Пером по шапкам. Книга вторая. Жизнь без политики

Автор

Евгений Николаевич Бузни

Жанр

Публицистика

Год написания книги

2018

<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 51 >>

На страницу:

Перейти

8 из 51

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

в 45-м наповал!

Раз!

… А где-то в начале века

человек,

сощуривши веки,

«Не играл давно», – говорит.

И лицо у него горит.

В состоянии ли этот поэт написать что-либо подобное сегодня? Думаю, нет. В постперестроечное время на одну из записок из зала Вознесенский написал такие строки:

Все пишут – я перестаю.

о Сталине, Высоцком, о Байкале,

Гребенщикове и Шагале

писал, когда не разрешали.

Я не хочу «попасть в струю».

А кто же мешал Вознесенскому писать поэму «Лонжюмо» в 1962 году? Кто заставлял его начинать её словами: «Вступаю в поэму, как в новую пору вступают».

И продолжать:

Россия любимая,

с этим не шутят.

Все боли твои – меня болью пронзили.

Россия,

я – твой капиллярный сосудик,

мне больно когда -

      тебе больно, Россия.

И пояснять читателю главную причину написания поэмы:

Его различаю.

Пытаюсь постигнуть,

чем был этот голос с картавой пластинки.

Дай, время, схватить этот профиль паривший

в записках о школе его под Парижем.

Кто принудил поэта написать гениально просто и понятно:

Струится блокнот под карманным фонариком.

Звенит самолёт не крупнее комарика.

А рядом лежит

      в облаках алебастровых

планета –

как Ленин,

      мудра и лобаста.

Да никто не принуждал. Но хотелось славы, и тогда писал «в струю», чего уж греха таить? Да ведь струя-то была хорошая, тёплая. Захотелось повыпендриваться и повыдрючиваться для большей популярности, позволили и это талантливому поэту. Ну, покричал Хрущёв с большой трибуны, погрозил выселением, однако же жив поэт со всеми своими поэтическими закидонами. Но ни у кого почти не остались в памяти строки ни его совершенно бездушной поэмы «Лёд», посвящённой гибели молодой студентки, ни никому не понятных стихов типа «Оза», ни прозы с экзотическим названием «О», подразумевающей дырку от бублика, только чёрного цвета. И слава постепенно тает, поскольку на поэмы подобные «Лонжюмо», остающиеся в истории на века, теперь никто и ничто не вдохновляет, а сегодняшнюю мало читающую публику никак уже не затрагивают ни архитектурные, ни футуристические, ни метафизические упражнения в поэзии. Не волнуют и остаются незамеченными даже самые краткие потуги поэта, которым он сам, очевидно, не смог придумать название:

таша говорю я на

низм ты говоришь кому

ыкант наливает муз

иноактриса пошла к

сотка улыбнулась кра

вать советует уби

лам сломалась жизнь попо

Ну, если даже мы и соединим разорванные поэтом слова, то и тогда поэзии не получится:

Говорю я Наташа

Ты говоришь комунизм

Наливает музыкант

Пошла киноактриса

Улыбнулась красотка