Время горбатых елей

– Ох-хо-хо – закряхтел Смекалов. – Боюсь, сегодня не получится у нас это.

– Как не получится? Почему?

– Сам пойми – сделал трагическое лицо Руслан Николаевич. – Виталий этих наших дел не знает. Начнет бумаги на отпуск мяса отправлять. В бухгалтерию сдавать. Платить придется. Надо ему как-то все объяснять. Да ведь без денег и без вранья ему никак не объяснишь. А ведь совру, так ведь ему подскажут, что я вру. Доверять не будет. А это сейчас нам не нужно. Нам нужно, чтобы он таким же наивным оставался. Ведь он считает, раз все колхозное, т.е. государственное, то и отвечать надо перед государством с полной точностью. Он же и старается, думая, что для государства.

Скоротечко как-то разом ухнул и затрясся в безудержном смехе. Все его раздутое тело ходило ходуном. Тройной подбородок, закрывая воротник и часть галстука, плавно переходил в грудь, а затем и в живот. По причине маленького роста объемы его были не так велики, как неприглядны. Громкий смех перешел в визгливые выкрикивания.

– Какое государство? Ой, не могу! Не смеши! Государство! Какое хоть у нас теперь государство? Он что еще не понял, чем занято руководство нашего государства? – окончив смеяться, он достал большой светлый носовой платок и начал вытирать глаза. Затем как-то сразу рассвирепел, вызверился и крикнул: – Делят крупные куски. Вот, чем там заняты. Понял?

Руслан Николаевич, желая успокоить гостя, заговорил монотонно и успокоительно:

– Ну, мы этого не знаем наверняка. Возможно, это домыслы. Мы, как представители районного руководства, не должны так говорить – он многозначительно посмотрел на собеседника. – Говоря о государстве, я имел ввиду, что парень этот – патриот и старается для Родины. Родина она всегда одна, независимо от строя. Да и отчетность никто не отменял. Работаем, как и раньше.

Эдуард Петрович, в завершение своего туалета, высморкался.

– Так что с мясом? Ты знаешь, я у тебя всегда брал.

– Потерпи, дорогой, немного. Скоро, Бог даст, все будет наше. Получим и мы свой кусок. Возьми в другом месте. Это место пока не наше. Только пока – как ребенка успокаивал хозяин гостя.

– В каком другом месте? Зачем в другом месте? Давай вечером заедем да сами забьем теленка, пока там никого нет.

– Да он все вечера на ферме торчит. Дела торопит.

– Вот правду говорят, «заставь дурака Богу молиться, он лоб разобьет» – досадовал Скоротечко. – Ладно, отбой с этой темой – отступился гость.

Руслан Николаевич радостно заулыбался.

– Вот шашлычок готов. Вот и соус. Вот и горчица.

Застолье продолжалось.

Вечером, проводив гостя, Смекалов долго сидел под липой. Домашние его не беспокоили. Он так и сидел за неубранным столом. Мысли были не веселы. Будущий компаньон вызывал не только сомнения, но и явную неприязнь. Все его поведение выдавало человека наглого и недалекого. Выхода у Смекалова не было. Только с помощью этого грубияна могла осуществиться его задумка о приватизации в свою собственность фермы крупного рогатого скота, а попросту коровника.

В стране полным ходом шла передача государственного имущества в частные руки. Именно передача, а не продажа. Стоимость, как правило, была сильно занижена. Бесплатная передача тоже имела место быть. Назначенную сумму будущие владельцы, конечно, выплачивали, но процесс этот был настолько хаотичным и сомнительным, что о справедливости не стоило даже заикаться. Все было отдано на волю случая и решения самых разных, порою малокомпетентных, людей. Общие правила, конечно, были, но они нарушались с такой легкостью и безнаказанностью, что препятствием не были ни для кого. Считалось, что правила эти общедоступны. На самом деле основная масса населения ни о чем не была информирована. Узнавалось все, как правило, даже не сразу после сделки, а через какой-то промежуток времени. И только когда основные активы страны первой волны приватизации были разобраны, очередь стала доходить и до более мелких объектов. Таких как магазины, пекарни, мелкие фабрики и заводы, в том числе и колхозы. Это был звездный час чиновников и руководителей всех рангов и мастей. Производственные активы было разрешено выкупать коллективами, на основе работающих в данный момент сотрудников. Везде это было по-разному. Переносов было полно, но основной принцип в большинстве случаев соблюдался.

В колхозе «Красный Флот» пока все было тихо. Информация людям не представлялась, но руководству района уже были известны сроки, на которые это мероприятие назначалось. Остаться руководителем колхоза у Руслана Николаевича шансов не было. Популярностью и любовью у земляков он не пользовался. Именно эта безысходность положения заставила его согласиться на предложение главного силовика района о выкупе коровника на равных паях. Скоротечко гарантировал благополучный исход этого дела. Убедительно рассказывал о своих возможностях и связях. В конце предупреждал, что надо торопиться, чтобы на момент приватизации всего колхоза коровник уже не был бы в его, т.е. колхозной собственности. Получить его в свое частное владение было очень заманчиво. Воображение рисовало в мечтах современный молочный комплекс наподобие тех, что он не раз видел в репортажах из зарубежных стран.

Сначала можно просто продавать сырое молоко. А дальше как знать? Можно и расшириться. Создать какое-то производство по переработке молока. Кефир, творог, сметана, сыр – это же большая часть питания всего населения. Это то, что нужно всегда. То, что всегда дает прибыль. В случае удачи эта сделка открывала большие перспективы. Ради них, этих перспектив, можно было стерпеть и более неприятные условия, чем мало симпатичный компаньон.

Приближался ответственный момент. Все шло по плану и даже лучше. Беспокоиться не было причин, но покоя у Смекалова не было.

Глава 15

Мать Виталия всю жизнь проработала в бухгалтерии. Виталий помнил, как перед сдачей отчетов и балансов она забирала из школы сына, и они вместе шли не домой, а опять на работу. Там мальчишке давали карандаши и бумагу, и он сидел, рисовал да пил чай с печеньем. Мать в это время обсуждала свои рабочие дела, пытаясь устранить мешавшие им проблемы. Иногда они спорили и даже сердились друг на друга. Ребенок, конечно, ничего не понимал, но то, что бухгалтерия – это деньги, а деньги – это очень важно, он усвоил с юных лет. Позднее мать частенько объясняла основы учета, необходимые в жизни то сестре, то ему.

С ведением денежных документов у Виталия никогда не было проблем. Начиная работать на ферме, он прекрасно понимал, что мало сделать ремонт и обеспечить скот кормами. Мало получить молоко и мясо и сдавать его на приемный пункт. Надо еще все учесть, все расписать и отчитаться. Сейчас парень с благодарностью вспоминал мамины уроки и наставления и старался делать все так, чтобы там, на небесах, она видела, что у него все правильно.

Порядок отчетов установил сам Руслан Николаевич. Все документы по ремонту необходимо было сдавать лично ему, директору. Остальное сдавалось прямо в бухгалтерию колхоза. Смекалов все бумаги по ремонту держал у себя, подальше от любопытных. К концу квартала необходимо было их сдать, чтобы расходы вошли в квартальный отчет. Он подшил все документы в папку, а на титульном листе приклеил бирку с надписью «свиноферма», дабы не иметь лишних вопросов от работников бухгалтерии. Папку в конце квартала он отдал счетоводу Тане. Руслан Николаевич рассчитал так:

«Сейчас обсчитает, внесет нужные суммы в отчет и в архив под ключ. Подальше от глаз».

Расчет был верным, но не даром же говорят, на всякого мудреца довольно простоты. Случай – вот больное место всех гениальных и просчитанных планов. Буквально за пару дней до сдачи отчета, в бухгалтерию зашел Виталий. Он хотел спросить, нет ли у них лишнего калькулятора. Его маленький был неудобен в работе. Танечка пообещала спросить у главбуха и вышла из кабинета. Новые счетные машинки все еще считались чудом техники, и потому ими ведала лично сама главбух. Виталий присел у стола в ожидании. На столе лежала толстая папка с надписью «свиноферма». Таня вернулась быстро, радостно сообщив, что сейчас принесут запасной калькулятор, что ему надо немного подождать. Сама, мило улыбаясь и стреляя глазками на парня, уселась на свое место и собралась продолжать работать. Она взяла папку, открыла ее и стала что-то помечать в документах. Виталий сидел совсем рядом и прекрасно видел эти документы. Каково же было его удивление, когда он понял, что это его бумаги. Его документы по ремонту коровника.

– Тань, а почему на папке написано «свиноферма»?

– Ну, это их документы.

– И что, ты это оформляешь в отчет?

– Ну, конечно, оформляю.

– Но это документы на коровник. Ты все перепутала.

Ревниво охраняющая свою репутацию хорошего работника, Таня сразу же взвилась:

– Да ты-то откуда знаешь, перепутала я или нет? Мне Руслан Николаевич эту папку отдал.

– Да это мои документы на ремонт коровника. Это я их сдавал Руслану Николаевичу.

– Но я ничего не путала. Он мне точно сказал: «отнеси эти расходы на свинарник». И бирка вот есть на папке. Так что все точно. Зря дергаешься.

– Да как мне не дергаться? Ты тут липу втираешь, да еще и слушать ничего не хочешь.

– Я липу втираю? – от возмущения девушка мигом побагровела. Выйдя из-за стола, она рванула из кабинета. Через минуту она стояла на пороге в сопровождении Смекалова. Схватив со стола папку, она поднесла ее к лицу директора со словами:

– Скажите, это расходы по свинарнику?

Руслан Николаевич понял все в один миг.

– Да, конечно – изображая удивление, он соображал, что говорить дальше.

– Ну? – повернула счетовод взбешенное лицо к парню.

– Руслан Николаевич, ну как же «да»? Ну что Вы говорите? Это же документы на коровник.

– А? Это твои документы? – опять удивился директор.

– Ну, конечно, мои!

– А. Ну, тогда это на коровник – как бы рассеянно подтвердил Смекалов.

– Как на коровник? – Татьяна опустила руки, совершенно сбитая с толку. – Да я же уже все внесла как по свиноферме. Я же не успею переделать. У нас же сроки. Вы что, шутите?

Смекалов решил употребить власть. Ничего другого в голову не приходило.

– Так тихо, тихо! Все успокоились. Виталий, ты что здесь сидишь? Тебе делать нечего? – директор изобразил возмущенную строгость. – Иди, дорогой. Иди, работай. Мы все вопросы решим. Сейчас Танюша все переделает. Мы ей поможем, и она все успеет.

Счетовод хотела что-то возразить, но директор, глядя ей в глаза и выставив руку вперед, как бы защищаясь от нее, громко скомандовал: