторопитесь, а то как бы наше общение не закончилось для меня кинжалом в спину.

Вечером всё тот же неприметный человек, сменивший плащ священнослужителя на простую, но добротную одежду ремесленника средней руки, сидел в кабаке, расположенном недалеко от городской стены, неспешно ужиная жареными колбасками, и запивал их тёмным сорденским пивом. С присевшим за его стол подмастерьем кузнеца он обменялся парочкой ничего не значащих фраз о качестве пива и поднявшихся в прошлом месяце пошлинах на металлические изделия гномов. Вот только выходя из кабака после сытного ужина, поддельный ремесленник то ли от забывчивости, то ли от выпитого пива, оставил на стуле небольшой холщовый мешочек, который, впрочем, недолго оставался без хозяина. Будущий кузнец, у которого внимательный наблюдатель с удивлением не обнаружил бы характерных для привычных к молоту людей мозолей на ладонях, но обнаружил бы сбитые костяшки кулаков, допил своё пиво и, уходя, прихватил с собой осиротевший мешочек.

***

Клавдий как всегда тихо закрыл за собой дверь императорского кабинета и только после этого с поклоном повернулся к своему другу и правителю.

– Клавдий, сколько раз я тебе говорил, прекрати эти церемонии, когда мы наедине. Смотреть на тебя тошно. Или тебе так хочется полюбоваться на блюющего императора? Так пригласи сюда эту напыщенную жабу Берния, дай нам пообщаться полчаса и тогда…

– И тогда через полчаса вашего общения Церкви придётся выбирать себе нового главу, а слугам долго отскребать кровь и кишки с ковра и предметов мебели. Нет уж, Ваше Величество, я, пожалуй, воздержусь от таких кардинальных изменений в церковной иерархии. Тем более, я как раз и принёс новости о нашем горячо любимом жабомордом преосвященстве.