Гармония (3 в 1)

* * *

На полторы недели установилась идиллия. Они занимались любовью каждую свободную минуту и старались не обсуждать болезненные темы. Собственно, «болезненной» для них была только одна тема, и они еще даже не подступали к ней. Только догадывались о ее существовании и всячески избегали малейших намеков на ее существование. Как это называется – жили сегодняшним днем. Он больше не допускал «ошибок». Иногда она ночевала у подруг или родственников. Она говорила, что совсем сошла с ума – приехала к родным, а поселилась у мужчины, с которым была знакома всего три дня. Ее мама обижается, да и она почти не видит своего сына – «мачеха», ей нужно хотя бы раз в неделю оставаться у родных. Ему казалось, что она это делает не столько из-за мамы или сына, сколько из-за него – чтобы дать ему возможность поработать; он ведь не находился в отпуске, а с ней он почти не спал, много пил и мало кушал. Кстати, ах да! Еще была работа. Тупая, никому не нужная работа. Он так считал.

Люди жрут все подряд. Они сожрут и дерьмо, если показать им, как это делается, и сказать, что вкусно. По логике ситуации, этого было достаточно, но смешной в своих потугах выглядеть цивилизованным бизнес простота не устраивала. Бизнесу хотелось чего-то забубенного – с контент-редакторами и медиапланами. На выходе получалось то же дерьмо, но в два раза дороже. Тот, кто привлекал к себе внимание, был вынужден платить налоги. Платить налоги в государстве, которое сдирает три шкуры с любой самостоятельной попытки вколотить гвоздь и заработать на этом деньги, Бобби Старший считал величайшей глупостью. В этой стране пока никто ничего не должен. Но поскольку кто-то надеялся на лучшее, то он имел свой кусок хлеба, не прилагая к тому особых усилий. Для того чтобы заработать на спеси, нужно быть просто умнее ее. Его считали гением.

Возможно, такого рода репутацией разумней распоряжаться более выгодно, но он не испытывал особых желаний и стремлений, а потому сидел среди женского батальона, наслаждаясь привилегированным положением и средним, по данным госстатистики, доходом. Лапочка ему не мешала. Но он сам охладел к чему бы то ни было, не имеющему отношения к ней. Его мысли летали над воображаемым фундаментом новой жизни, в которой все будет другим: город, люди, работа, день, ночь, время и пространство. Что это было, он тогда и сам не мог объяснить. Любовь? Он тщательно избегал этого слова. Не из-за интуитивного ощущения ловушки. Просто чувствовал: едва это слово вырвется на свободу, как вольно парящие мечты рухнут на голую землю, разбившись на мелкие осколки тяжелой необходимости начинать все сначала. Он ее не отпустит, а она так просто не уйдет. Она тоже боится, и он это видит. Такая вот увлекательная и опасная игра. И тревожно, и восторженно до головокружения, до невозможности что-то скрывать…

– Не иначе наш мачо влюбился? – шутливо поинтересовалась как-то у него коллега Лариса.

– Имею право, – так же шутливо отозвался он.

Хитрая бабенка. Он ее раскусил в первый год работы. С виду невинная овечка с открытой душой. Безмерная доброта, провоцирующая на откровенность. К таким тянутся новички в любом коллективе. К нему она потянулась сама. Понятное дело – мать-одиночка, прикид «а-ля шестидесятые»: некрасивая обувь на толстой подошве, вечные джинсы и свитера-балахоны, скрывающие малейший намек на пол. Плюс огромные очки и длинные волосы для философов-романтиков. Но с философами-романтиками нужно связывать свою судьбу еще в студенчестве. Там таких много. В реальной жизни правит либидо, несвойственное философии. За исключением Фрейда, разумеется. Она не могла вызывать желание у такого самца, как он. Но он отдавал должное ее участию и однажды даже доверил ей подстричь ногти на своей правой руке.

Дальше дело не пошло. А еще через некоторое время он обнаружил, что ее инъекции доброты, провоцировавшие в нем приступы откровенности, начинают вызывать косые взгляды руководства. Вычислить источник утечки информации для него труда не составило. Откровения прекратились, равно как и ее приступы доброты. Позднее он и вовсе установил прямую зависимость между ее истинным отношением к человеку и полезностью этого человека лично для нее. Не меняя вкрадчивой тональности, она могла убить новичка наповал вежливым словом, если от него не исходило потенциальной пользы. Он ее не осуждал. В конце концов, каждый выбирает тот прицеп, который в состоянии перетащить в более-менее стабильное будущее. Ненадежной сексуальности она предпочла житейскую закамуфлированную жесткость. Но в таком случае он не видел ничего зазорного в гадких, пошлых и циничных сентенциях, которые отпускал в присутствии этого лицемерия в философских очках и джинсах. Это даже забавно – зная правду, наблюдать, как ложь прячется, словно ящерица, под камень общечеловеческих ценностей.

– А помнится, кто-то говорил, что собирается остаться холостяком? – не успокоилась тогда Лариса.

– Все мы так говорим, пока не встретим женщину своей мечты, – с наслаждением наступил он на ее больную мозоль.

– Интересно было бы посмотреть, – уязвленно заметила Лариса, с трудом удерживая на лице улыбку.

Ого! Она, оказывается, еще на что-то надеялась.

– Ни за что. Не хочу у некоторых наших дам развивать комплекс неполноценности…

После этого разговора с активной работой было покончено. Он еще выполнял какие-то старые заказы и сотрудничал с постоянными клиентами, которые желали видеть представителем от фирмы только его, но это скорее походило на хобби, чем на работу. Своего рода убивание свободного времени, когда Лапочка была занята. Почему так произошло, он объяснял себе двояко. С одной стороны, он полагал, что оскорбленной себя почувствовала не только Лариса, хотя и ее одной было достаточно, чтобы представить руководству его новый облик – совершенно выпавшего из команды пофигиста. С другой стороны, это явилось предтечей глобального решения, к которому он, в принципе, был не готов. Но без этого решения он не мог рассчитывать на будущее рядом с Лапочкой. Еще вопрос – почему он вообще задумывался о таком будущем… Не надо спрашивать – нет ответа. Тогда еще не было…

Глава шестая

– Если предположить, что разгадка убийства в дневнике, то нужно просто разобрать типажи главных претендентов на ее руку, – объяснял на следующий день Николаев своему новому помощнику с Юго-Запада, покручивая в руках белую обезьянку, которую пристроил на своем столе еще в первый день расследования.

– Какая разгадка? – спросил Лунин. – Он же ее придушил. Экспертиза показала…

– Экспертиза экспертизой, но по своей ли воле он ее задушил? Вот в чем вопрос. Там ведь был кто-то третий. И в его дневнике тоже два подозреваемых. Даже три. Но одного мы отсекаем, потому что он как бы сходит со сцены сразу после спасения Рыжей. Понимаешь?

Лунин промолчал.

– Очевидно, что этот подозреваемый не в счет, поскольку он писал о себе. Значит, остаются двое. Оба ее безумно любят. Но одному она отвечает взаимностью, а второму – нет. Однако при этом лузер уступает победителю как по морально-волевым качествам, так и по физическим кондициям. Что из этого следует?..

Лунин пожал плечами.

– А следует то, что убивает ее, скорее всего, молодой. Со стариком он справиться не может. Да и не в старике дело. Она его не любит – вот мотив.

– Вы хотите сказать, что все это время, пока она жила с ним, в их жизни присутствовал кто-то еще? И он об этом узнал?

– Может быть. Только мы не знаем, кто с ней жил – молодой или старик. В реальной жизни он как бы посередине возрастной планки.

– Ну, это не важно. А потом, получается, что старик его как бы изнасиловал в отместку, или опустил, грубо говоря, на всю жизнь.

– Дельная мысль, – поднял палец Николаев.

– Думаю, это легко будет проверить. Я пробил номера на его телефоне. Последний звонок он сделал в фирму досуга.

Николаев, до этого с важным видом расхаживавший по комнате, присел на стул.

– Не-ет, – скривил он рот. – Я на него полночи убил, чуть с женой не поругался, а он обыкновенный извращенец?

– Пока не знаю, – равнодушно ответил Лунин. – Я полагаю, нужно сделать следующее: выяснить окольными путями, сколько у них мужчин-проституток, включая голубых, и в один вечер выдернуть всех, чтобы они не успели обменяться впечатлениями. И каждого вопросом в лоб: что же ты, дружок, на мокруху переключился? Только надо людей побольше.

– Людей найдем, – рассеянно сказал Николаев и цокнул языком.

– Что-то еще? – мгновенно среагировал Лунин.

– Нет, пока все, – махнул рукой Николаев.

Однако это было не все. Ни один из четверых мужчин, работавших в указанной фирме досуга, с покойными клиентами дела не имел. Не доверять им оснований не было – «поработали» с ними по высшему классу психологического давления. Один даже сознался, что предлагает своим клиентам кокаин. Не бесплатно, конечно. Однако оставалось очевидным, что какие-то контакты именно с этой фирмой досуга у покойных были. Помимо исходящего звонка, присутствовал еще и более поздний входящий – наверно, когда доставили проститутку. Пришлось наехать на саму фирму – с шиком, блеском и пиротехникой. Напугали всех по полной программе. «Нашли» при обыске несколько граммов героина и пистолет с полустертым номером. Хозяйка заведения, серая от представления о возможных проблемах, сидела ни живая ни мертвая. Довольный произведенным эффектом, Лунин попросил всех, кроме нее, выйти из комнаты и приступил к тому, ради чего, собственно, и пришел.

– Наркотики и оружие, как вы сами понимаете, статьи тяжелые, – на всякий случай придавил ее «контрольным» вступлением Лунин. – Ну а для того, чтобы, как говорится, два раза не бегать, мы еще и пару нераскрытых дел к этому стволу привяжем. Вам и без того говно лет десять хлебать полной ложкой, а нам какой-никакой процент раскрываемости зачтется.

Хозяйка, женщина лет сорока, закрыла лицо ладонями.

– Но, – выждав паузу, таинственно сообщил Лунин. – Могу предложить вам обмен на вполне законных основаниях. Мы убираем из протокола пушку и героин, а вы сдаете нам гомика, оставившего после себя два трупа. Соответственно, мы получаем свой процент, а вы просто закрываетесь.

– Два трупа? – горячо удивилась хозяйка. – Это не наши – сто процентов. Я бы знала и ничью задницу прикрывать бы не стала. Своя дороже. К тому же с подобным контингентом в наше время кадровых проблем нет.

– Я вижу, мы не договорились? – бесстрастно спросил Лунин.

– Подождите, – засуетилась хозяйка. – Мне нужно переговорить с диспетчером, который работал в тот день.

– Вызывайте его сюда. Прямо сейчас. Только не говорите, по какому поводу. Придумайте какие-нибудь производственные нужды, – усмехнулся Лунин.

В «производственных нуждах» хозяйка сориентировалась быстро, и через час в квартиру уже входила молодая блондинка, которая, тут же почуяв неладное, шарахнулась к двери прямо на руки двух оперативников.

– Спокойно, гражданочка, – прикрикнул на нее Лунин. – Уголовный розыск. Прошу вас. – Он протянул руку к открытой в комнату двери, где все так же в одиночестве кусала ногти хозяйка.

Блондинка, похоже, не сразу сообразила, что имеет дело с не совсем обыкновенной проверкой фирмы, а потому повела себя на первых порах довольно нагло.

– Руки! – возмущалась она, когда ее слегка подтолкнули в указанном Луниным направлении. – Не имеете права! Я ошиблась адресом!

Однако, завидев потерянную хозяйку, блондинка заметно сникла.

– Налево подрабатываешь? – зашипела на нее хозяйка.

– Тихо! – остановил ее Лунин.

– Значит, так, милая, – повернулся он к блондинке. – Неделю назад во время вашего дежурства был заказ на мужчину-проститутку. Нас интересует, кто обслуживал этот заказ.

Блондинка посмотрела на хозяйку.