Небо молчаливое

Эмма промычала отрицательно, вышло жалко. Подумаешь переспали. Подумаешь не отстанет теперь. Сама разрешила. Зачем? А захотелось. Это слабость? Это глупость? Это?..

– Кэп?

И что она дальше скажет?

– Иди сюда, – он продвинулся ближе, – давай просто полежим? Тебе не хорошо?

– Мне стрёмно. – В подушку всё же легче говорить. «Я поступила так, как обещала себе не поступать» – нет, этого она не скажет. – Я… я дура. Мне слишком долго было страшно. Боги! Я и тебе столько нервов… Чёрт! – она пнула подушку. – Знаешь, что я так долго пытаюсь сказать? – Эмма усмехнулась. Ей было не то стыдно, не то смешно. Боже, неужели так сложно губами выдавить слова?

– Нет, – улыбнулся Константин.

– А то, – Эмма резко подняла голову, говорить в подушку было как минимум неудобно, – что ты мне тоже нравишься, – закончила она почти что с вызовом, но больше себе и онемевшему так не кстати горлу. – И мне, с одной стороны, стыдно, что я так долго… не знаю обижала тебя? – Нет, не так. Она ведь не хотела кого-то обижать, эти перепалки… – Что мы ссорились, – она кивнула. Кажется, так правильно. Эмма не хотела извиняться, за то, что она такая, какая… какая бы ни была. Ей было страшно и больно очень долго. Ей было не до «нравиться», а главное не до «люблю».

– Мне тоже. Хорошо, что я настойчивый.

– Боже.

– А что? Нет что ли? Важное что-то?

– А? – не поняла Эмма.

– У тебя на коммуникаторе, – пояснил он.

– Нет, – отмахнулась. – От Эвы. От сестры. Она пишет мне периодически. Нотации в основном. Хочет, чтобы я жила, как она живёт. Не хочу отвечать.

– Звучит похоже на моего отца. Это он был Тирхским генералом. Героем.

Эмма уткнулась ему лбом в плечо.

– В бурю их. Давай я выключу.

Константин приподнялся и протянул ей коммуникатор с тумбочки. Эва теперь писала нечасто, запомнила, наверное, про разницу во времени, кусочек релятивисткой механики, а может Дэвид разжевал. Он умеет хорошо разжёвывать.

– Столько дерьма, которое я не могу отпустить. Вроде и время прошло, а меня гложет.

– Смерть учителя?

– Не знаю. Люди умирают, это данность. Это факт.

– Эмм, если тебе больно – это нормально, что тебе больно.

– Ага.

Но больно ей похоже было по какой-то другой причине. Да…

– Расскажи про него. Ну, как его звали.

– Рогач Тимофей Владимирович. Смешная фамилия.

– Моя лучше.

– Ага, – Эмма цокнула. – Знаешь, – протянула она, – он любил говорить, что дома в столе у него есть волшебная книга, которая позволяет путешествовать между мирами. Книга младшего бога. Вроде как он с подругой украл её из школы, в мире-как-наш. Что бы это ни значило.

– Он с моей планеты?

– Не думаю. Он просто шутил. В этих байках одна его подруга была принцессой, другая опальной чародейкой, крутившей шашни с тёмным колдуном.

– А с кем он шашни крутил?

– Не знаю. Официально он был женат на профессорке теологии. – Эмма положила ему голову на плечо и стало тепло.

Утром Эмма выскользнула из-под одеяла, оделась быстро и быстро ушла. Константин ещё спал. Так в общем-то проще – не нужно объясняться, смотреть на него не нужно. Ей стыдно – вот в чём дело! Боги, но разве это плохо? «Я разве предала кого-то? – спросила она, – Ни Дэвида, ни Рогача». Она только проверит почту, напишет Эве, что всё хорошо и выключит к чёрту компьютер, и сразу вернётся к нему.

«Странное вышло приключение», – Эмма рухнула в кресло, кресло скрипнуло и откатилось к столу. Где-то наверху в рубке Луи вел по радарам тяжелое Небо, вёл через тучи и Вернские дожди. Эмма тронула мышку. Монитор засветился зелёным. Луи…Опять не выключил после себя. В непрочитанных мерцало только одно письмо, то самое, пришедшее перед балом, ни Эвино, ни Дэвида, от заведующего центра космических исследований.

Эмму звали домой.

Глава 14

чернее чёрного

I

Облака плыли тихие – серебро, окаймлённое пурпуром. Луи плохо помнил дом, казалось, все его яркие и такие желанные картинки, как он сам их называл, были простой калькой с корабельных экранов, с Эмминых фильмов и слов. Даже сны о доме, напоминали, вывернутое Небо. «Если дом тот вообще был», – добавил бы Фет. Луи морщится. Был! Он будет и дальше упорствовать, и когда-нибудь Фет согласится. Страшно, но похоже именно дом и разделяет их с доктором. Если бы хоть один отступил… «Был», – сказал Луи, вкладывая всю свою силу в одно тихое слово. Но какие дома облака он не помнил, а временами, кажется, и не знал. Всё его прошлое точно вытрясли, зачистили без жалости. «Так бывает», – объяснял Фет. Ну и что с того, что бывает? Ему, Луи, это «бывает»… Лучше бы обнял! Боже. Луи замер и понял, что забыл дышать, забыл высматривать бури. Забыл и просто сидит, бессмысленно пялясь в хитрый экран. Вот сиди и пялься! Луи воровато огляделся, но в пустой рубке никто не появился, некому ловить его за руку и отчитывать за невнимательность… «Поймут, что я облаках летаю вместо того что бы лететь…» – Луи стало грустно от такого каламбура, он взялся за рычажок и без особых усилий увернулся от маленького буревого хвоста.

Да они ж знают все трое: и Эмма (как Эмме не знать?) и кэп – сам ведь проболтался! и Фет, он не дурак, чтоб не заметить, не догадаться, когда к нему лезут вот бессовестно и порываются поцеловать. Почему сразу не выгнал? И неужели ни в одной вероятной вселенной он не мог ответить на поцелуй?

Тогда все и испортилось? Или раньше? Или потом? Луи так и не понял, где оступился, в чем провинился, чем обидел доктора. А может он просто недостаточно для него хорош? Фет взрослый, а он мальчишка. Неужели дело в этом? В чём вообще дело?! Дисплей высвечивал какую-то муть с левым двигателем, после всех ремонтов Небо немного кренилось, а тут ещё, как назло, новый очаг вызревает. Проклятье! На минуточку ж отвлёкся! Но Луи знал, что с этим делать. За время пребывания на Небе он сделался хорошим пилотом.

В тот день злополучный день-поцелуя кэпа с ними ещё было, Луи и сам всего как месяц попал на Небо и обживался как. Он трудился, ха! Пахал по две смены просто затем, чтобы доказать, что хоть на что-то годен, что он не только воришка с блошиного рынка, что может, может быть им полезен. Он ведь и в механизмах шарит, и с управлением с ходу разобрался, будто уже водил корабли… и картошку чистит, и готовить умеет не то, чтобы сильно вкусно, но съедобно вполне. Станционные воришки не только воровать горазды! В свои семнадцать, тогда ещё в шестнадцать ему довелось работать грузчиком, уборщиком, мойщиком посуды, подмастерьем механика, сапожника и даже агронома с большим секатором, но нигде, увы, он не задерживался надолго, точно какая-то неведомая сила, толкала его в спину, нашептывала тихо и упорно: уходи. И он бежал, подхватывая старый рюкзачок, а потом случилось Небо и доктор Фет, и Луи понял, что пропал.

В тот злополучный день он по обыкновению решил заглянуть к доктору в перерыве. В его каюте было тихо и очень темно. Луи даже подумал по началу, что у Фета что-то проводкой. Подумал о ящичке с инструментами, который остался в машинном, и о стоимости новых ламп и проводов, выходило много, по крайней мере больше, чем у них с Эммой было на тот момент. Тогда они жили бедно, не беднее рыночных попрошаек, но для свободных, так звали на Верне всех странствующих на собственных кораблях, всех —от дураков до пиратов, плоховато. Луи это сразу заметил, заметил также, что и работы на корабле было явно больше, чем людей, способных её выполнять. Они зашивались. Управляться с таким кораблём без команды – немыслимо. В том и был его шанс. Луи умел видеть возможности. Такой вот талант. К нему бы ещё везение! Впрочем, попасть на борт Неба тоже удача. Этого Луи не отрицал и по-прежнему опасался, что его вот-вот выгонят. Он быстро и безошибочно понял, что корабль Эммин и решать только ей, но Эмма ему сразу понравилась и к мнению доктора она прислушивалась, а с доктором они как-то поладили. Луи умел выбирать людей, кто не умеет, тот долго не живёт, такая вот жестокая выучка.

Доктор удивлённо поднял голову, глянул, хмыкнул, продолжил читать.

– Почему у тебя темно так? Сломалось?

– Нет, – мотнул головой Фет. – Привычка.

– А-а, – протянул Луи и сел напротив, его не приглашали, но можно же? Доктор, кажется, не возражал, он его и не замечал, кажется. – У меня свободное время, – объяснил Луи, точно извиняясь. – Эмма не говорила, что делать, ну когда…

– Отдыхать, – вздохнул Фет. – Обжился?

– Да. У вас хорошо! Мне нравится! – Луи и сам не понял откуда в нём столько энтузиазма, ещё пару минут назад сил едва ли хватало, чтобы сползти со ступенек, а лесенка-то из рубки короткая. – А тебе?

Доктор поднял одну бровь.

– Да, тоже.