Пять Пророчеств. Эхо древнего мира – I

Я зашагал бодрее – настроение у меня выровнялось, да и я заметил, что сумрачный по началу день потихоньку прояснился, серый полог неба проклюнулся солнечным светом. Дай-то Айулан, все обойдется грозным маршем и скучными часами дозора у стены чужого дворца.

Я же все равно хотел взглянуть на Наран, столицу Марбод Корту – пусть и не в таком качестве, конечно. Но раз выбирать не приходится – что же. Я иду той дорогой, что предлагает мне судьба. Иду. Кажется, я проиграл когда-то морским богам право выбирать в обмен на прозвище, заменившее имя.

В дороге мы были уже третьи сутки, и шли двумя группами – чуть впереди около семи десятков, так сказать, авангард. Позади наша часть отряда – в нем нас было восемь десятков и несколько возов с бытовым скарбом, необходимым в дороге – котелки, провизия, пара огромных шатров, чтобы укрываться от дождя… пока, впрочем, не смотря на осеннюю пору, шатры не требовались. Дождя не было – видимо, вся висящая в воздухе сырость уходила в туманы – когда легкие, когда густые и плотные, но неизменные всякое утро.

Порой наш путь напоминал мне сюжеты изысканных этенских ваз и узкогорлых кувшинов для вин – их лепили из белой глины, делая тонкими, как яичная скорлупка, покрывали глазурями – снежно-белой, слоистыми цветными, прозрачно-стеклянистыми. Их расписывали, кладя рисунок полупрозрачными легкими мазками – ивы у воды или речные лили, играющие в воде рыбины, цветущие крокусы; лес, укрытый туманом, и горная гряда, или могучие сосны с кривыми ветвями, нанизывающие на свою хвою клочья облаков. Легко, прозрачно, полунамеком выступают линии, угольная чернота расплывается в молочной светлоте, яркая зелень глохнет, превращаясь в слабый отсвет через цветное стеклышко, цветы – точно призраки самих себя… И мы – идем через туманное утро. Мы – словно герои расписной вазы, пока не взойдет выше солнце и не прогонит прочь белую взвесь.

В тот вечер – вполне ясный и теплый – у одного из возов на лесной части дороги треснул обод колеса, вывернулся, заставив тяжко просесть на один бок груженую телегу, а уже поэтому, как выяснилось, и пошла в расщеп тележная ось. Возница сокрушенно качал головой – неудачно наехал на камень, видать, или провалился в выбоину, не заметив той. Солнце было еще весьма высоко, и останавливаться сейчас значило потерять добрых пол-дня пути. Пока капитаны совещались, и так прошло чуть ли не две лучины- но в конце концов было решено так: первые семь десятков продолжат путь, а с ними один из возов. А мы чиним сломанное, проверяем надежность воза, отдыхаем вволю и нагоняем их поутру, встав еще до рассвета.

Герои сюжета росписи изысканной вазы превратились в персонажей деревенской сказки – что же, и так бывает. Жизнь – непростая штука.

С починкой, конечно, пришлось повозиться – и то, что нас было довольно много, только мешало делу. В конце концов, часть народу отправилась стрелять на ужин лесных куликов, и я с ними. Охота – полудетская, скорее, чем серьезная – все же была неплохим развлечением в часы вынужденного простоя. Связка куликов, которым предстояло стать сытным супом на ужин, оттянула мешок на плечах Теза, а сами мы устали рыскать по кустам ровно тогда, когда ремонтные дела почти завершились. Самое время было поискать место для стоянки на ночь – как раз уже и солнце касалось краем перелеска чуть впереди, отделенного от нашего, по которому мы пробирались сейчас, парой лиг пути.

Устроить привал решено было именно у края леска – пройдя с пяток фурлонгов, мы остановились. Сгущался туман, идти дальше было затруднительно. Уже когда лагерь был установлен, и все уложились спать, я, лежа под плотным одеялом у огня, ощутил странное дыхание теплого ветра в лицо. От костра нанесло – или… или снова некая магическая тварь вышла на прогулку? Я подтянул поближе меч, нашарил в сумерках взглядом сооруженную из хворостин стойку, вдоль которой выстроились наши глефы – вздохнул и смежил веки. Сон у меня чуткий, проснусь, успею, решил я. Уже проваливаясь в дрему, я почувствовал, как на меня нахлынуло странное чувство тревоги, будто что-то недоброе намечалось – коротко, точно всплеском. Вокруг царила ватная тишина, даже для чуткого уха засыпающего совершенно пустая. Лес спал. Твари и звери тоже. Уснул наконец и я, так и не нашарив ни своим хваленым чутьем, ни слухом никаких признаков опасности.

Глава 4. Путь в тумане

Проснулся я от ощутимого запаха гари. Неужели в ночи ветром разметало уголья, а часовой уснул, не замечая этого? Да как же так?

Я вскочил, отбросив одеяло, и заозирался в поисках очага пожара. То ли густой белый дым, то ли небывалый по плотности туман затягивал все вокруг – и одно я понял точно: часовой и правда уснул. И еще было довольно рано – судя по серости, брезжащей сквозь пелену.

Солнце, во всяком случае, еще не взошло. Я снова потянул носом – дух пожарища мне не приснился, он вовсе не собирался исчезать. Да только вот горело уже весьма давно – дым успел прогоркнуть. Выдохнуться, налиться горько-кислым привкусом вчерашних угольев и холодной золы… а еще набрать влаги, как будто пожар заливали водой, или прошел дождь.

Чувство тревожного беспокойства, с которым я вчера ложился спать, усилилось стократ.

Что-то было в этом всем не то. Дождей не было с самого нашего выхода. Ночь выдалась сухой. Туман, кутающий нас как в ватное одеяло, говорил о том, что пропитанные водой головешки скорее всего плод моей фантазии, но… я бы, наверное, и после бочки бренди такое не выдумал, просто потому что это бессмысленно.

Я растолкал прикорнувшего – вернее сказать, точно окостеневшего в не самой удобной позе – у костра Менгора, едва сдерживая изумление, граничащее с шоком – чтобы капитан уснул на посту?! Менгор? Да я скорее в настоящую чакабре поверю!

Тот обморочно повел глазами, встряхнулся – и точно так же, как я, втянул воздух носом.

– Поднимай остальных, где-то рядом пожар, и нам надо выйти из леса поскорее и понять, что происходит, – отрывисто бросил он, окончательно просыпаясь.

Собирались мы в такой спешке, точно лесной пожар уже в самом деле кусал нас за пятки.

– Идем в колонну по трое, телега в центре. Из колонны не выходить, шире, чем на расстояние вытянутой руки, не расходиться. Не нравится мне этот туман – вместе с дымом. Пока видимость не прояснится хоть немного – из колонны ни шагу, – Менгор то и дело косился на меня, точно ожидая каких-то советов, но я не знал, что сказать.

Рукоять глефы в ладони казалась теплой, и теплом тянуло в лицо. Наверное, и правда где-то в ночи приключился пожар – вот тебе и сухие осенние дни, такие удобные для дальнего перехода! Понятно, чего так Мен спешит – удирать от лесного пожара то еще удовольствие. Я встал меж капитаном и Тезом, в голове колонны – и мы двинулись. Леса, грозящего стать ловушкой, отмерить нам оставалось совсем немного – мы и так почти на самом его краю заночевали.

Пока мы шли, туман поредел. А когда миновали лес и небольшую ложбину за его краем, и наконец поднялись по дороге на равнину, то вовсе почти развеялся. Только вот нам это мало помогло.

Только появилась возможность оглядеться, я едва не замер, как вкопанный, да и не только я.

– Что же это такое? – хрипло спросил Менгор, и я только лишь ошалело качнул головой.

Я тоже ровным счетом ничего не мог понять. Вокруг нас, впереди и со всех сторон вдаль был далеко не Новый Этен. Либо весь Новый Этен успели сжечь дотла за ночь, кроме того леса, из которого мы вышли только что.

Вокруг была засыпанная пеплом, почернелая пустошь, в воздухе висели клубы дыма, заслоняя собой восходящее солнце, и запах застарелой мерзкой гари, жирной и густой, забивал горло и мешал нормально дышать. И этого всего не могло быть, просто потому что не могло быть никак.

– Что за… – всё, что я смог промолвить, повторив, точно эхо, за Менгором. Голова вдруг заболела нестерпимо – точно ее набили раскаленными иглами. Какое там превращение оборотня где-то в городе! Так раскалывалась голова у меня только после кораблекрушения, и, наверное, больше никогда в жизни. Со всех сторон раздавались приглушенные восклицания и ругань – никто не мог понять, что происходит.

Это не Новый Этен. Это вообще не Марбод Мавкант. Я понял это вдруг со всей ясностью – вспомнил дорогу, что видел со стен Д’Лагрена, вспомнил карту, куда, конечно же, сунул нос перед отправкой. Да и без этих карт – я просто вдруг ясно осознал: мы попали куда-то, куда не должны были. А вторая неприятная мысль, от одного появления которой у меня и заболела голова, была такова: я откуда-то должен знать эти земли.

– Не может быть, – прошептал я, когда в голове мутными отблесками всколыхнулись некие тени воспоминаний. Тех, давних, что, как я думал, поглотило море.

– Ну и где мы? – раздраженно, зло крикнул в никуда Менгор, явно не ожидая никакого ответа.

– А я, кажется, знаю, только это совсем бабкины сказки будут, – один из стражников из глубины строя подал голос. – Я вроде как узнаю эти места, это больше всего похоже на Кортуанск! Вот дорога на Корфу, вот вдалеке Сумрачные горы… правда, это другой конец мира. Мы не могли туда попасть, просто пройдя по лесу.

Кортуанск! Я тоже знал это название – и помнил из заново выученного о страшной войне, что шла в этих краях совсем не так давно. Даже вот в числе нашего отряда нашлись те, кто какое-то время жил в Кортуанске, нес там службу, пока власть островного королевства окончательно не пала под натиском какого-то до той поры никому не ведомого завоевателя, заручившегося помощью отнюдь не благонамеренных магов… ну или одного мага. Да, кое-кто из моих соплеменников жил здесь, как и я сам тоже. Я с острой ясностью вспомнил, что незадолго до падения Кортуанска я был на западном побережье Кортуанска, но вот что я там делал?

Пока отряд наш сдержанно обсуждал, насколько реально то, что мы всем отрядом угодили в одну из «развилок», или, как чаще говорят, «колодец»[3 - «Колодец», «развилка», на море – «глаз». Некая «складка пространства», попав в которую можно перенестись вдаль на многие лиги, даже не заметив этого. Неуправляемое явление. Встречается довольно часто, но в серьезный расчет обычно не принимается.] на лесной части дороги – а иного объяснения быть не могло – нас обнаружили местные жители.

Колодец… вроде как редко он отбрасывает дальше, чем на пару-тройку суток и десяток лиг. Нельзя же взять и провалиться через весь мир на другой его лик? Или можно?

Это еще предстояло выяснить, вот что я знал сейчас совершенно точно.

Из-за обгорелого дерева к нам вышел человек в тускло-черном, точно испачканном пеплом облачении, вооруженный копьём. На нем была простая шерстяная туника и плащ с худом – то есть он мог быть вообще кем угодно.

– На вид вы не драэва и даже не из «тех», вы кто тогда такие и как тут оказались? – заговорил он, щурясь. Он всматривался в нас, и лицо его, простое сухощавое лицо человека неопределенных лет, постепенно приобретало удивленное выражение. – Меня или подводят глаза, или что же, эллеральские элфрэ[4 - Тот же народ, что в других частях мира называют еще эльфами. Здесь используется наиболее распространенная форма, она же – самоназвание народа.] наконец отважились покинуть свои нор… свою землю?

– Гарнизон Д’Лагрена, Новый Этен, – Менгор мотнул головой, скидывая капюшон худа. – Элфрэ, только не эллеральские. И у меня похожий вопрос – как мы тут оказались?

– Так вы из Марбод Мавкант? – изумленно присвистнул человек. – Вот дивны дела айтировы! Еще удивительнее, чем помощь от Эллераля!

– Добрый господин, ты не из Оплота? – подал голос все тот же страж, что узнал первым ландшафт вокруг.

Он кивнул.

– Стало быть, маг? – уточнил Менгор.

– Верно. Пойдемте за мной, тут небезопасно. – снова кивнул маг, и мы развернулись в указанную сторону.

Там, куда нам предстояло идти, возвышался массивный скальный хребет – Сумрачные горы, как назвал их наш однополчанин. И они в самом деле так назывались. И да, это был именно Кортуанск – человек с тускло-черном, не назвавший своего имени, подтвердил это.

Скалы и уступы – крупные, угловатые, но чуть сглаженные расстоянием, и потому – точно обтянутые бархатом растущего на них травяного и лесного покрова. Величественная темно-синяя гряда и серо-белые облака. Воздух, полный пепла, и тусклый неяркий день без солнца в белесом небе не в силах приглушить густоту теней меж скал – и те все равно были насыщены яркостью кобальтовой глазури после обжига. Мне показалось, что с гор этих тянет свежим ветром – и там, там можно будет дышать легко, не сплевывая горький дымный привкус после каждого пятого вдоха. Мы шли – и я, не зная толком, кто такие эти жители Оплота и о каких магах толковал Менгор, все равно хотел вступить под тень этих скал и ущелий. Сумрачные горы казались мне прекрасными. А я сам, оказывается, был болен жаждой путешествий – сидя у себя в уютном этенском городе, я даже не понимал, насколько меня тянут к себе новые земли. Наверное, это и сыграло со мной злую шутку и загнало на тот корабль, и иной разгадки нету. Наверное, думал я. И забывал думать дальше, крутил головой, осматриваясь, прикипая взглядом, впитывая каждую мелочь.

Горы были… невероятны. Казалось, я иду меж костей самой земли, самих корней мироздания. Древние молчаливые скалы, и полные свежего ветра ущелья, и легкий хруст крупного песка под ногами – все это разительно контрастировало с выжженной долиной. Казалось, этих гор не могут коснуться никакие изменения, никакие водовороты истории и свершений, творимых нами, живущими в мире, не отразятся на серых строгих камнях.

Нас повели кратчайшей дорогой в Оплот – настолько кратчайшей, что даже я понял: без каких-то магических фокусов, помогающих преодолевать большие расстояния в несколько шагов, тут не обошлось. Дорога сужалась и расширялась, поднималась и спускалась, петляла меж распадков и ныряла под своды причудливых проходов, проточенных в камне не руками разумных существ, но древними, пересохшими уже реками – пока мы не вышли к самому Оплоту.

И если просто горы удивляли, наверное, только меня, то Оплот… о, тут уже в изумлении замерли абсолютно все. Тезвин шепотом помянул Айулан – в восхищении и изумлении глядя на то, как парит над гигантским провалом, разверзшимся в конце нашей дороги, кусок скалы, увенчанный городом-крепостью.

Оплот точно проявлялся, ткался на наших глазах из окружающих его облаков – город из светлого камня, с высокими башнями и домами на утесах. Тут и там со скалы, служащей основанием, вниз срывались потоки воды, и они, казалось, вскипали в том провале внизу, поднимаясь плотной облачной подушкой. Если бы это не было обманом, я бы решил, что на облаках Оплот и держится.

Этого, наверное, быть не могло – но оно было. Оплот Ордена Сумрачных Магов.

Хозяйки этого города, верно, по утру идут не к колодцам и ручьям, а ловят куски облаков и загоняют их в бочки, дожидаясь, пока те станут дождевою водой.