Серпантин

Он поднял мою кисть и слегка притронулся к ней сухими губами, а потом начал медленно опускать свою ладонь на мое бедро.

– Эй! – воскликнула я, отдернув руку. ? На молоденьких потянуло, извращенец?

– Извините, не хотел обидеть столько очаровательную диву. Я, дурак, понадеялся, что еще способен произвести впечатление на даму.

– Производи его в доме престарелых на бабушек с синдромом Альцгеймера, а мне дай спокойно насладиться компанией себя самой и этого ароматного коктейля, – говорю, уже скрепя зубами от раздражения.

– На что Вы намекаете?

– На то, чтобы ты отсел от меня.

– Нет, когда сказали про бабушек и эту болезнь.

– Я должна пояснить смысл шутки? Ладно. Она заключается в том, что они все равно не запомнили бы твоего обвисшего лица, так что ты с невероятным успехом мог бы проворачивать подобные попытки обрести новое знакомство по несколько раз на дню, постепенно совершенствуя свои результаты.

Он резко изменился в лице, медленно встал со стула, повернулся ко мне спиной и, не оборачиваясь, произнес:

– Я проворачиваю эти попытки каждый день на своей жене. Как видите, два года таких вот ежедневных знакомств с человеком, с которым ты прожил почти всю жизнь, подкосили бы выдержку любого человека. Я не знаю, зачем я вернулся к ней. Наверно потому, что мечтал о воссоединении семьи. А по итогу превратился в сиделку для старой женщины, витающей в облаках, которую бросил раздолбай сын.

Как трогательно, сейчас слезу пущу. На самом деле, подобные истории уже давно не цепляют меня за душу, просто потому, что в своей жизни я пережила нечто гораздо более масштабную трагедию, входящую в разряд вещей, способных угробить напрочь психику, здоровье, стремление в высокому, радость от достижений, социальную взаимосвязь, желание жить и так далее.

Трагедия, которая сделает тебя черствее любого сухаря, невосприимчивого к любой похвале, комплиментам, словам поддержки, проявлению любви и заботы. Ты перестаешь осознавать значение этих слов, начинаешь негодовать от непрерывного упоминания их в твоем присутствии, слушаешь, обессиленно пытаясь вникнуть в саму суть, дав определение своей непроницаемости.

Масла в огонь подливает коллапс моих нейромедиаторов, что только многократно усиливают чувство ноющей пустоты, неудовлетворенности, скованности и паршивого настроения.

Я – скала, непробиваемая посторонними эмоциями, которая может получать удовольствие только от воздействий лекарств на организм. Я – разбитая копилка, в которой уже давно не было денег. Я – пони в парке развлечений, с печалью в глазах катающая детей. Во мне выгорело все, что поддавалось воспламенению. И переродиться, словно Фениксу, этому не суждено.

Пока я окуналась в очередные душевные терзания, старик бесследно исчез. Вот так нужно отшивать мужчин. Бросила дерзкую шутку и задумчиво сидишь с гордым видом, ожидая его ухода.

Закончившийся коктейль восполнился вновь по щелчку пальцев, и я снова продолжаю наслаждаться одиночеством. Спустя некоторое время в бар заходит кто-то еще. Удивительно, какой сегодня наплыв.

На всякий случай не стала оборачиваться, дабы не привлекать лишнего внимания. Но очередной сукин сын, видимо, решил показать мне курсы углубленного пикапа.

– Добрый день, – сказал он в спину.

Я проигнорировала его попытку вовлечь меня в еще один сомнительный диалог.

– Кхм, девушка, я к Вам обращаюсь.

Я резко развернулась, с целью отогнать от себя назойливого кавалера, но, как только я поняла кто стоит передо мной, слова встали твердым комом в горле, лишив меня возможности вымолвить хоть что-нибудь.

Огромная детина в черно-синей мешковатой форме, чье пузо пережимал тугой ремень с металлической бляхой с изображением солнца, погоны ломились от количества звезд, как чистый ночной небосвод, а один широких, массивных кулаков с мозолями нетерпеливо потирал фаллоимитирующую дубинку.

Кажется, пора изучать зоновский сленг, ведь ожидать можно всего, что угодно.

– На Вас поступила жалоба, – доложил он скучающим тоном.

– Жалоба? – спросила я слегка дрожащим голосом. ? И какого рода?

– Значиться так. Статья 2, пункт 28 ВКС: «Оскорбление чувств невиновных граждан с последующим переходом на личность».

– Что простите?

– Вот только ненужно недопонимание включать. Тот пожилой мужчина, что недавно вышел из этого заведения, доложил мне о том, что подвергся злостной критике в его сторону.

– Критике? Он меня лапал!

– А мне было сказано обратное. Цитирую: «Оклеветала меня, пожилого человека, и полила грязью мою бывшую супругу, выжившую из ума».

– Оклеветала? Я ответила ему тем, чего этот похотливый немолодой человек заслуживал за свою резкость в действиях.

– Это мы уже в отделении будем разбирать – кто, кого, зачем и почему.

– Во-первых, я до сих пор не увидела документов, удостоверяющих личность…

Он мгновенно сунул руку в карман и выдернул ее у меня перед лицом уже с корочкой, которая носила его имя, звание и часть, но которую я не успела изучить, так как он быстро спрятал ее обратно. Это очень плохой знак.

– Не усложняйте себе жизнь. Сейчас быстренько проедем куда нужно, составим протокольчик, и, может быть, ограничимся небольшим штрафом на первый раз.

Интересно, их всех учат разговаривать специальным блаженно-убогим голосом, чтобы вызвать у человека как можно больше отвращения и недоверия?

В таких случаях лучше не сопротивляться. Все-таки факт словесной перепалки с дедом имел место быть, так что попытаться переубедить свина в форме сейчас – значит на латыни вступить в светский спор о культуре девятнадцатого века с аборигеном, говорящим только на своем диалекте.

Я угрюмо качнула головой, и мы пошли до его машины. Он усадил меня на заднее место тостера с решетками, которое отгораживалось от передней кабины стеной и маленьким окошком. Напротив меня беззаботно чилил потасканного вида мужичок и что-то бубнил себе под нос. Осознав, что теперь он здесь не один, стал копошиться у себя в недрах куртки, вытаскивая оттуда пластиковую бутылку.

– Выпьем? – спрашивает сиплым голосом.

– Что выпьем? – недоуменно смотрю я на бутылку.

– Водки, конечно! Чего же еще?

– Эм, пожалуй, я откажусь от разделения с тобой бактериями.

– Ась? Да ты не ссы, чистый спирт! Бактерий-шмактерий там и не водится, ну!

Он протягивает мне бутылку трясущимися руками и начинает ждать моей реакции.

Да в задницу. Скорее всего, это моя последняя возможность испить чудодейственного напитка. А если повезет, то прямо от него и умру, избавив от бумажной волокиты синьора Помидора.

Я выхватила бутылку, свинтила крышку и начала жадно глотать, обжигающую горло, адскую смесь.

– Тихо, принцесса, мне-то оставь!

Выпив около трети содержимого, я отдала бутылку, начав сильно откашливаться и вытирать, выступающие от горечи, слезы.

– Дает по мозгам, ага? – спрашивает.

Мне неожиданно стало плохо. В глазах зарябило, голову стали бомбардировать атомными боеголовками, тело начало пошатывать, возникли приступы нервозности, тошноты, обильного потоотделения и, скорее всего, диареи. Кто бы мог подумать, что это, почти детское шампанское, могло нанести сокрушительный удар по моему здоровью.