Максимка, Толик и каляки-маляки

– Толик, гляди, Кеша вылетел!

Не знаю, кто не закрыл дверь на веранду, и как получилось, что наш попугайчик оказался на улице, но мы с Толиком замерли, глядя на Кешу, который сел на ветку вишни.

– Максимка, как же нам его обратно в клетку загнать?

– Ночь скоро, – взволнованно сказал я.

Мы стояли, смотрели на попугайчика и не знали, что делать.

– Представляешь, Максимка, попадёт наш Кеша в стаю к воронам и научится каркать, карр-карр.

Я как представил себе Кешу среди больших, чёрных ворон, чуть не заплакал, хорошо, что к нам подошла бабушка:

– Ребята, почему вы пригорюнились?

Толик показал на Кешу – в лучах заходящего, красного солнца, на тонких веточках висели крупные ягоды вишни, украшенные зелёными листьями, а рядом притаился комочек, испуганный и неподвижный, как статуэтка.

– А вдруг вороны… – еле слышно произнесла бабушка.

Уж лучше бы она не вспоминала про ворон! Так мы стояли некоторое время, потом бабушка сказала:

– Кажется, я знаю, что делать.

Она тихонько, чтобы не вспугнуть попугайчика, поднялась на крыльцо, открыла настежь входную дверь, прошла на веранду и включила свет. И загорелись все лампы на люстре, и вспыхнул яркий свет. Кеша как будто только этого и ждал, встрепенулся, вспорхнул, вмиг влетел на веранду и сел на клетку.

Бабушка быстро закрыла входную дверь. Вскоре мы пили чай с вишнёвым вареньем и хлебом, а рядом на нас смотрел Кеша.

– Бабушка, как ты догадалась? – спросил я.

– По-другому и быть не могло, – улыбнулась бабушка, – ведь он летел на свет.

Корабли

Мы с Толиком сидели на крыльце и вырезали лодочки из сосновой коры, которую собрали вчера на опушке леса. Чтобы добраться до леса нужно было вначале пройти до конца улицы, она одна в нашей деревне, и вдоль неё стоят небольшие, деревянные дома, окружённые садами, в том числе, дома наших бабушек, моей и Толика.

За длинной, деревенской улицей начиналось поле, заросшее травой, которую косили в июле, и потом живописные стога сена стояли долго, украшая местность.

Мы с Толиком бегали на опушку леса посмотреть, не появились ли грибы. Но вместо грибов мы набрали кору, которой было много на земле, около оголённых сосен. Бабушка сказала, что в этом году на лесные деревья напал вредный жучок-паучок, поедающий древесину так, что она осыпается, как осенние листья.

Толик, увидев кору, воскликнул:

– Будем вырезать корабли, Максимка!

– Правильно, Толик, сделаем флотилию кораблей и запустим в озеро.

Мы выбрали самые большие куски коры, горкой сложили их на земле, но как донести до дома? Толик снял футболку, снизу связал её узлом, и получился мешок, в который он и положил всю сосновую кору. И я сделал точно также.

Когда мы вернулись, наши бабушки, чтобы мы особо сильно не скучали без дела, дали нам задание – собрать чёрную смородину, мне с двух кустов, а Толику с трёх. Отказаться мы не могли, но так устали, что в тот день нам было не до кораблей.

И вот сейчас мы сидели на крыльце и с помощью небольшого ножика пытались вырезать… нет, корабли у нас пока не очень получались, а получались лодки, и я вырезал их четыре, а Толик три, но большие.

– Ребята, давайте я вам покажу, как сделать катер, – сказал папа, – а то я смотрю, вы всё одни и те же лодки мастерите.

Папа взял кусок коры потолще и вырезал что-то, похожее на прямоугольную коробку:

– Это будет рубка корабля. Ты знаешь, зачем она нужна, Толик?

– Знаю, отсюда капитан управляет кораблём.

– Правильно. Но рубка корабля предназначена не только для размещения командного пункта и боевых постов, здесь находятся все системы и приборы управления кораблём. А если это боевой корабль, то и системы управления оружием.

– Получается, что рубка корабля – это его сердце, – сделал вывод я.

– Именно так, – улыбнулся папа.

Потом он начал срезать кору вокруг рубки, образуя площадку, которая увеличивалась больше в длину, и постепенно получалась палуба. Спереди палуба заострялась, создавая нос корабля, а сзади она становилась как бы прямоугольной, образуя корму корабля.

– Максимка, Толик, давайте-ка тоже приступайте к строительству катера! – обратился к нам папа.

И мы, взяв наши маленькие ножики, стали вырезать рубку, потом палубу, потом нос и корму корабля. Кора сосны была мягкая и податливая, она пахла смолой и лесом, и вырезать из неё было приятно.

– А теперь, мальчики, нам осталось…

– …осталось сделать боковые стенки корабля, – перебил я папу.

– Правильно, а боковая часть судна называется борт, и вот теперь вы знаете основные части корабля.

– Есть ещё подводные лодки.

– Не только подводные лодки, Толик, есть пассажирские судна и боевые корабли, есть баржи и океанские лайнеры.

– …как «Титаник», – вспомнил я.

– Ну «Титаник» мы с вами пока не осилим построить, но лодки и катера, я смотрю, у нас получились.

На крыльце стояли семь лодок разного размера, которые мы с Толиком вырезали вначале, и три корабля, похожие больше на катера. Словно читая мои мысли, папа сказал:

– У нас получились три катера и семь лодок, настоящая флотилия – объединение кораблей.

– Только все ваши лодки и катера какие-то скучные, – сказала мама, которая сидела на веранде и вязала, изредка поглядывая на нас, а вместе с ней и Муся, пристроившаяся у её ног. Лениво развалившись на полу, Муся виляла пушистым хвостом и протяжно пела «мя-ау, мя-ау».

– И что ты предлагаешь? – спросил папа.

– Вспомни «Алые паруса»!

– Совсем забыл, – улыбнулся папа.

– Алые паруса? – удивился я.