– Вы их в тыл врага будете забрасывать или в космос запускать?
Академик встал из-за стола, подошел к двери, ведущей в приемную, и широко открыл ее. В приемной его ожидали четыре посетителя.
– Вы из какого института? – обратился он к самому молодому на вид.
– Прикладной химии, Леонид Степанович! Ученый секретарь Совета – Михайлов. Я с проектом постановления президиума по нашему институту.
– Товарищ Михайлов, ответьте, вас очень обременит руководство молодежной секцией нашего Дома ученых?
– Думаю, что нет.
– Давайте ваше постановление и пройдите с этими товарищами. Они все объяснят. Желаю вам успехов в развитии творчества молодых!
После знаменательной встречи с Большим Шефом прошло чуть более года. Как ни странно, но председатель его запомнил и позже, дважды встречая на заседаниях, задавал один и тот же вопрос:
– Как молодежь? Чем удивите?
Удивить Большого Шефа обсуждением сметы проведения детского новогоднего праздника было проблематично. Лыжным кроссом и читательской конференцией – тоже. Но ничего такого, что могло оправдать ожидания академика, Михайлову в голову не приходило.
Эта заноза так раздражала Анатолия Александровича, что своей бедой он поделился с Анечкой уже на первом их свидании вне ее родительского дома. Аня выслушала своего поклонника с интересом.
– У тебя имеется какой-нибудь документ, дающий представление, чем в вашем Доме занимаются?
– Планы работы. Годовой и по месяцам. Что конкретно тебя в этой бумаге интересует?
– Идеально, если того, что мне интересно, в ней нет.
Уже на следующий вечер Михайлов отрапортовал о выполнении задания. Аня проштудировала годовой и три месячных плана работы Камского Дома ученых и с удовлетворением констатировала: да это непаханая целина!
Анатолий непонимающе пожал плечами.
– Толя, тебе папа не рассказывал, где и как он познакомился с мамой? В Московском Доме ученых на Пречистенке. Спроси меня: чем она там занималась?
– И чем же она занималась?
– Вела музыкальные вечера. Очень даже популярные. Называлось все это «Музыкальный салон Дома ученых». Насколько я понимаю, ничего подобного у вас нет? Тогда пойдем и попросим ее поделиться творческими секретами. После чего ты смело можешь приспосабливать московский культурный продукт к уральским условиям.
– А кто будет клиенту преподносить этот продукт? Тоже мама?
– Толик, возбуди фантазию. Конечно, я!
Несколько тещиных «ноу-хау» явно претендовало на гриф «особой важности»:
– Публика идет не на музыку, а на музыканта. Музыкант должен быть только экстра-класса. Столичный или местный, но «экстра». А вход в круг уважающих себя людей должен быть не широко раскрытыми воротами, а узкой калиточкой.
Еще два «секрета фирмы» касались ведущей.
– Музыка – не химия и даже не политика. О ней можно говорить все что угодно и не ошибиться. Так, мол, я ее воспринимаю. Да и вообще, лучше всего рассказывать не о музыке, а об исполнителе или об авторе. Говоря о нем, ошибаться допустимо, но лишь в лучшую сторону.
И, конечно, рассказывать о главной персоне вечера следует не пафосно, а по-домашнему. Мол, он великий, но из нашего, из родного круга. Захотелось – потрогай!
Молодые супруги оказались способными учениками. С названием мудрить не стали: «Музыкальный салон Дома ученых». Право на «салон» давало место проведения – большая гостиная на втором этаже старого купеческого особняка, в котором ученые позволяли себе отдохнуть от любимой науки.
Гостиная была рассчитана на семь, максимум девять десятков гостей. Поэтому чуждому человеку всегда можно сказать: увы, но свободных мест уже нет.
Первое время посетителями салона были официальные подопечные Михайлова – научная молодежь. Но очень скоро о салоне заговорили в городе. Быть туда вхожим стало сначала интересным, затем модным, еще позднее – престижным. Подрос не только средний возраст гостей, но и их властный вес. Но лучшие представители молодежи остались. Среди них и Юра Брюллов.
В отличие от земного шара, популярность салона держалась не на трех, а на двух китах.
Первым китом были личности самих исполнителей. Выполнить завет мудрой тещи, что почетный гость салона обязательно должен быть «звездой», в Камске было непросто, но возможно.
Наладив связь с областной филармонией, хозяева салона заблаговременно знали, кто из знаменитостей и когда будет гастролировать в Камске. Следующий шаг подсказал старший Звенигородский: попытаться найти в Камске людей, которые с этой самой конкретной звездой были на «ты». Удивительно, но и эта задача оказалась выполнимой. Обязательно обнаруживались какие-нибудь друзья детства, однокурсники или коллеги. Так, когда ждали приезда знаменитой певицы народных песен Руслановой, неожиданно выяснилось, что бухгалтер оперного театра хорошо знакома с Лидией Андреевной по совместному пребыванию… во Владимирском централе в пятидесятом году.
С друзьями звезды для начала проводилась разъяснительная беседа. После чего по междугородней станции заказывался квартирный телефон звезды и, после обмена любезностями и новостями, камский друг или подруга произносили примерно следующее:
– Видела макет афиши твоих гастролей в Камске. Очень симпатичная!
…
– Как мы можем такое пропустить! Уже заказали билеты.
…
– Какие контрамарки? Не затрудняй себя. С этим все в порядке. Но одна лично-общественная просьба у меня имеется. У нас в Доме ученых очень милые люди проводят музыкальные встречи. И очень хотели бы принять тебя в качестве почетного гостя.
Далее в разговор вступала Анечка, которая обговаривала жанр концерта-встречи и мимоходом сообщала, что гонорар Дом ученых может предложить скромный, но рецензии будут солидные, включая московские издания.
Статистика не даст соврать: шесть из десяти приглашаемых давали свое согласие. И не жалели об этом. Многие из них потом сами выступали в роли рекомендующих.
Автором и создателем второго «кита» стал Анатолий Александрович. Как истинный ученый, он развил и дополнил творческий опыт тещи. Когда популярность салона вышла за пределы городской академической среды, кандидат химических наук Михайлов сформулировал оригинальное геометрическое кредо салона: «место пересечения непересекающихся плоскостей».
Обычно человек чувствует себя уютно в привычной для себя обстановке, среди своих. И все же это состояние не может продолжаться бесконечно. Порой душа требует чего-нибудь новенького, любопытного, острого, «импортного».
И вот уже медицинское светило млеет от комплимента нетипично стройной оперной примадонны по поводу операции, сделанной их главному дирижеру.
А генеральный конструктор авиадвигателей светится от счастья, слушая известного профессора, биолога, свежеиспеченного лауреата международной премии:
– Привозят нас на авиасалон «Ля Бурже», заходим в советский павильон, и что я вижу? Ваш двигатель! Облепленный фотографами как мухами!
Особую прелесть представляли собой ситуации, когда пересекались духовное с материальным. К примеру, когда, прощаясь, директор ЦУМа, который весь вечер держался в тени, целуя ручку хозяйке салона, скромно произносил:
– Анечка! Вы чудо! Создать такую атмосферу! Чтобы не забыть, наведайтесь на следующей неделе к нам. Пришла партия дубленок, имеется ваш размер.
К осени шестьдесят шестого года Анечка стала полновластной хозяйкой салона. И теперь Анечкой она представлялась далеко не всем. Чаще – Анной. Случалось, что и Анной Павловной.
Гости салона в большей или меньшей мере были ценителями изящной российской словесности. Совпадение статуса, имени и отчества персонажа «Войны и мира» и «хозяйки дома» привело к тому, что постепенно музыкальный салон Дома ученых стали называть «салон Анны Павловны», а потом и совсем коротко – «салон Шерер».
Анечку такое сокращение никоим образом не огорчало.