О вере славян. Научное эссе

Жизнь по естеству своему Божественная, имеет Божественное происхождение, а потому, если признан факт бытия эволюции жизни, то маршруты её движения-становления всегда предопределены пределами также Божественного, то есть идут внутри Его границ.

Итак, Благодать Духа Святого – реалия Царства Небесного. Что могло предшествовать этому? Если сказать о том, что это есть пустота, как чистота от скверны в чистом виде, то будет ли это правильным? Очевидно, да. Ведь лучше не иметь вообще ничего, чем инородное Ему о Нём свидетельство. Не так ли? Так. А пустота греха – это есть наиболее близкое к Его природе состояние. Можно ли назвать её Сущностью? Нет, наверное, нельзя. Зато сущностной предтечей – можно. Также как огню предтеча жаркий свет. То есть, если жизнь имела место быть до Сошествия Духа Святого на апостолов, то оная придерживалась именно пустоты или чистоты. То есть древнему человеку надо было постоянно себя держать в чистоте. Отсюда различные практики стяжания чистоты. Не этот ли прообраз пустоты до сих пор практикуют индусы, называя сие Освобождением. Быть Богом по чистоте духа и души – быть сильным и до Рождества Христова эволюция исповедует именно эту тенденцию. Иными словами, перед нами общие контуры того, каким было древнее дохристианское проявление веры. То есть оная могла быть только такой.

Вероятно, когда-то задолго до возникновения Христианства было уже много предтечей мессии, которые могли это привнести, как особую силу, как действенное оружие в борениях за жизнь. Каждый из них был новым этапом, привносил новую ступень сближения к Богу, следующим шагом приготовления к принятию Христа. (Может быть среди них был Велес, ибо неспроста он произносится со словом «колесо», то есть «Колесо Велеса») Всё говорит только о том, что человек стал Богом по покаянию задолго до Пришествия Христа, уже в дохристианской религиозной традиции. И было сие пророчеством о будущем Мессии. (А ведь сие есть ещё не всё, ибо новый предтеча – суть природы Коловрата, в коем в самом чистом виде представлено то, что одно движется относительно другого причём(!) в пределах свидетельства о чистоте. То есть чистота становится теперь ещё динамичной. Замкнутой, цикличной системы – очень важно подметить. Причем цикличной в образе окружности, а именно в точном её исполнении – равноудалённости каждого фрагмента от центра. Пустота и Коловрат остаются в одной и той же сфере, но имеют различные наполнения. Заметить их отличия нам важно, ибо через это мы видим то, что привнёс Спаситель. Сущностью Духа Святого оказалось возможным не нарушая Законов Природы, оставаясь в сфере их функционала (чистоты, пустоты) воскреснуть из мертвых и подняться на Небо. Об этом важно сказать, чтобы ясно понимать то, как пришло Христианство на Русь. Кстати, слово «колесо» имеет схожесть со словом «колоть» и словом «раскалывать». То есть понятие колеса и колоть, колотить являются смысловыми синонимами, то есть в те времена принадлежат к одному учению.)

Мне думается, что несколько наивны те, кто высказываются о дохристианских верах славян, как об идолопоклонстве примитивных верований недоразвитой цивилизации. Во-первых, идолопоклонством может стать любая вера, даже с самым верным учением. Не с этим ли вели борьбу отцы Церкви на всех Вселенских Соборах, да и вообще в рамках даже Православия люди умудряются опуститься до идолопоклонства (хотя и тем же православным языком понятий и в рамках учения, а ведь их трудно осудить). Во-вторых, столь долгий временной срок формирования славянской цивилизации говорит только об одном – эти люди ходили Божественными тропами, в рамках Божественного Замысла о человеке и, всё же, имели верное представление о Творце. Все ложное всегда временно, а потому мы ничего о нём не знаем – ложное до нас просто не дошло и кануло в летах, не оставив никакого наследства. Богослов или философ – это такой охотник, которому нельзя ранить зверя при стрельбе, но точно бить наповал. Ибо подраненный начинает мстить. То есть правильная вера должна очень точно сформулировать определение о Боге. Человек, благодаря ей должен сберечь образ Божий. Зверь должен быть убит не физически, а духом. Чем суровее климат, тем всякая альтернатива образу Его более губительна. То есть вера северных людей просто обязана быть наиболее истинной. «Зазубрины» в вере всегда кровоточат и, говорят, сие было естественно для тех времён. Да, но только для Византии с её мягким климатом, ибо хороший климат дает некий задел для возможности восстановления (если споткнулся и упал на земле, то можешь вновь встать, а вот высоко в горах, если упал, то встать уже нет такой возможности). Суровость климата не терпит ошибок и требует оптимальности во всем, а также требует беречь и бороться за жизнь в любом её виде. А так как всё же «ошибаться – человеческое есть», то и жертвенность собой для живущих в таких условиях – норма. Они не считают это подвигом. (Именно по этой причине на Севере Христа могли принять, как одного из былинных богатырей в своём народе, но ни как не Сыном Божьим; также как в Индии Его приняли не Сыном Творца, а как ещё одного Аватара Бога, поставили Его на одну полку с Кришной, Атманом и так далее). Кровь и жертвы не воспитывают и не устрашают тех, у кого нет услаждений в повседневности, в отличие от живущих в мягком климате. Рычаги воздействия на северного совсем иные – вразумительное слово. Нужны не «кнут и пряник», а ясно сформированная убедительная мысль. Иными словами, вот тут жизненно важна высокая активность мыслительного процесса вкупе со знанием огромного словарного запаса. Нет, жить хотят все, но северный теряет меньше, ибо радости телесные его так не держат, как средиземноморца, который даже живёт вожделениями плоти. Северянину надо просто сказать ясно и понятно всю правду, и он с пониманием дела идёт на жертвы собой. Вот откуда эта национальная черта – желание знать общее дело и видеть свой вклад а его успех. Ясное понимание порядка вещей и осознание своего места в бытии рычаг управления обществом. Рабство для северных – унижение. (Ф.М.Достоевский потом об этом скажет так: «человечное отношение к личности поднимает её с любой ямы, вытаскивает из любого болота».) Именно по этой причине, славяне – «ясно говорящие» и именно по этой же причине и только по этой причине столь сильное развитие получила Веданта. А южанин же, повторюсь, сильно путается в неге, по меткому замечанию Н.Карамзина, купается в плотских удовольствиях. А так как общество живёт этими ценностями, то появились учения, кои стимулировали удерживать общество в единстве уже с помощью этих посылов. На основе этих низменных ценностей возникли рычаги удержания мира в государстве, как характерная специфика для этих народов. Так формировался национальный характер. Они начали сами организовывать оргии и даже уделяли для них «отхожее место». Проявление страсти вожделения стало не хаотичным, а организованным. Именно по этой же причине в древнем Риме столько развлечений с кровавыми развязками. Два образа жизни и совсем иные подходы к решению одних и тех же проблем. Это надо помнить всегда, ибо так формировались национальные характеры. Приведём примеры с Крестовыми Походами в Иерусалим. Молодых людей сорвать с насиженных мест можно только доходчиво предложенной идеей, но никак не запугиванием и тем более никак не материальным стимулом. То есть сознательность и ответственность – черта древних народов Севера. Цивилизация Севера и её вера шли в рамках Божественного определения по уникальному пути.

Тогда возникает вопрос. Не могло ли сие сыграть плохую службу, стать слабостью, когда во власть проникли как раз люди с таким пониманием о жизни. Ведь отдали на растерзание Русь в 1917 году и оная покорно пошла на Голгофу. Думаю, что все надо делать в меру. Ведь даже деятельность дьявола в присутствии Творца становится частью Его промысла. Бес тормозит живое сопротивлением Ему, но ведь чем сильнее растягивается влияние Бога на бытие, тем лучше проникновение Его в окружающий мир. Просто добро в данном случае должно быть соизмеримо с возможностью и необходимостью его проявления. А не так, что стало медвежьей услугой. Сам этот факт, что есть сопротивление Ему свидетельствует о том, что не весь мир проникся Его Энергиями. Это неполнота есть.

Далее, если мы продолжим свои суждения и обратимся к темам исследований учёными мужьями Средневековья, то заметим некоторые важные обсуждаемые ими странности старой Руси. Умнейшие люди тех времён говорят о «молчании Руси». Протоиерей Георгий Флоровский в своей «Пути русского богословия» пытается показать, что никакого молчания-то и нет совсем. Приводит в примеры известные памятники: «Русская правда», «Слово о полку Игореве», «Повесть временных лет» и так далее. На самом-то деле в оправданиях тут тоже нет особой надобности, ибо говорить можно только о том, что болит или воспалилось. А болезнь нормой жизни никогда не была и не будет. И, если что-то не имеет для жизни значения, то и не востребовано, то есть не проявится в истории. Именно поэтому-то имели значимость богословские разработки, коими хвастается Европа. Православие гармонично вписалось в традиционный уклад мировосприятия древних славян, а потому и не было надобности разрешать вопросы, кои не появились. Нет противоречий, свойственных западному Христианству. Только инородное для физиологии народа требует бесконечные обоснования Истины для примирения непримиримых, чтобы инородное перестало быть таковым.

Мне думается, что Западное Христианство, утратив Благодать Духа Святого, неизбежно вернулось к тому образу, в коем жили их предки до Рождества Христова. Если ушёл Удерживающий, то неизбежно для удержания сообщества в структуре государства стихийно включаются прежние механизмы утверждения мира и спокойствия внутри социума – язычества. Общественные ценности скатываются назад, но уже на новом понятийном языке. Именно по этой причине вся философско-богословская школа Запада – это возрождение именно той самой веры, коими жили предки. Понятийный язык, правда, стал уже Христианским. Государственность должна была как-то за себя стоять, а потому и подключалось всё то, что попадало в поле зрения как действенный инструмент. Просто власть, как и любая вершина, предполагает открывающийся с неё обзор. То есть с неё всегда раскрывается один и тот же вид, о коем вынужден свидетельствовать стоящий на ней. Не важно, когда он на неё взобрался… сегодня, вчера или много веков назад, но важен сам понятийный язык, с помощью коего этот вид с Вершины выражается. Не исключением стала и западная мысль – это Веданта в христианских одеждах с ценностной примесью из Византии. Другое дело, когда есть присутствие Благодати Духа святого. Русь же живёт присутствием Благодати Духа святого. «Духом Владычним утверди мя» или «Дух Твой Благий наставит мя на землю праву».

Представьте, что некий попал в глубокую воду. Чтобы жить, ему надо делать определенные движения руками и ногами. Таков образ спасения на основе того, что оказалось доступным ему в данном положении. Но вдруг он увидел посреди воды столб. Он подплыл к нему и уже образ спасения изменился. Теперь он просто держится за него. Примерно такое отличие между верой до Рождества Христова от Христианства.

В Христианстве Коловрат принял иную реальность. Жизнь древних была очень динамичной. Они жили не сидя в авто ли на диване перед телевизором, а в самом трудовом процессе. Не было понятия об отдыхе, но везде была смена трудовой интенсивности. Они вместо отдыха занимались чем-то требующим меньшую интенсивность физической нагрузки. Коловрат – это формула соединения отдыха (центр вращения) и динамики кружения в тяжелом физическом труде (ломанные лучи – головы бегущих коней). В этом контрасте наиболее сильное переживание экстаза (очень важный показатель, ибо им измеряется всё в древнем мире, степень переживания радости сопряжена с единством мира Вселенной и мира душевного – если центр Колеса Велеса в человеке един с Колесом Велеса мира, то есть с Богом – это высшая степень счастья, а если нет – это просто похоть телесная). Сам символ Коловрата – это формула экстаза, восторга торжества жизни. Чем быстрее вращение, тем сильнее контраст, тем сильнее или слаще переживание счастья. (С душевной раной даже самый физически здоровый человек не может жить. С физическим недугом жить согласен всегда, более ста лет. Высокая динамика Коловрата, в коей многое терпит физиология тела, важна только ради одного – выше поднять экстаз духа.) Покаяние было адаптировано в данный образ жизни. Когда же эти символы были привнесены в современную Европу, то кроме фашизма в них европейцы ничего увидеть не могли.

В добавление ко всему сказанному есть смысл привести слова владыки Арсения из Святогорского монастыря о том, как утверждалось Православие на Руси. Пресвитер говорит, что высококультурная сверх цивилизованная Византия славится обилием мучеников за веру. Причем истязали с традиционной для того общества изощрённой жестокостью: жгли, мучили, четвертовали и так далее. Для них, «культурных», сие было привычным в пределах шоу-развлечения. На Руси же… молчание. Все святые в большинстве своём дожили до преклонного возраста. А погибшие за веру не истязались, а были убиенными чисто по политическим причинам. Кстати, не будем «далеко ходить», Гитлер взял на вооружение идеологию именно из Византии – из земель современной Италии. Как вам, уважаемые читатели, такое?

В чем же главное отличие направлений богословской школы Севера и школы более южных широт? Ответ на данный вопрос имеет натурфилософские корни.

Солнце в понимании всех народов разное. На Юге Солнце дарит жизнь по весне, а ближе к лету от нее уже остается только пепелище. Вся растительность выгорает под нещадными лучами светила. То есть сначала Солнце дает жизнь, а потом и убивает. Иначе говоря, для южных Бог сотворил и творит и добро, и зло. То есть творить и добро, и зло – это такой образ Его, образец для подражания. Для людей Севера все иначе. Солнце взошло – появилась жизнь. Солнце зашло – жизнь остановилась. Полярный день – светло, полярная ночь – темно. Темнота – это отсутствие света. Холод – это отсутствие или мало тепла. Зло – это отсутствие или мало добра. Ночь – это не день, а просто Солнце зашло. Счастье – это отсутствие боли и горя. Здоровье – это отсутствие болезни. (Узнаете оттенки практики Нирваны в Веданте, перешедшие в Буддизм?). То есть образ Творца для славян другой, а значит и образец для подражания – Бог зло не создавал, но творил и творит только добро. Злом доброе становится по другой причине – мы его используем не по назначению, не к месту, не во время, меньше или больше нужного. «Медвежья услуга». Жизнь – это такой путь Божий, то есть надо идти там, где человек может жить и жить счастливо или быть в единстве с Ним. Исходя из этого, мы понимаем очевидное, что человек падший – это когда у него в душе нет Бога. Два варианта решения проблемы. Первый – это можно творить зло, ибо для них сие есть образ и подобие Бога. Иначе говоря, в представлении южных: есть человек – есть проблемы, нет человека – нет проблем. То есть нам следует быть Ему подобным в этом же – делать и доброе, и злое. Согласно же мировосприятию северных людей – надо человеку помочь вернуться к Богу, если в нем Его нет.

Вот тут очень важно сказать о том, что эти две формы миропонимания могут дополнять друг друга, если верно расставлены приоритеты и между ними очень сильно размыт контраст. Напряжение между противоположностями должно быть в рамках, соизмеримых с физиологическими способностями претерпевать сей дискомфорт ребёнку.

То есть идеал северянина исходит от верного понимания о Боге – образец для подражания – твори добро всем и тем, кто нас любит, и тем, кто нас ненавидит. Узнаете наше родное Православие? Да. Христианство – это, отчасти, древняя славянская религиозная традиция, только (также как и само учение Христа) звучит она на понятийном языке южных народов. Вот где начинается конфликт или единство двух цивилизаций. Для нас Священное Писание дорого тем, что в нем победоносное шествие древней славянской веры явлено в полноте.

Исходя из сказанного о добре и зле, главную идею древних славян можно выразить ещё и по-другому: все надо делать хорошо, а плохо само получится. Ибо зло всегда свободно в самоопределении и «работает без нашего ведения и воли». Иными словами, золотая середина между добром и злом сама по себе возникает без нашего согласия на то. Остается только дать определение понятию «Хорошо» в абсолюте, ибо надо стараться хорошо делать до абсолютной степени. Например, идти и побеждать смерть, а жизнь сама по себе приложится. Жить с семьей и максимально стараться отдавать себя воздержанию. Или идти в монастырь и подняться в аскезе максимально высоко, а семья сама по себе будет, ибо найдётся много желающих иметь строгих к себе детей (настрой отца на подвиг передается к детям). Если есть патриархат, то матриархат сам по себе возникнет. У вершины, какой бы оная не была высокой, всегда есть склоны и основание. И так далее. Этим абсолютом древние называли абсолютную духовную чистоту.

Исходя из сказанного, потихоньку начинают определяться контуры веры древних славян. Нам современным наследникам тех людей остается только по лучше разобраться в этом, чтобы продолжая идти тем же древним путём и не изменяя собственному укладу жизни понести в себе Христа. В принципе, так у нас было до начала правления царя Ивана Грозного. Что-то можно брать даже у Византии, но только в границах неприкосновенности сложившейся веками образа жизни и традиции. Наследие инородной культуры может быть воспринято только по необходимости (весьма сомнительно) и только безобидным, и безопасным дополнением к уже существующему миропониманию, мировосприятию, укладу жизни. Но никак не заменой и не подменой естественно сложившегося и утвердившегося веками «более совершенным и цивилизованным», ибо сие есть уже покушение на убийство целого народа.

Если позиционировать себя на теоцентризме, то всё движется ради одного – все живет созерцанием Его (то есть связью с Ним) и именно благодаря этому имеет бытие. Сказанное в предыдущем предложении – это очень трудный понятийный язык, в коем очень сложно видеть суть определения, а оное в нём есть. Сказанное верно, но не может быть воспринято не подготовленным умом. Для начала, есть смысл обратиться в народные сказки Руси. Не надо смущаться, ибо это тоже научный подход.

Замечательная русская сказка «Аленький цветок». Там девушка влюблена в лесное чудище. Оказывается, что это заколдованный принц. Поцелуем она его расколдовала. Видеть в чудовище страждущую личность может только человек. А ведь это касается всего.... Видеть путь жизни в аду – это тоже «из этой оперы». Та, которая увидела человека за всем этим ужасом, увидит путь жизни даже в безжизненном пространстве. Этот же момент видим мы у древних: на одном из рисунков каменной живописи, оставленной древними, изображен мамонт в голове коего маленький человечек. Древние видели в этих величественных животных личность. Они подолгу наблюдали за этими красивыми животными и увидели много схожего с собой – характерные для личности черты в поведении. И, наверное, кричали слово «Эврика». И ведь, в этом же прообразе, будучи абсолютно не приспособленным к выживанию, беззащитным и беспомощным, но просто любовью древний видел пути жизни – он выжил в этом жесточайшем естественном отборе. Опыт сей очень важен для нас.

Тоже самое делает каждый учёный, исследуя внутренний мир материи или чего-то ещё, ищет свое отражение, характерные для личности черты и, если что-то находит, тоже кричит от радости «Эврика». Материя – это форма жизни. Изучая труды учёных, вижу, как они маются в попытках с помощью законов смерти выразить законы внутренней жизни материи. Беда в том, что в умах умнейших людей неверные установки и определения о человеке, ибо они живому дают имена мертвого. А так как всякое познание по природе несет в себе антропоморфное (хотя и в пределах заблуждения) восприятие Истины (от этого никуда не деться, ибо само понятие об Истине не имеет иного, но только человеческого выражения), то неверные установки о природе человека проецируются на все остальное созерцаемое, создавая противоречия. Чтобы познать мир, следует познать себя и дать верное определение о человеке. Этот видимый мир вышел из человека, а потому, исследуя Вселенную, мы пытаемся познать самих себя, ибо оный так и остался тем, кем был. Оный есть мы, в противном случае, само познание чего-то вокруг невозможно. Также как молитва имеет сопряжение с поиском в себе Его и сие происходит только в рамках нашей природы естества.

Когда мы смотрим на мир телесными очами, то перед нами стена в потусторонний мир и мы ищем в нём то, что телесными очами узреть невозможно (в точных науках для этого специально делается допуск). Мы телесными очами не видим мир Божий и вина лежит на нас, то есть такой мир без Бога вышел из нас – на нас вина. А вот то, что мы видим очами духовными – то нас радует и вот этот мир создал Бог, тогда и человека составляющая единства с Ним. Иными словами, если мы закрыли духовные глаза, то живем по законам, которые сами создали отпадением – этот мир темноты вышел из наших способностей его познавать – нам надо все трогать. А если мы открыли духовные глаза, то видим Божий порядок вещей. Мы видеть что-то или чувствовать в этом мире не можем вне этого. Бог создал мир, но то, каким он нами воспринимается телесными очами – это наша вина, ибо не видим за этим личности Творца. Если наука не вернётся в лоно религии, то все её исследования, хоть и не выйдут за рамки богословия, но выводы её толкнут к катастрофе – просто это будет ещё одним научным знанием о мире. Мы поймем, что так нельзя было поступать или отсутствие результата для ученых – тоже результат. Такое научное познание себя становится грехом Анона, коего Господь умертвил. Представьте себе весь Земной Шар в руинах и вот сидит ученый аналитик и рассуждает: «Научный эксперимент показал, наука обогатилось еще одним знанием о Вселенной. Теперь мы ведаем об ещё одном свойстве мироздания». Мир был в гармонии, а стал пеплом, но зато таким он понятен человеку. Так вот под понятием «мир вышел из человека» подразумевается именно телесное – вот этот процесс испепеления и разрушения. Человек, чтобы познать живое, стал его разрушителем и следом за ним в мир вошло разрушение, и разрушением мир вышел из человека, разрушением он попадает в поле зрения и разрушением мы все познаем. Как это понять? Посмотрите на Солнце – это процесс распада, который происходит в недрах звезды. Вы можете видеть эти предметы. Почему? Потому, что в них тоже происходит радиоактивный распад, но только не такой интенсивности, как на Солнце. Заяц притаился в траве, его не видно, так как он без движения. Так во всем и везде. Все, что мы чувствуем – все вне стабильности, точнее оное этой стабильностью было. Этими эталонами мы пытаемся мерить Вселенную. Что же тогда ищет учёный? Учёный ищет то, каким был мир в самые первые мгновения бытия Вселенной в таком состоянии разрушения. Он ищет вход в этот лабиринт, в который когда-то вошёл. Это он называет Истиной, ибо сама эта близость к Началу начал уже живет по законам распада. То есть, хоть и является почти точкой отсчета, местом, через которое человек вышел из Царства Божьего, но в таком виде мир более понятен, ибо имеет производную, имеет причину, с которой началось развитие, то есть факт разрушения уже присутствует. Поддаётся анализу. Точка имеет много определений и начало распада – одно из них (это для Квантовой Мех-ки). Так вот рассуждая о человеке, мы пытаемся телесными очами видеть то, что было до отпадения. Мы приблизимся к точке Начала начал очень сильно, но перейти через неё не сможем. А это уже есть не вся полнота природы жизни.

О познании с иной стороны. Перед нами живой организм яблока, упавшего с ветки. Так как оно живое, то может противостоять микроорганизмам. То есть в общем плане наделено такими свойствами, как постоянство, хотя и относительное (ибо когда-нибудь оное, все же, загниет). Ибо если мы разрушим ткань клетчатки этого фрукта для познания его вкуса, то, как продукт, оное тут же начинает загнивать. То есть в погребе до следующего сезона оное уже не доживет (как бы меньше подобия постоянству). Яблоко (до разрушения клетчатки) также наделено чувственно воспринимаемой пустотой, ибо, если мы не разрушим ткань фрукта, то вкусовые качества мы так и не распознаем. То есть в общем плане цельное яблоко для нас – вкусовая пустота до того самого момента, пока мы не разрушили клетчатку его мякоти, если так можно выразиться. Если мы несколько утрируем постановку вопроса и предположим, что мы яблоко можем видеть, только распознавая вкус выделенного им сока, то яблока для нас как бы нет. Нужно разрушение его клетчатки, чтобы оное для нас появилось. Яблоко наделено ещё одним важным свойством – оное едино есть. Если его разрезать или нарушить это единство цельности, то, как мной уже сказано, оно испортится. Также как единство начала и конца – важное условие цельности, а значит жизни. Если, к примеру, началось развитие растения из семени, то это начало едино с концом этого развития – цветком. Если это единство цельности нарушить, то сие не есть уже образ единого Бога, а значит жизнью это растение уже не назвать – растение погибло, как утратившее образ Божий в свойстве замкнутости и цельности, а потому не дало созревших семян и осталось навсегда в прошлом. Разрушением мы видим характерные для личности черты.

Тоже самое делает каждый учёный, исследуя внутренний мир материи или чего-то ещё ищет свое отражение, характерные для личности черты и, если что-то находит, тоже кричит от радости «Эврика». Материя – это форма жизни, ибо в ней распадом свидетельствуется о Творце, о личности. Изучая труды учёных, вижу, как они маются в попытках с помощью законов смерти выразить законы внутренней жизни материи. Беда в том, что в умах умнейших людей неверные установки и определения о человеке, а так как всякое познание по природе несет в себе антропоморфное восприятие Истины (от этого никуда не деться, ибо само понятие об Истине не имеет иного выражения), то следует сперва дать верное определение о человеке. Этот видимый мир вышел из человека, а потому, исследуя Вселенную, мы пытаемся познать самих себя, в противном случае, познание чего-то вокруг невозможно. Когда мы смотрим на мир телесными очами, то перед нами стена в потусторонний мир и мы ищем в нём то, что телесными очами узреть невозможно (в точных науках для этого специально делается допуск). Мы телесными очами не видим мир Божий и вина лежит на нас, то есть такой мир без Бога вышел из нас – на нас вина. А вот то, что мы видим очами духовными – то нас радует и вот этот мир создал Бог, тогда и человека составляющая единства с Ним. Иными словами, если мы закрыли глаза, то живем по законам, которые сами создали – этот мир темноты вышел из наших способностей его познавать – нам надо все трогать. А если мы открыли глаза, то видим порядок вещей. Мы даже видеть что-то или чувствовать в этом мире не можем вне этого. Бог создал мир, но то, каким он нами воспринимается телесными очами – это наша вина, ибо не видим за этим личности Творца. Если наука не вернётся в лоно религии, то все её исследования, хоть и не выйдут за рамки богословия, но выводы её толкнут к катастрофе – просто это будет ещё одним научным знанием о мире. Мы поймем, что так нельзя было поступать или отсутствие результата для ученых – тоже результат. Такое научное познание себя становится грехом Анона, коего Господь умертвил. Представьте себе весь Земной Шар в руинах и вот сидит ученый аналитик и рассуждает: «Научный эксперимент показал, что такой вывод был неверным. Наука обогатилось еще одним знанием о Вселенной». Мир был в гармонии, а стал пеплом. Так вот под понятием «мир вышел из человека» подразумевается именно этот пепел и разруха, ибо в этом случае. Через человека в мир вошло разрушение и разрушением мир вышел из человека. Как это понять? Посмотрите на Солнце – это процесс распада, который происходит в недрах звезды. Вы можете видеть эти предметы. Почему? Потому, что в них тоже происходит радиоактивный распад, но только не такой интенсивности, как на Солнце. Так во всем и везде. Все, что мы чувствуем – все вне стабильности. Этими эталонами мы пытаемся мерить Вселенную.

То есть, чтобы встать на точку теоцентризма, нужно хорошее основание. А ведь здесь уже начинается углубление в природу первопричины, кою потом назовём сферой бытия Квантовой Механики. А понятийный язык изложения математики не входит конфронтацию с такой постановкой смысла, а даже становится доспехами этой идеи. То есть сообразуется с таким мировосприятием в полном соответствии с функциональными возможностями математического диапазона. Точки созерцания одной и той же проблемы всегда являются дополнением одна другой, ибо едины в самом предмете созерцания, осмысления и исследования. То есть никак не противоположны и не уничтожаются взаимно, а суть разные оттенки одного и того же. Сие высказывание – ещё один вариант расклада причины множественности направлений мысли в пределах одной религиозной системы. Более того, жизнь не стоит на месте, а потому новые течения в миропонимании неизбежно привязаны к единому предмету исследований и поисков. Они также вписываются в древнюю веру славян, но только теперь уже именно в той проекции, какая была перед самым-самым Рождеством Христовым. Они все ведут к Богу через Христа Сына Божьего. Христианство – это не ещё одна точка зрения в пределах древней славянской традиции, а конечный пункт соединения всех течений мысли «Приидите поклонимся Цареви нашему Богу». Всё должно видеть Бога и все должно вести к Нему. Ему, человеку, надо в первую очередь видеть Бога, ибо в бытии ничего более нет, кроме личностей и межличностного общения. И, кроме единства личностей между собой, ничего нет – всё только в рамках этого. Знания должны быть в гармоничном сопряжении с тем, что видим мы.

Представьте себе, что вы начали строить дом из леса. Вам привезли брёвна. У вас под рукой карандаш и лист бумаги. Нарисовали чертёж, нанесли все размеры. Далее провели все необходимые расчёты количества строительного материала и стоимости. На этом в расчётах необходимо остановиться, ибо далее включаются совсем иные принципы решения задачи. Для наглядности освещения вопроса рассмотрим два пути. Предположим, что мы решили поступить логично. Согласно своим чертежам сразу нарежем брёвна по размерам, а также там, где это необходимо вырубим пазы, а на концах каждого бревна для угловой связки сделаем нужные углубления и стыковые вырезы. Тут же оформили проёмы для дверей и окон. Всё готово, осталось только собрать. И вот тут началось… Дело в том, что в расчётах невозможно учесть некоторые особенности рельефа строительного материала. Брёвна не идеально круглы, а потому друг к другу не подходят, ведь в каждом есть и сучки, и неровности, и просто кривизна, и просто многое оказалось вне поля зрения при расчётах. Хотя, казалось бы, разумнее поступить именно так, но дом не получился. Ведь после разработки плана необходимы уже не расчёты, а, в переносном смысле, «посохом нащупывать твёрдую кочку в этом болоте», то есть нужно верное решение по каждому бревну. Каждое бревно надо притирать, адаптировать, подгонять к другому. Каждый вырез надо делать уже на месте монтажа бревна, точно зная, что именно здесь должен идти этот паз или прорезь. Берем бревно и ложем его на другое в строящейся стене. Далее чертилкой непрерывную линию проводим вдоль всего места соприкосновения брёвен. Каждая неровность нижнего отражается на верхнем. Тоже самое с другой стороны будущей стенки. После этого верхнее переворачиваем и только после этого между двумя чертами убираем все лишнее. Мы видим верный путь наощупь и потому не ошибаемся. Никаких расчетов – все только в порядке очереди по месту притирки двух брёвен и в порядке очереди, и в пределах того, что попало в поле зрения необходимости делать в данный момент. Дом получился. Также как направление движения по лесу – это одно, а когда мы идём, то только лишь придерживаемся его, ибо многое приходится обходит стороной: овраги, валежник, ручьи и так далее. Точно идти по прямой в данном направлении невозможно.

Видеть путь и знать путь – понятия гармонично совместимые, но никак не заменяемые. Ведь планы – одна, а жизнь совсем иное. В данном сочетании единства и борьбы противоположностей мышления-зрения складывалась вера. Видеть Бога – это одно, а идти к Нему – это уже из области научных исследований. Но нам важно, что древние осознали главную идею веры – надо вести не расчёты, а просто хорошенько омывать свои глаза, чтобы они лучше видеть пути-дороги. То есть речь идёт о том, что надо постоянно держать органы зрения (мышления) в чистоте. В принципе тема о покаянии – главная мысль этой книги и главная тенденция древней славянской традиции.

Учения тех времен были просты и гениальны, хотя древний доверял только своему зрению и интуиции. Ведь если знания, упорядоченные в структуре религиозной концепции, вписываются в образ созерцаемого Творца, то данная доктрина имела или имеет живучесть. Мышление – это тоже форма созерцать мир, только в свойственных ему формах и сие есть также значимая составляющая этого корабля. Хотя это только лишь днище его, но это часть корабля, коя служит общему делу. То есть остается составляющей и не в той остроте приоритетности несёт жизнеутверждающую функцию, везде следует вместе с ним в этом плавании. То есть учение должно быть верным.

Самое первое учение на Земле вмещалось только в одно слово «Бог», то есть несло в себе только самые общие моменты устроения мира. Далее в границах данного мировосприятия возникло слово «человек». А потому наш организм стал первой книгой о мире, первым словом о Вселенной. Ведь эти знания – он сам, сама его природа человеческая. Ведь для самого себя, человек сам себе понятен, из-за чего все то, что стало ему понятным – всё это становится его мировоззрением, причём антропоморфным. И, главное, знания на таком понятийном языке легко усваиваются, ибо само тело – это уже понятное слово о Боге, а следовательно память и учение о мироздании. Сей момент хотя и не так откровенно, но неизбежно перешёл в современные научные поиски, то есть они также антропоморфны, только язык выражения сильно усложнился и обрёл отпугивающую специфичность. То есть в процессе усложнения учения (от простого к сложному), идущего только в пределах этого же самого изначального общего понятия «Бог», появилились доктрины. Их теперь уже множество и все они остаются формами созерцания Бога и продолжают быть выражением или отражением Того, на Кого смотрит человек. Так все учения остаются исповедью о Творце и в границах исповеди претерпевают своё становление, иногда унося в небытие целые народы.

Вопрос в другом: какова природа нашего созерцания Бога? Одни видят «Дух Твой Благий наставит мы землю праву»; другие видят также, как «видит» путник на болоте посохом нащупывает твёрдое дно; третьи, «блажен иогин, видящий в самом себе то, что происходит в данный момент в далекой Вселенной»; иные верны аналитике ума; а иные…, двенадцатые тоже как-то видят по-своему.

Но нам интересно другое, что человеку дано видеть только Творца и быть с Ним в беседе, ибо он так и остался во Царствии Небесном и Царством Небесным, Его природой и естеством, смотрит на мир и ходит в этом мире только дорогами Царства Небесного, сообразуясь с миром Царства Небесного в себе, сопрягаясь с Ним. То есть, как и в самый первый миг своего бытия человек ходит по Царству Небесному постепенно, удобоприемлемо, в первую очередь оберегая в себе связь с Ним (в прообразе «болотных кочек»). Никакая эволюция этот порядок вещей изменить не сможет, ибо Царство Небесное – он сам и там, где он – там остается самим собой. Человек видел всю полноту Божественного во всём – такова его природа, ибо жить он может только благодаря тому, что видит этот мир Вселенной, а точнее живительную полноту Царства Небесного. Это важно сказать, ибо то, как он видел мир в те времена самого первого момента Начала начал, он, чтобы жить в этом мире, должен видеть его в том же прообразе и ныне. Хотя, может быть, выражать его на ином понятийном языке. К примеру, если мы зрим какую-то микрону перед собой, то через эту узенькую щель созерцаем Творца. Этих микрон бесконечно много, но каждая – щель приобщения ко всей полноте Его бытия сразу.

Итак, человек должен также всё знать о Вселенной, но не через аналитические способности компьютера (хотя это уже тоже актуально), а должен все знать через свою способность видеть единство всего и вся (а это первостепенное), а умственными знаниями сопрягать. Таков путь ученого. Повторюсь ещё раз. То, каким возник человек в бытии, таким ему и естественно быть до сей поры и во веки веков. Этот процесс становления человечества можно сравнить с одним из Чудес Света на Северном Урале. Семь Братьев. Когда-то давно в этих краях был мощный горный массив. Ветра, вода и Солнце сделали своё дело, разрушили все то, что поддавалось разрушению более всего. Наиболее устойчивые перед такими воздействиями материалы каменной породы выдержали, «эволюция разрушения» не тронула самый верхний край каждого из них и теперь мы имеем радость созерцать каменные изваяния в несколько десятков метров. Альпинисты всего мира сюда приезжают, чтобы отдохнуть и померить свои силы. Но нас интересует другое. Верхний край каждого столба так и остался частью того горного массива, который когда-то окружал данную местность. Эволюция его не тронула. Да, ветра, вода и Солнце продолжают своё дело и столбы «растут», то есть вот в этом плане эволюция продолжается. Но не так, как это нам привычно понимать – не вверх, чтобы быть ближе к Солнцу, а углубляются вниз. Более близким к Солнцу эволюционно каменному столбу стать невозможно. В этом же прообразе формируется человек. Он так и остался тем, кем он был в самые первые мгновенья появления в космосе – прямым собеседником Творца. Носит в себе эту изначальную реалию до сих пор, только теперь спустя много времени, данная самая изначальная реалия человека «спряталась» где-то в глубинах привычно созерцаемого организма и продолжает сильнее раскрепощаться в земных реалиях благодаря каким-то новым мутациям серого вещества мозга и естественному отбору. Она, та реалия осталась той же, как в те самые ранние времена, но более полно раскрывает свои свойства посредством эволюции. Не изменяя себе, «уходит» в глубь нашего организма. Хотя, теперь уже, не только улучшаются возможности мозга, но и погружается в продукты научного прогресса. Наверное, тут речь идёт именно о той изначальной реалии коей стала Божественной Частицей, из Уст Бога, дуновением Коего вошедшей в лицо первого Адама. Оная и есть личность. Облик людей, скорее всего, постоянно эволюционно меняется, но, чтобы жизнь не прекратилась, необходимо быть тем же, каким человек был – единством с Богом. В этом его возникновение из ничего, кое потом станет ключом мироздания. В том же самом-самом изначальном образе всегда – ему, как и прежде, естественно быть самим собой, то есть единым только с Богом. Он тот же, но постоянно одевает на себя новые и новые одежды в соответствии с обретенным историческим опытом и освоением новых технологий. Знаний появляется все больше и больше. Эволюция не стоит и здесь. Но, как и прежде, как в те времена, единство с Ним остаётся во главе угла.

Жизненно важным является все, что попадает под определение о Божественном происхождении жизни. Тут много всего и всё это многое, по сути, вариации сопряжения людей с Богом без нарушения свобод личности. Торжество над Вселенной – одно из них. А также способность видеть всю полноту вселенной перед собой сразу. Единство с Ним предполагает созерцание Его в Силах. Важно также видеть Его со всех точек позиционирования. Сие стало почвой возникновения знаний и именно поэтому они имеют место быть. То есть видеть Его через всю полноту Вселенной – также является жизненно важным. Причем видеть Его и всю полноту Его через призму того опыта, который наработан людьми, через вновь полученные знания в их системности. В противном случае, если мы Его не видим с помощью знаний, то оные станут злом, пробоиной в днище корабля и судно начнёт тонуть, увлекая за собой всё.

Итак, важно созерцать Его через всё сразу, с одной стороны, в том же первообразе, каким это «всё сразу» предстало в самом зачаточном состоянии, когда он только-только ещё умещается на ладони. А с другой стороны, зреть Его же через данный созерцаемый телесными очами привычный вид, в коем умещаются бесконечные усложнения в процессе эволюции. Иначе нельзя, ведь человек является заложником своей беспомощности. Потому, что у человека нет физиологических достоинств, с помощью коих он мог бы вобрать в себя весь этот бесконечный космос сразу как-то иначе, кроме самоочищения в покаянии: вновь оказаться там, где всё только-только начинается, где сходятся все нити мира во единое и умещаются на ладони. Так можно держать мир и противостоять стихии. Ведь катастрофу можно предотвратить ничтожно малыми усилиями даже малому дитя. Вот тут место человеку. Ибо именно здесь человек наиболее сообразен Творцу и именно здесь он ближе к Нему, может обратиться к Нему, и быть с Ним в очевидных отношениях. Именно здесь через этот центр мира человек может безопасно оставаться самим собой. Иными словами, связь с Богом имеет побочный эффект – все нити мира оказываются в наших руках. (Надо помнить об этом, когда мы суемся в области Квантовой Физики.) Об этом сказано ниже в содержании книги, но мне, адаптировано к нашей теме, важно подчеркнуть одну мысль: место, где сходятся все нити мироздания – это точка, в коей весь мир сразу оказывается как на ладони. Благодаря чему гармонично входит в сопряжение не только с умозрительным, но и вообще во всем. Все это соединяется в слове Бог.

Жизненно важно подчеркнуть ещё один Божественный оттенок. (Пустота телесная наделена бесконечной динамикой, в границах отсутствия восприятия чувствами клокочет бурливый поток жизни и любовь его первообраз. Кв.Мех.) Любовь – основа всего и без неё, точнее без её Христовой чистоты жизнь невозможна. Чистая любовь разнолика. На понятийном языке мужа и жены – это любящие сердца, кои должны верить друг другу, должны слышать друг друга. Загрязнённая любовь порождает ссоры. Чтобы общество было единым важно пребывать в постоянном процессе очищения. Это такой костёр в зимнем морозном лесу, без коего людям не выжить. Зимний лес – это прообраз опасностей, кои окружают людей. А уклад жизни – это способ поддержания огня или метод стяжания чистой любви.

Для каждого народа понятие «смертельная опасность» выражено по-разному. Для одних – это суровый климат Севера, для других – засуха пустыни, для третьих – ядовитые змеи и изобилие и так далее. Соответственно уклад жизни или способ стяжания любви, очищение любви или образ поддержания огня в костре у каждого народа не может быть одинаковым. Да, Христос принёс образ любви – оный один и един для всех – жертвенность ради ближних и прощение ради мира в обществе. В Нём мы единые, но не можем быть едиными в способе стяжания чистоты любви. Это важно сказать, ибо в каждом народе трудовой подвиг имеет свою уникальность и специфику выражения Христовой жертвенности. Среда обитания определяет специфику и способ стяжания любви. Мы все, как бы, зашли в глубокие воды и теперь, чтобы быть в том же Царстве Небесном (дышать и видеть Солнце), нам приходится делать определённые движения руками и ногами, чтобы удерживать голову над поверхностью и видеть вечное Солнце, и продолжать свое дыхание в том же качестве, как это было до того, как попали в эти воды. Наша природа осталась той же, изменился только образ бытия во Царствии Небесном. (Такова же природа прозорливости. Ведь быть в Раю – условие жизни, остаётся только сие правильно адаптировать для земной реалии – видеть Царство Небесное в рамках окружающих условий. Но ведь для этого необходимо уже жить во Царстве Небесном. Это также как если мы сели за руль автомобиля, то с этой минуты продолжаем жить прежними законами жизни, но свои пути следования адаптируем под новые рели нашего тела – в соответствии с новыми физиологическими возможностями. Точнее соблюдаем правила дорожного движения.) Мы все едины бытием во Царствии Небесном, но проявления «глубокой воды» везде разные. Так вот, эти способы выживания в «глубокой воде» нельзя смешивать, ибо каждый несет в себе свой специфический уникум, в коем шла эволюция организма каждого из людей в течение очень и очень многих времён. В течение многих времён тело подстраивалась под специфику окружающих реалий. Если сказать, что жизнь – это восхождение к вершине духовного совершенства через аскезу, то экуменизм страшен тем, что может предложить инородные физике народа пути восхождения к этой Вершине жизни либо «подставить подножку при восхождении».

Хотя, всякий яд несёт в себе благие зёрна, извлекать кои важно для бытия в согласии и потому имеет утверждающее значение для мирного сосуществования в общежитии. Вот их-то и научились применять для общественного сплочения. К примеру, распитие алкоголя для древнего грека – это часть Дионисийской мистерии. Имеет значение для укрепления отношений. Сталину принадлежит высказывание – «некоторые не пьют только потому, что боятся быть разоблаченным в своих преступлениях или шпионы». Но для Северного такой способ «очищения любви» благим семенем не является – верная смерть. Ведь нужна собранность духа в этих широтах, а южнее собранностью можно пренебрегать, так как человек не рискует быть замерзшим. Или, к примеру, одеяние африканской девушки вкупе с ритмичными танцами под ударный инструмент – не могло возникнуть на ровном месте и ведь имеет сплачивающее действо, может быть с помощью влечения к женщине. Но ныне зачем-то на землях Севера эти элементы практикуют во время своих выступлений рок-группы?

Родовая месть имеет значение, ибо, может быть, несёт в себе также благие зерна, сплачивает людей во едино из-за утраты близких и ради достижения единой цели – противостояние общему врагу, да и демография становится регулируемой. Славяне же были едины в борении со стихией посредством прамонастырских образований и они хранили в себе образец очищения любви работой ума в чистом виде, покаянием и оберегались Коловратом, а именно его высочайшей динамикой физической ритмической нагрузки. Просто тело, если «в глубокой воде, то делает определенный набор физических движений», то есть помогает голове быть на поверхности – наш ум может видеть Солнце. А если тело перестает грести руками и ногами, чтобы поддерживать себя на плаву для головы, то уже имеет иное значение – тянет голову на дно за собой. Для бытия на поверхности нужен только Коловрат. Точнее он самым естественным образом вписывается в природу мироздания, Вселенной и физиологию самого человека и при этом вписывается в пределы образа стяжания подобия Богу в ином срезе – земной вечности через добычу хлеба насущного. Ничего лишнего. Тело своим бытием, как преграда в беседе между личностями, отсутствует и не даёт чему-то другому оказаться между ними. Потом эту роль, как эстафету, возьмёт на себя государство, в коем из поля зрения беседующих личностей выпадают даже целые народы, ибо все становятся единым целым в Боге. Без очищения любви и духа её люди жить не могут.

Что такое государство можно понять, рассуждая «от противного» – из того, каким быть нельзя. Хорошо об этом сказано в Советском мультфильме «Маугли» в эпизоде с похищением малыша стаей обезьян. После чего, ради возмездии огромный удав заполз в их расположение и спрашивает: «Слышите ли вы меня?». Сидящие вокруг бандерлоги отвечают: «Слышим тебя, Каа.» После этого удав исполнив танец продолжает: «Ближе». Далее вновь танец в исполнении рептилии, после чего шепчет вновь это же «Ближе». Всё дело в том, что только одно является естественным посылом для сближения в единстве – Божественное и Сам Он. Данное единение является по естественному признаку и оное самое прочное, и самое вечное. В нём мир един, хотя бесконечно разноликий и разнообразный. Мы все разные и в нас мало схожего, и даже, иной раз, вообще нет никакого подобия друг другу. Но мы, не смотря на свою противоположность вместе через Него и через свое соволеизволение исполнять Его Волю. Нам всем естественно быть одной волей с Ним. Только так мы дополняем друг друга. Какие-то иные свойства Его или какие-то иные способы единения и принципы единения инородны самому мирозданию бытия, природе человека. И потому не устойчивое, всегда слабое. (Таков один из смыслов Коловрата. Также важно для исследований кв. механики.) То есть, чтобы быть единым со всем этим миром, надо разрушить всё то, что мешает быть в Нём и с Ним. Надо избегать и ломать то, что соединяет нас между собой через что-то иное (даже через кровное родство; помните, как пророк Авраам пытался принести своего сына в жертву Богу). Когда Каа задает бандерлогам свой первый вопрос («Слышите меня?») и получает положительный ответ, он хочет увидеть всех тех, кто откликнулся, ибо един по противоестественному мирозданию признаку. Их всех остается только объединить общей целью, то есть таким способом сказать им слово «Ближе» на понятийных языках различных теорий (и в том же числе нацизма – это легко сделать). Хищник хочет есть, а потому ему для удобства необходимо создать такую форму близости (единство по общему для всех извращению Божьей природы), коя позволит ему безопасно их всех поглотить. Вот он и окликает всех, кто имеет извращение природы. Он удав и ему, то есть его природе, естественно сорганизовывать в подобие себе все то, что из-за извращения Образа Его попало в поле его зрения. Потому он и говорит, чтобы бандерлоги были ближе именно так, как это надо и удобно ему для еды, сообразно ему и адаптировано к его способности поглотить. (Если бы они были едиными в Творце, то этот зов не услышали, ибо Бог «закрывает уши».) Ему нужен порядок удобоприемлемый для его утробы. Единственный способ спастись – это принести покаяние, разрушить в себе всякое инородное Богу и тем самым выпасть из поля зрения рептилия. Ведь заметьте, что верховный совет Джунглей состоит из представителей разных видов животных и это не мешает им держать совет, не мешает слушать и слышать друг друга.

Очень часто бездна воспитывает свою будущую жертву, своим влиянием пытается силой найти или склонить к извращению Божественной природы. Так было с Сыном Божьим на Голгофе.

Чтобы нести в себе образ покаяния и приносить это покаяние, человеку необходимо вести хозяйственную деятельность. Надо об этом помнить. Хозяйственная деятельность – это процесс очищения радости быть в Боге. А вот это возможно только в Коловрате, коему надо адаптироваться в хозяйственной деятельности, надо одеть на себя эти одежды «процесс ведения хозяйства». Заметьте, что речь идёт об одеждах, в кои надо одеть Коловрат. Ныне это уже целая наука, ибо образ жизни людей становится малоподвижным. Если Коловрат в эти одежды не влезет, то лучше вообще отказаться от всего того, что нам мешает двигаться.

Сам Спаситель есть любовь в чистом виде. То есть у Него такая Сущность, а потому Сыну Божьему очищение не требуется. Его миссия на Земле – ежедневная жертва Собой. Так жертвой Себя явилась нам Любовь в Её абсолюте. Поэтому Он, являя нам образ любви, не сеял, ни пахал, ни собирал урожаи. Зато быть чистым как Мессия, быть такими как Он в Сущности, то есть очищать свою природу Коловратом необходимо нам. Надо заниматься очищением таким образом, чтобы совместить одно с другим. Чтобы жить, надо добывать хлеб насущный. Так вот, речь идёт о том, что необходимо адаптировать этот процесс очищения и покаяния в уникально сложившемся укладе добывания хлеба насущного. Если мы скажем, что два в одном (совместим радость с выгодой), то будем не корректны, ибо вечность жизни – это грань Божья. А потому для очищенной от греха душе становится естественным искать самовыражения своей Божественной сути во всём и вся, и в земной вечности – в том же числе (вот таким специфическим образом адаптировано к условиям бытия). То есть не два в одном, а Одно в двух проявлениях. Причём и это ещё не всё, то есть не вся полнота. Вся полнота будет, когда сие великое будет адаптировано к сложившейся ситуации и национальному характеру, и к условиям климата, и к специфике флоры и фауны. Ведь в Боге все Его грани в обязательном порядке присутствуют: одно есть побочный эффект другого или одно сопутствует другому, или одно остается составляющей другого. То, как этот момент выразился в верованиях славян мы разберём в этой брошюрке.

Итак, все верования тех времён – это разные вариации одного и того же всем и всегда понятного образа любви (жертвы ради жизни ближнего). Итак, во Любови Христовой мы все едины, но различны образы утверждения её, способы стяжания не могут быть одинаковыми и различие обусловлено условиями среды проживания. Но в современном мире многое меняется, а потому сплачивающий людей пришедший из тех времён опыт важен любой (в том числе Византийский). Ведь ныне много офисных работников и их образ стяжания радости любить уже должен быть иным. Уже сейчас надо сказать, что, если мы гармонично объединим все формы и виды опыта аскезы, то перед нашим взором появится устав православного монастыря.

Для начала ответим на вопрос о том, почему люди перешли к оседлости. Археологии нам говорят, что люди в те эпохи занимались только охотой и собирали плоды деревьев, ягоды. Но почему же, всё таки, люди перешли к оседлому образу жизни? Мне думается, что охота – это дело связанное с риском для жизни и, при этом, не всегда могла быть удачной. И вот люди возвращаются к семейному очагу и домашние разволновались ожидая их. Ради еды рисковать собой или теми, кого любим? Как видим всё гораздо проще. Видят своих живыми и счастливы, хотя дичи нет. Нет, и слава Богу, проживём на подножном корме. И ведь, как говорят учёные, рацион питания стал иной – люди почти голодали. Но ведь они были вместе. Более того голодом любовь очищалась, а потому очищалось и счастье. Да и сама охота – это убийство живого, что для душевной радости противно, омрачает счастье. (Этот момент выразился на природе людей, а именно на самой физиологии, в том числе на работе желудочно-кишечного тракта.) То есть выгоды никакой, но зато больше любви, люди больше пребывают вместе, голодом чистят душу, да и труд сильнее очищает любовь. Как много всего благодаря тому ,что отказались от кочевья. То есть перед нами малый эпизод эволюционного становления человечности, но в нём видна тенденция и движение к более сильной сообразности цели. Человек идёт не за выгодой и сытостью, а к радостному межличностному единению. Нет логики, но зато есть любовь и этого достаточно, чтобы так было. Именно этот момент мы увидим во святом Вознесении Сына Божьего на Небо с плотью к Отцу Своему Небесному и Богу нашему. Не за выгодой, а к межличностному единству с Творцом в любви должно подняться на Небо и человечество, соследуя Христу.

Общение между человеком и Богом всегда непосредственное, но во множестве образов адаптировано к ситуации. Во время беседы мы Его видим, чувствуем, слышим, мыслим, едим и так далее. К примеру, понаблюдайте за процессом межличностного общения. Вы заметите, что когда слышите речь или что-то пытаетесь сказать ближнему, то перед вами только и только личность, а всё остальное как бы растворяется, уходит на задний план, становится прозрачным. Люди, разговаривая по телефону, обычно машут руками. Жестикулируют так, словно собеседник стоит рядом. Две беседующие личности, в умах коих плывут картины мира, ничего вокруг себя не видят – только друг друга. Переспрашивают, если плохо слышно. Точно также происходит в молитве, во время коей мы становимся первозданными. То есть такими, какими нам естественно быть с самых первых мгновений бытия мироздания. Это также как брачное ложе предполагает, что влюблённые будут общаться между собой без всякой одежды. То же самое в беседе с Богом – мы стоим перед Ним нагими, а потому таким же видим и Его. А ведь такими мы были на самых ранних этапах развития мироздания. Так вот, мозг (а под этим понятием надо предполагать не только то, что нам привычно, не только то серое вещество, кое находится в черепной коробке, но и всё подключённое к нему тело, и даже Вселенную) призван обеспечивать это состояние беседы личностей всем необходимым до тех пор, пока душа находится в пределах Земли. Тело, по меткому замечанию святейшего Патриарха Кирилла, это видимая часть души. Исходя из сказанного Святейшим, прозорливость – это не достижение совершенства посредством эволюции, а естественное состояние человека, кое передано нам по наследству от самых-самых далёких предков. Оное уже есть в нас, но его надо чистить. И наше мозговое серое вещество, в первейшую очередь, несёт в себе именно эту функцию «создавать хорошую возможность созерцать прошлое, настоящее и будущее, где: прошлое – это память; настоящее – это чувственное познание Его; будущее – дар прозорливости». Повторюсь, что сие никак не может быть результатом эволюционного становления от простого к сложному, к более совершенному. Более совершенные формы пособления беседе личностей – это да, может быть, но никак не сама суть и природа беседы.

Итак, всё вокруг заточено на межличностное общение, а то, что оказалось вне этого плана, вселенная тут же стремится уничтожить, как инородность. Потому мы ничего о чем-то ином не ведаем. Ум призван в окружающем мире видеть то, что естественно было видеть человеку в самом начале времён – Творца. Эволюция не тронула нашу самую изначальную природу, но тронуло только то, что ей подвластно, но, опять же только в рамках подобия Ему, сообразуясь первозданному изначальному. Подобное порождает только своё же подобие и мы продолжаем жить именно ей и в ней, и её законами. Вне её для нас ничего нет, ибо всё остальное – это то, что мы называем речью в межличностных отношениях между человеком и Богом. Наш мозг видит Бога или другую личность через черепную коробку, далее через стены и через всё. Наш мозг видит Бога, а именно будущее, настоящее и прошлое. И вот в этих реалиях возникает вера. Те люди из далекого прошлого говорят не о том, что видят телесными глазами, а только об это динамике его внутреннего духовного мира. Представьте себе, как это сложно на своём понятийном языке тела говорить о том, что телесными очами и телесными органами не видишь и не чувствуешь. Это почти невозможно, но телесный мир вкупе с его вселенной по мере своих способностей все-таки идёт на это. Человек не исключение – строит государство.

При этом делается попытка умозрительно соотнести единство Его с тем, что они видят и чувствуют. И всё это для того, чтобы выразить всю динамику потустороннего мира. Или сопрягают с Первообразом то, что они видят и чувствуют, ибо там где Он, там жизнь. Иными словами, человек может нащупать посохом твёрдую кочку, на которую можно опереться, чтобы сохранить единение своё с Богом. «Дух Твой Благий наставит мя на Землю праву». Посредством исследований можно увидеть оттенки Его Царства в предмете изучения. (Ученые ищут и, если находят привязь увиденного телесными очами с привычно созерцаемым посредством духа, то называют сие научным открытием). Точно также древний исследовал мир. А потому и понятийный язык у них вообще другой. Самая первоначальная речь у них была священным актом. Каждое слово имело особую стать. Слово было телом, а потому и делом (вот почему слова «тело» и «дело» – смысловые синонимы). Именно по этой причине почва для самых богатых археологических открытий оказалась на самой поверхности, ибо место раскопов – это сама речь.

Когда начинаешь разрабатывать этот вопрос, то перед нами возникает целый кладезь настоящих исторических прозрений и перед взором встаёт мощнейшая слаженная многоотраслевая религиозная доктрина. Причем, сам язык выражения Истины возник в реальности только для этих целей, а потому несёт в себе багаж слов и понятий, с помощью коих даже ныне легко обсуждать эти темы. Ведь сами понятия привязаны к естеству природы самого человека.

Русский язык наиболее хорошо сохранил первозданную речь древних, ибо Русь, пребывая на периферии мировых цивилизаций, в то же время жила только ценностями веры, переданной этим народам от более ранней продвинутой государственности. Ради любви жертвовали всем. А посему не были столь значимы торговля, ремесло, поиски решений технических вопросов. Из-за чего не было места магии, коя имеет основу на том, что не имеет первой значимости, как это было в Византии (вся история ее – борьба в этой сфере, кою они неизбежно проиграли). Дело всё в том, что чем дольше эволюция «пытается» выразить Божественное, тем сложнее система. Это касается не только человека, из которого произошёл мир, видимый телесными очами.

В чем схожесть и отличие человека от чего-то иного во вселенной? Схожесть в том, что всё создано Творцом и стремится быть с Ним и эволюционно движется к Нему. Отличие в том, что человек не изменил своему прежнему направлению ко всей полноте Божественного. Человек продолжает идти прямо к Нему «лоб в лоб», а весь мир пошёл окольными дорогами, из-за чего эволюция всего мироздания с одной стороны кружится вокруг человека, а с другой идёт к Богу через него. Процесс усложнения от простого к сложному шёл дольше всего и идёт до сих пор по путям не в обход, а прямо к Нему следом за молящейся душой, предстоящей лицом к Лицу с Богом. Именно по этой причине человек является самой совершенной биологической системой, ибо идёт по самому прямому или самому короткому, или самому тяжёлому пути усложнения дольше всего и вся. И при этом остается тем, кто он был в самом Начале начал, ибо той частью себя он ближе к Нему и даже этой своей реалией соприкасается к Нему. Не смотря на то, что когда-то давно мы были детьми, мы все равно несём в себе ту природу младенца, коя живёт и оная должна быть постоянно активированной. Ведь через неё мы в самом себе выходим на Творца. Надо оставаться детьми до самой глубокой старости. Также как верхний край скальных изваяний Семь Братьев, остаётся составной частью когда-то древнего горного ландшафта и при этом перед нами столб. Эволюционное движение до подобия Божественной природе всегда самое тяжелое, ибо здесь наиболее сильный жесточайший естественный отбор. То есть несёт в себе прообраз Голгофы Христовой, ибо сознание своим присутствием в Творце заставляет мир перестраиваться до подобия Ему наиболее активно. Остальной мир, имея эволюционное становление, также движется к Нему, но путь его петляет, отошел к той или иной грани выражения полноты Творца, свернул от прямого и самого тяжёлого пути. Приоритет «отдал» не полноте Его, а «заменил» оттенком. Так легче. Поэтому мир бежит за человеком, если человек в Боге и, наоборот, мир отталкивает нас, если мы утратили связь с Ним.

Сказанное в предыдущем абзаце важно для понимания образа становления речи. Ведь точно по этой же схеме шло развитие языка, как средства выразить себя всей полноте Божественного при прямом непосредственном общении с Творцом. Благодаря этому язык усложнился до такого состояния, коим восхищались самые выдающиеся гении словесности Руси. Человеку надо говорить с Богом, а слов всегда мало. А если есть слова, то они всегда не настолько благозвучны, как хотелось бы. Чем острее противоречие, тем быстрее идёт эволюция формирования. Неизбежен поиск лучших слов. Как сказать то, о чем говорить невозможно – противоречие, кое стимулирует эволюционные течения. И вот именно его надо постоянно держать в прежней кондиции напряженности. Так было всегда. По этой причине, русский язык относят к одному из самых сложных для изучения языков в мире. Трудно говорить о заимствовании некоторых слов, ибо нет гарантии, что оные были общими издревле. Иные же наречия получили какие-то оттенки значимой полноты Божественного, ибо активировались приоритетами второстепенного плана: торговля, ремесло, поиски решений технических вопросов. Поэтому может нельзя говорить об их примитивности, ибо тоже они нам интересны, как носители более точных технических определений. Сие значимо для будущего, как часть богословия и составляющая речи Богу. Они тоже важны и, неизбежно, войдут в русскую систему понятий. Но никогда они не заменят священных слов. Иностранные наречия вольются в русский язык, его обогатят техническими терминами (они важны своей точностью выражения философских и научных понятий), но в дальнейшем становлении русского языка принять участия никогда не смогут. Русским наречием удобнее всего возносить молитвы, а так как Творец бесконечно велик, то и усложнение форм словесной беседы будет идти всегда. Кстати, сей момент доказывает и другое – монастыри были естественным укладом жизни славян, в коем хранилось всё наследие предков.

Казалось бы, антропоморфность выражения Истины не может быть научной, но вот парадокс оказывается оная научная. Во-первых, если говорить о науке, то с тех пор ничего не изменилось, ибо учёный, сделавший открытие, на самом-то деле, не хочет себе признаться в том, что увидел собственное отражение в изучаемом материале. Только увидев свой лик (оттенок всей полноты Божественной природы), он кричит от радости, что узнал самого себя – сделал открытие в науке. Но узнать себя в изучаемом явлении – это тоже антропоморфизм, только на другом понятийном языке. Увидеть идущего к тебе самого любимого – это высшая радость. Такова природа источника всех форм счастья и радости и вот учёный как раз радуется, увидев силуэты любви – Творца.