Максимка, Толик и каляки-маляки

Белочки привыкли к людям, привыкли, что о них заботятся и кормят, и они совсем перестали бояться, а, увидев кого-нибудь рядом, тотчас сбегали с деревьев на землю и садились совсем близко, смешно скрещивая верхние лапки и сверкая малюсенькими, чёрными глазками.

Мы положили орешки в кормушки и постояли рядом, наблюдая, как белочки грызут их, держа двумя лапками. Когда рядом проходил кто-нибудь с собакой, пусть даже эта собака была на поводке, белочки убегали на дерево и ждали, когда собака уйдет.

А людей они не боялись – носились по земле, засыпанной снегом, бегали вверх-вниз по деревьям и перелетали, как пушинки, с ветки на ветку, только искрились в зелёных сосновых иголках рыжие хвостики, похожие на парашюты.

Потом мы пошли домой и, проходя мимо детской площадки, увидели рядом с нашим снеговиком двух малышей с мамами. Эти малыши били снеговика лопатками, а их мамы… ногами. Я побежал к снеговику, вслед за мной Игорёк, но когда мы оказались рядом, его уже сломали – голова отлетела в сторону, палки, которые были руками, заброшены далеко, один снежный шар разбился на куски, а по другому, нижнему и самому большому, эти мамы били ногами, а их дети смеялись. Игорёк расплакался, и слёзы ручьями текли по его щекам.

– Что вы делаете! – взволнованно воскликнула мама.

– Мы… так они же маленькие, – ответила мама одного из малышей, – они так играют.

– Печально, если вы не поняли, – мама вздохнула, вытерла Игорьку слёзы, взяла за руку и повела домой, а он всю дорогу всхлипывал и никак не мог успокоиться.

Через день мы, то есть мама, Игорёк и я, гуляли в парке и оказались там, где раньше стоял наш снеговик. На том же месте, у пушистой ёлочки мы увидели снеговика, другого снеговика, он был меньше, но у него тоже торчали во все стороны волосы-ветки, и он улыбался… тоже улыбался.

Кеша-красавчик

На день рождения родители подарили мне волнистого попугайчика. И хотя я давно мечтал о нём, этот подарок стал для меня настоящим, большим сюрпризом.

Попугайчик, которого я назвал Кеша, был маленький, и если его тихонечко потрогать, тёплый и мягонький такой, и весь ярко голубого цвета, даже клювик у него был голубоватый, только глазки чёрные и лапки с тонкими коготками жёлтые.

Мама сказала, что ему всего шесть недель, а доказательство этому – его голубой клювик, который с возрастом должен становиться жёлтым.

«Только такие молоденькие попугайчики могут научиться говорить», – сказал на Птичьем рынке продавец, у которого мама купила Кешу.

Через неделю после дня рождения я уехал с родителями в деревню к бабушке на всё лето, и Кеша с нами, конечно. Клетку с попугайчиком мы поставили на стол, расположенный на веранде около окна, напротив которого рос огромный, цветущий всё лето куст шиповника. Он зацвёл только что, «наш шиповник», как говорила мама, и душистый аромат его цветов разносился далеко по всему саду. Окно было приоткрыто, и Кеша всё поглядывал на шиповник, который и ему, видимо, тоже нравился.

Не успели мы распаковать вещи, как пришёл Толик, мой друг, наши дома в деревне стоят рядом, и хотя зимой мы живём в разных районах Москвы, зато всё лето вместе.

Толик с интересом стал рассматривать попугайчика, а потом вдруг сунул в клетку палец, и Кеша его цап! чуть не схватил, Толик едва успел убрать руку:

– Молодец, Кеша, маленький, а защищаешься!

– Ты не пугай его, Толик, а то он запомнит тебя и будет бояться.

– Да я не хотел, само собой получилось. Давай лучше будем учить Кешу говорить.

– Давай! Я недавно по телевизору видел, как попугайчик стихи читал. Это же чудеса – такая кроха и стихи!

С тех пор мы стали учить Кешу говорить. Это выражалось в том, что и я, и Толик, и мама с папой, и бабушка, то есть все, находясь на веранде, то и дело подходили к клетке и начинали говорить приблизительно так:

– Кеша, хороший мальчик! Кеша, кушать хочешь? Кеша, кто там? Кто пришёл? Чай пить будем?

А бабушка любила говорить: «Кеша красавчик!» Почему-то это выражение нравилось ей больше всего. Толик же, слыша про красавчика, всегда добавлял «красавчик-чик», или «какой кошмарчик-чик», на что бабушка и сердилась, и смеялась.

Эта учёба попугайчика проводилась каждый день, но продолжалась недолго, каждый несколько минут поговорит, да и уйдёт по своим делам. А Кеша, когда с ним говорили, прямо-таки замирал, будто от восторга, прижимался к клетке, переставал трещать и внимательно слушал, слушал, только глазки чёрные блестели.

Очередной учитель убегал, Кеша некоторое время сидел неподвижно, словно прокручивая в голове, как пластинку, новые и старые слова, а потом начинал играть с подвешенным колокольчиком или смотрел в зеркальце, или лазил вверх-вниз по маленькой, деревянной лесенке.

Иногда мы с Толиком открывали дверцу клетки, нам хотелось, чтобы Кеша полетал и размял крылышки, а он боялся выходить и сидел у открытой дверцы. Но однажды он вдруг выпорхнул на волю, сделал круг под потолком и сел на клетку, таким было его первое путешествие.

«Первый выход в космос», – сказала бабушка.

– Давай его на палочку посадим, и будем как дрессировщики с голубями, я зимой в цирке видел, – сказал Толик и взял карандаш.

Потом он медленно, чтобы не вспугнуть Кешу, сидящего на клетке, стал подносить к нему карандаш. Попугайчик смотрел настороженно, и я подумал, он испугается и прыгнет обратно в клетку, но нет, Кеша неожиданно перескочил на карандаш.

– Ты поводи его туда, сюда, – посоветовал я, с интересом ожидая, что же дальше.

Толик поднял карандаш с попугайчиком вверх, потом опустил вниз, потом повел вправо, влево, и снова вверх, вниз, вправо, влево. Кеша сидел ровно, не двигаясь, наверное, ему понравилось. Тут вошла бабушка и, увидев нас, всплеснула руками:

– Ну прямо как в цирке!

На её голос Кеша встрепенулся, будто вздрогнул, взлетел и сел на клетку, и затем, перебирая лапками, быстро залез внутрь. Бабушка виновато посмотрела на нас – извините, не хотела пугать птичку.

Мы стали часто открывать клетку, Кеша вылетал, кружил по веранде, и если в это время рядом была мама, то обязательно садился к ней на плечо, прижимался к уху и долго сидел так, играя маминой серёжкой. А мама занималась домашними делами, читала или смотрела телевизор, но про Кешу не забывала и разговаривала с ним:

– Ты мой хороший Кеша, мой красавчик, мой мальчик, кушать хочешь? Чай пить будем?

И Кеша в ответ тихо журчал и теребил серёжку.

Когда мамин отпуск закончился, и она уехала в Москву, обещая приезжать на все выходные, Кеша загрустил и несколько дней не выходил из клетки, сидел нахохлившийся и молчаливый, и бабушка испугалась – не продуло ли его сквозняком на веранде.

– Давайте, ребятки, открывать что-то одно – или дверь, или окно, не заболел бы наш попугайчик, – сказала она в тот день мне и Толику, когда мы уходили на озеро ловить бычков. К обеду мы вернулись, и бабушка нас сразила:

– Кеша заговорил!

Мы с Толиком встали как вкопанные.

– Представляете, готовлю я обед на кухне и вдруг слышу голос дочки, то есть твоей мамы, Максимка. Слышу так отчётливо, будто она рядом со мной говорит: «Кеша, хороший мальчик, чай пить будем?» А потом раздаётся: «Кеша красавчик, красавчик-чик». Я чуть сковородку на ноги себе не уронила, даже испугалась, знаю же, что мама уехала. Вошла на веранду и вижу – Кеша сидит перед зеркальцем и повторяет: «Кеша красавчик, Кеша хороший мальчик».

Так наш попугайчик стал говорить. Уже потом папа объяснил, что волнистые попугайчики лучше усваивают именно женские голоса, они им более близки, и наш Кеша выбрал голос мамы.

С каждым днём запас его слов становился всё больше, запоминал Кеша быстро, но чтобы он не забывал новые слова, их нужно было повторять хотя бы иногда. Как-то я простудился и кашлял неделю, потом поправился и вдруг слышу кашель на веранде, а знаю, что никого там нет, захожу – Кеша «кашляет», это он от меня научился.

Однажды к нам на выходные приехал в гости папин друг, дядя Коля.

Мы все сидели за столом, обедали, и тут Кеша вдруг вылетел, покружился немного, а потом неожиданно сел дяде Коле на голову и голосом мамы сказал:

– Какой кошмарчик-чик! Кеша, Кеша-красавчик!

Дядя Коля чуть не подавился котлетой, его же никто не предупредил, что у нас в доме такой говорун. А на следующее утро Кеша сидел на плече дяди Коли, и они разговаривали, то есть Кеша рассказывал всё, что помнил и знал, а дядя Коля смеялся и передразнивал его. Вот и разберись, кто кого учит!

А ещё Кеша наш был защитником, мы с Толиком узнали это случайно. Один раз Кеша летал по веранде, а на столе бабушка оставила небольшое зеркало, и Кеша, несмотря на то, что в клетке у него было своё маленькое зеркальце, как только его увидел, то так разволновался!

Стал быстро бегать вокруг зеркала, заглядывал в него и никого не подпускал к столу, тут же взлетал и атаковал – не подходите, это моё. Наверное, Кеша решил, что видит не своё отражение, а видит друга или подружку, и они нуждаются в его защите. Вот такой маленький, да удаленький!

В конце августа, вечером, когда темнело быстро, мы с Толиком копали червей для рыбалки около бочки, стоящей недалеко от крыльца. И вдруг мимо нас пролетела какая-то небольшая птичка, мы сначала не обратили внимания, а потом я взглянул на вишню около бочки и ахнул: