Музеи… или вдохновляющая музыка The Chemical Brothers

Проснувшись, однако, ранним утром, Тим фаталистически отбросил сомнения, отвлекающие от цели. Эгоизм его возобладал; сколько раз он приносил ему успех. Но то – в бизнесе. А в отношениях с близкими людьми лучше его запрятать поглубже…

Внизу люди взывали к богам. Вводя себя в транс танцами, они пытались приобщиться к их разговорам и постичь всё то таинственное, что окружает их в жизни. Сопричастность и общность дают им мощный заряд энергии – этот поток приподнимает души над обыденностью.

Элизабет, наоборот, выбило из колеи это представление – целый конгломерат чувств обрушился на неё. Вроде подъём по лестнице своей размеренностью должен привести в порядок её мысли, но нет.

Этой лестнице нет конца! Если верить интерпретациям, то пирамида – это календарь, где каждая ступенька символизирует день. За время восхождения Бет успела столько всего передумать; будто и впрямь пролистала календарь своей жизни.

Первыми на вершине Эль-Кастильо процессию встречал строй воинов, одетых более торжественно, чем те, каких Бет замечала внизу: на груди у них висели ожерелья с резцами животных и меховыми шариками, древки копий были украшены красными и чёрными перьями, а их лица прикрывали маски, украшенные кусками черепов человека и животных.

С чувством облегчения Бет сделала первые шаги по выкрашенной в зелёный цвет платформе. Наком поклонился высшему собранию. То же самое сделали жрицы и Тим.

Элизабет думала, что после восхождения на платформу представление прекратится само собой. На шею ей повесят цветочный венок, преподнесут, быть может, какой-нибудь памятный подарок… Но, похоже, действо не заканчивается – неспроста тут скопилось столько народу.

Для жриц и Тима наступила пауза – появилось время прийти после восхождения в себя и осмотреться, благо началось протокольное обращение накома к вождю.

Элизабет понимала, что всё это – костюмированное шоу, и всё же она не могла отделаться от ощущения нереальности происходящего. Будто и впрямь попала в параллельный мир: необычные образы, разноцветные яркие одеяния, само место действия…

Что и говорить, перед Бет открывалась картина живописная и странная. Как если бы вдруг перед ней ожила древняя фреска – чистый сюрреализм.

Да! Тут действительно правят боги!

У стены храма, чуть в стороне от центрального проёма, в окружении немногочисленной самой доверенной свиты возвышался Халач-Виник – вождь всех. Преисполненный могущества, он сурово глядел вперёд, восседая на своём троне и сжимая в руке древко. Древко это обвивала змея, держащая в пасти круглый золотой диск, символизирующий солнце.

Золотом и топазами-глазами поблёскивал шлем царя, в орнаменты которого тоже были вплетены фигурки змей. Высокий каркас его скрывался за искусно подобранными перьями – этому сочетанию мог бы позавидовать великий комбинатор цветов Дали! Два рукава оперения ниспадали чуть ли не до пола, поражая своим лоском и вариоэффектом.

Таким же красочным было и одеяние вождя: прекрасно расшитые жилет и юбка. Даже ремешки на сандалиях украшены цветастым орнаментом и пёрышками.

Татуировки Халач-Виника имитировали рисунок змеиной кожи, напоминая об одной из ипостаси Кукулькана. Подкожные вкладки на скулах и носу, а также украшения на коже придавали ему необычный и суровый вид.

На руках владыки широким напульсником висело множество браслетов, украшенных драгоценными камнями и мехом животных.

На фоне Халач-Виника менее пышно, но так же многоцветно были одеты сановники. Одежда была такой же нарядной, но без жилетов – их тела покрывали короткие плащи. По их головным уборам Элизабет старалась опознать – кто кого играет.

Например, голова игуаны показывала, что рядом с верховным правителем стоит человек в образе Ицамны – владыки неба. Элизабет приметила и его жену – Ишчель, с лицом наполовину старухи, наполовину молодой девушки.

Шлем бога солнца украшал оскал ягуара. За головой животного высился позолоченный полукруг с расходящимися лучами. Вокруг рта актёра был нарисован круг, издали напоминающий большое кольцо в проколотом носу.

Шлем, напоминающий раскидистое растение агаву, говорил о том, что перед нами бог маиса – на самом деле это не агава, а початок кукурузы в обёртке из листьев. Если Ицамну играл старик, то Юм-Кааш – совсем ещё зелёный юноша.

Актёр, изображающий бога дождя Чака, сжимал в руке украшенный перьями каменный топор. Из шлема этого бородача рогом торчала одна змея; у его жены она торчала в противоположной стороне. Глаза плачущего бога были выделены двумя горизонтальными линиями, от которых вниз отходили по одной вертикальной, что делало его похожим на мима.

В общем, будь у Элизабет больше времени, она бы назвала образ каждого из присутствующих. А пока всё её внимание сосредоточилось на бакабах, которые, соблюдая неведомый девушке протокол, готовились к священнодействию.

В их одеянии преобладали цвета, которые соответствовали частям света. Например, бакаб по имени Сак в маске черепахи одет в чёрные одежды – он олицетворяет собой запад. Его антипод – во всём белом – Кан-Цик-Наль – символизирует север; в такую тёплую погоду странно было видеть меховую маску опоссума. Более привычной для местного антуража смотрится маска восточного Хобниля в виде игуаны. У Кавака была самая необычная маска – в виде улитки, а одежда желтого колера ассоциировала его с солнцем.

Из-за этих масок стороннему наблюдателю казалось, будто бакабы погружены в себя, отрешились от всего земного; будто передвигаются под гипнозом.

«Неужели Том хочет показать ритуал до конца?», – заподозрила Бет.

Хобниль в своём красном одеянии вышел из таинственной тьмы храма. В руках он удерживал глиняный сосуд. Шулла вышла ему навстречу и приняла этот дар.

Глядя на то, как помощник ак-кина вновь скрылся в храме, Бет обрадовалась, подумав: когда этот маскарад закончится, они смогут осмотреть внутреннее помещение – полюбоваться древними фресками и рельефами.

Проходя мимо, Шулла сделала ей знак: «Иди. Сейчас и тебе принесут кое-что…»

Элизабет прошла вперёд, поближе к проёму. От былого величия мало что осталось – голые почерневшие стены навевали грусть. Становилось неудобно за так называемую цивилизацию.

Эти блоки больше походили на стены бытового помещения где-нибудь на окраине современного мегаполиса, нежели на древний храм. И это всё, что мы сумели сохранить?!

Не хватает только граффити и мусора по углам для полноты картины. От этой культурной нищеты Элизабет всегда становилось грустно.

И всё же, ей хотелось пройти дальше! Походить под сводчатым потолком храма, посмотреть на остатки былого – что называется, «взглянуть одним глазком». Но пока что, шоу продолжается.

Из кромешной тьмы вышел служитель и протянул ей поднос. Девушка быстро вернулась на своё место. Признаться, она сначала не поняла, что это за штуковина такая – вроде как из пластика.

Лишь встав на своё место, она сумела рассмотреть деталь более внимательно.

«Ну вот что ты будешь делать?!» – покачала она головой.

Теперь ей стало понятно, что держит она перед собой ритуальный нож.

Интересно, как дальше будет развиваться сюжет? Ведь по правилам драматургии, если появилось оружие, оно должно быть использовано.

Снизу доносился гул музыки. На площадке перед храмом лишь барабаны поддерживали музыкальное сопровождение, сузившись до ритма сердца. А оно у Бет готово вот-вот выпрыгнуть из груди; она сама не скажет – почему.

«Неужели это происходит со мной?!» – подумала девушка.

Необычайное религиозное чувство охватило её.

Этот маленький пятачок на вершине пирамиды – центр мироздания майя! Четыре священных дерева удерживают тринадцать небес, а под ними – девять преисподних: столько больших ступеней у пирамиды.

Там внизу, у самого подножия каменного сооружения, танцуют люди. Больше всего неистовствовали жрецы с ножами – последователи культа Шипе: поймали люди кураж! К ним присоединился Ум-Цек, с головой каймана – повелитель черепов.

Люди на площади радовались – Хун Ахпу и Шбаланке победили обитателей Шибальбы! Владыки тьмы Хун Камер, Вукуб Каме, Шикирипат и другие лишились своей силы и стали объектами для насмешек. Принося их на руках, люди в масках муравьёв без всякого почтения скидывали их в центр круга, а затем из шлемов владык тёмных сил зрители вырывали перья, обмазывали их тела жиром, давали полизать собакам, поджигали их набедренные повязки и окатывали водой. В общем, всячески издевались над ними.

Теперь человек диктует свою волю тёмным ипостасям своей души. А человек, лишённый этой воли, достоин презрения. К сожалению, Тим такой воли не проявил…

Откуда-то из-за спин воинов вышел музыкант с огромной раковиной. Над площадью раздался протяжный гул, и ритм музыки поменялся. Воздух наполнился вибрацией, будто происходит камнепад. Жрецы и наком освободили пространство на помосте, и в его центре встал, изготовившись начать танец, юноша с початком кукурузы на голове. С сосредоточенным видом, Юм-Кааш стал двигаться в ритме.

«Танец бога маиса!» – догадалась Элизабет.

Что ни говори, а Бет получила эстетическое удовольствие. То мгновение, когда забываешь, что существуют компьютеры, а над головой летают спутники.

Внизу люди снова взялись за стебли тростника и поднимали их к небу. Сверху это выглядело как всход урожая.

Потом Юм-Кааша сменили верховный жрец и бакабы – последовал не менее удивительный, экспрессивный танец.

Наконец священные танцы закончились. Бакабы разошлись по сторонам. В центре помоста остался только ах-кин, и к нему подошёл Тим.