ТЕНИ ПРОШЛОГО
Помещение оказалось круглым, с высоким куполообразным потолком. Вдоль стен – ряды саркофагов, встроенных в ниши, как в колумбарии. Каждый – с прозрачной крышкой, под которой покоились люди. Настоящие. Не муляжи, не голограммы. Люди.
Антон немного опешил – он был готов встретить что угодно, но люди? Из прошлого?
– Лея… – голос Антона дрогнул. – Это… они? Люди из прошлого?
У него подкосились ноги. Никто и никогда ещё не находил ничего подобного.
– Биологические параметры подтверждают: это люди. Или близкие к ним существа, – ответила Лея. – Жизненные функции поддерживаются. Состояние – стазис. Вероятно, криогенное замедление метаболизма.
– Существа? – Антон удивился. Он уже собрался с духом и медленно подошёл к ближайшей капсуле, рассматривая человека, лежащего внутри. Лицо было спокойным, почти умиротворённым. Как будто он просто спал.
– Не удаётся провести генетический анализ, – продолжила Лея. – Я давно хотела новые сканеры с возможностью таких анализов.
Антон вспомнил: да, разговор об этом был. Он тогда посчитал неэтичным у каждого встречного узнавать ДНК. Да и расходники обошлись бы в кругленькую сумму. А денег не хватало.
Он провёл пальцами по стеклу капсулы. Холодное. Чистое. И пугающе настоящее. Внутри – мужчина лет сорока. Лицо спокойное, как у спящего. Кожа бледная, почти прозрачная. Индикаторы на панели мигали в такт с его пульсом – медленно, но ритмично.
– Я могу их разбудить? Что будет, если я открою одну из них?
– Вероятность летального исхода – 87%. Основная причина – иммунологическая несовместимость. Бактериальный профиль внешней среды изменился. Эти люди не имеют адаптированной иммунной защиты.
Он невольно сделал шаг назад. Это было неожиданно. Ему хотелось спасти всех этих людей – но спасти означало убить. Изменения в бактериальном профиле планеты гарантированно уничтожили бы их организмы, не адаптированные к новой среде. Они были слишком чистыми, слишком уязвимыми для мутировавших бактерий на поверхности.
Антон не планировал экспедицию в этот район – да и никто сюда не ходил из-за радиации в тоннеле. Вероятно, он был первым, кто заглянул в этот проход и смог обнаружить этот зал. Он невольно взглянул на счётчик Гейгера – радиационный фон здесь был в норме. Значит, радиация осталась там, внизу, в тоннеле.
– Лея, какое облучение я получил за время, проведённое внизу?
– Некритичное. А с учётом принятого антидота можно считать его незначительным.
Однако время поджимало. Антон вспомнил, что артефакт всё ещё лежал у него в рюкзаке – и, судя по всему, за ним шла охота. Если снаружи всё ещё оставались «Гвозди», шансов уйти становилось всё меньше. Единственный выход, который он знал, был перекрыт. Лучшим решением было бы найти другой путь и вернуться сюда позже – подготовленным.
Ситуация с капсулами была крайне необычной. Он не мог понять, как ему вообще удалось пройти гермошлюз – тот должен был быть заблокирован. Лея, как всегда, молчала, но он чувствовал, что она анализирует происходящее.
– Лея, когда мы открывали люк в этот отсек… ты говорила, что моя биометрия частично совпала с протоколом доступа. Что это значит?
– Биометрический профиль соответствовал на 47%. Доступ был предоставлен по аварийному протоколу.
– Но почему? Я ведь не из этого времени.
– Возможно, ваши родители были зарегистрированы в системе как приоритетные субъекты. В таком случае, вы могли унаследовать часть параметров, достаточную для частичного доступа.
Он замолчал. Мысли путались. Родители. Он почти ничего о них не знал. Только обрывки – фото, старые записи, и этот странный дар, который он всегда считал случайностью.
Он продолжил осмотр. В дальнем секторе, почти в тени, стояла капсула, отличающаяся от остальных. Более новая. Или просто лучше сохранившаяся. Он подошёл ближе.
Внутри – молодая женщина. На вид – лет двадцать три, может, двадцать четыре. Даже сквозь тусклое стекло капсулы было видно: она красива. Не просто красива – поразительно. Черты лица чёткие, гармоничные, словно выточенные с особым вниманием. Высокие скулы, прямой нос, полные губы. Тёмные волосы, аккуратно уложенные, обрамляли лицо, придавая ему почти нереальную завершённость.
На ней была туника стазиса – стандартная медицинская одежда для длительного хранения. Но ткань была лёгкой и струилась, словно обтекала тело, подчёркивая его форму. Стройная, с длинными ногами, подтянутыми мышцами – она выглядела так, будто только что сошла с тренировочной платформы, а не провела годы в капсуле. Ни следа дряблости, ни намёка на деградацию тканей. Совершенное тело, будто время не имело над ним власти.
Антон застыл. Он никогда не рассматривал так близко женщину. У него случались отношения, но всё быстро заканчивалось. Ни он сам, ни его подруги не стремились к длительным связям. Девушек в его мире было меньше, чем мужчин, и они редко связывали себя постоянными отношениями – особенно с теми, кто жил вне башен.
В его жизни не было места для любви. Только работа, вылазки, поиск, выживание. Он не знал, как себя вести, не знал, куда смотреть. И всё же его взгляд оставался на ней – в саркофаге.
Он почувствовал, как внутри поднимается странное чувство – не похоть, не влечение, а что-то более глубокое, почти болезненное. Смущение. Неловкость. Будто он нарушает что-то личное, интимное. Ни одна женщина, бодрствующая, не позволила бы ему смотреть так. Он отвёл взгляд, сделал шаг назад, будто извиняясь. Но её образ остался в голове – чёткий, как отпечаток света на сетчатке.
– Лея… если я открою её саркофаг?
– Вероятность смерти – 91%. Иммунная система не адаптирована. Также возможны нейропсихические осложнения. Сознание может не выдержать резкого пробуждения.
Он стоял молча. Внутри – борьба. Спасти. Или не трогать. Но если не он – то кто?
Он отвернулся и пошёл дальше вдоль стены. В конце зала – массивная дверь с надписью: «СЕКТОР 3B – Отсек стазисной терапии». Панель доступа была разбита, но дверь приоткрыта. Он толкнул её плечом.
Внутри – лаборатория. Столы, покрытые толстым слоем пыли, разбросанные инструменты, разбитые контейнеры. Позади комнаты – двустворчатые ворота для экстренной эвакуации, видимо, предназначенные для доставки и вывоза нетранспортабельных пациентов. В центре комнаты – устройство, напоминающее медицинский саркофаг, окружённый кабелями и мониторами. Мониторы были неактивны. Над саркофагом возвышался массивный блок, который, судя по конструкции, должен был опускаться сверху, герметично закрывая капсулу.
Сбоку на блоке была выгравирована звезда с вращающимися вокруг неё планетами. Антон замер – он уже видел этот логотип. Именно на кейсе с артефактом.
– Лея, что это? – спросил он, чувствуя, как сердце ускоряет ритм.
– Распознавание… Возможно, устройство экспериментального типа. Или медицинская капсула последнего поколения. Данных нет в базе за последние сто лет. На основе предварительного внешнего анализа могу предположить: предназначена для восстановления критически повреждённых организмов. Скорее всего – для безопасного вывода людей из предыдущего отсека, из стазиса, и их адаптации во внешней среде.
– Работает?
– Теоретически – да. Но требуется источник энергии и расходный артефакт. Без него – бесполезна.
Антон замер, вспоминая. Артефакт, с которого всё началось… Он был в кейсе с похожим логотипом. Тот, за которым их послали.
– Артефакт! Он ведь… медицинский?
– Неизвестно, – ответила Лея. – Артефакт не поддаётся сканированию. Предположительно – медицинского назначения, но прямых подтверждений нет.
Антон снял рюкзак, достал поучер и раскрыл его. Вынул артефакт. Как только он оказался у него в руках, снова возникло ощущение взгляда – чужого, древнего, проникающего. Антон поспешно отвёл глаза. Но в этот раз неприятные ощущения быстро исчезли.
Шар вспыхнул мягким светом прямо в его ладонях. Главная панель устройства ожила – экраны загорелись, блок над саркофагом начал медленно подниматься, словно приветствуя возвращение энергии.
Шарообразный артефакт растаял в руке Антона, как снежок. Но жидкости не было – он просто исчез, незаметно, без следа. Таких технологий Антон не видел никогда.
– Лея… – прошептал он.
– Совпадение сигнатур. Артефакт совместим. Он может активировать устройство. Но только один раз.
– Ты же помнишь, мы должны были доставить артефакт заказчику в город.
– Боюсь, теперь это невозможно. Он преобразился в энергетическую субстанцию и наполнил энергией это устройство.
Антон нахмурился.
– Лея, тебе не кажется, что всё это подстроено?
– Вероятность событий – низкая. Однако доказательств нет. Кроме того, артефакт действительно оказался энергетической ячейкой для этого устройства.
– Если это подстроено… значит, я должен кого-то выбрать, чтобы спасти? Я ведь могу спасти только одного?
– Да.
Антон сжал кулаки. Он вернулся к капсулам. Смотрел на лица – мужчины, женщины, кто-то совсем молод. Но взгляд снова остановился на той самой – с тёмными волосами. Что-то в ней не давало ему покоя.
– Я не могу спасти всех…
– Нет. Но ты можешь спасти кого-то.
В этот момент раздался тревожный сигнал.
– Внимание. Зафиксирована попытка взлома внешнего люка.
– «Гвозди»…
– Система активировала протокол самоуничтожения лаборатории. У тебя меньше трёх минут.
Антон бросился к капсуле с женщиной. Панель активации – зелёная. Он приложил руку. Капсула зашипела, стекло медленно отъехало в сторону. Женщина не двигалась.
– Лея, запускай устройство. Быстро!
Он перенёс её в медицинскую капсулу. Язык интерфейса был неизвестен – какие-то иероглифы, но интуитивно было понятно, что происходит. Устройство активировало диагностику на главном экране. Это длилось недолго.
Система загудела, вспышка света – и блок сверху закрыл тело девушки. На экране – «РЕГЕНЕРАЦИЯ: 87%… 94%… 100%».
– Жизненные показатели стабилизированы. Она будет жить.
– А мы?
– Беги.
Антон подхватил девушку на руки. Она была лёгкой, почти невесомой – как будто сама ткань времени ещё не успела вернуться в её тело. Он выбежал из лаборатории через двустворчатую дверь позади – двери разблокировались, как только возник сигнал о самоликвидации. Антон свернул в аварийный тоннель, не оглядываясь.
За спиной – грохот, вспышка, ударная волна. Металл скрежетал, стены дрожали, воздух наполнился жаром и пылью. Лаборатория исчезла в огне.
Он не обернулся.
Глава 4 Знакомство
Антон недолго бежал по узкому аварийному тоннелю, освещая путь дрожащим светом налобного фонаря. В его руках была девушка, и это заметно замедляло движение. Усталость быстро нарастала – нужно было срочно найти укрытие для отдыха.
Впереди показался свет. На выходе из тоннеля Антон оказался в огромном зале с пробитым потолком. Судя по всему, он находился неглубоко под землёй – сквозь дыру проникал солнечный свет, освещая всё вокруг.
Позади, в коридоре, продолжался гул разрушения – казалось, сама земля содрогалась. Хотя крупных взрывов уже не было, происходящее напоминало цепную реакцию. Антон больше не опасался преследования: те, кто шёл за ним, возможно, погибли в том аду, что начался после несанкционированного доступа в лабораторию. Однако близость к поверхности – солнечный свет проникал прямо в купол – вызывала тревогу. Это место легко обнаружить: дыра наверху явно видна снаружи.
Антон уточнил:
– Лея, каков уровень радиации?
– Всё в норме. Радиоактивность, вероятно, связана с ручьём, который ты пересёк на входе, – ответила Лея, уже проанализировав данные. – Для нас это даже хорошо. Вряд ли кто-то исследовал эти руины – вход перекрывает радиоактивный поток.
Это объясняло, почему лаборатория оставалась незамеченной. Впрочем, мысли быстро переключились на настоящее: нужно было выжить и спасти прекрасную незнакомку.
Девушка в его руках оставалась без сознания, но её дыхание стало ровным, а кожа – чуть теплее. Это давало надежду.
– Нам нужен привал, – тихо сказал Антон, чувствуя, как усталость начинает затуманивать сознание.
– Могу отсканировать только ближайшие помещения, – ответила Лея, её голос звучал спокойно, но с оттенком напряжения. – Дальше не хватает мощности, да и уровень помех слишком высок. Однако, по моим расчётам, на текущий момент вероятность угрозы ниже 10%. Проход в эту часть комплекса был завален после взрыва – это снижает риск преследования. Предлагаю остановиться в ближайших технических помещениях.
Антон кивнул, не сразу найдя силы для ответа. Он взглянул на девушку, чьё лицо было едва различимо в тусклом свете фонаря.
– Хорошо. Веди.
Лея активировала навигационный режим, и перед Антоном вспыхнула полупрозрачная голограмма с маршрутом. Он сделал шаг вперёд, чувствуя, как каждый мускул протестует, но зная, что сейчас главное – найти безопасное место.
Антон свернул в боковой проход, прошёл мимо обрушенной стены и перелез через груду обломков. Сердце бешено колотилось, руки ныли от усталости, но он не останавливался.
Через несколько минут он добрался до противоположной стороны зала. Здесь, в полумраке, возвышалась массивная металлическая дверь с облупившейся краской и ржавыми пятнами – казалось, она простояла здесь десятилетиями, забытая и никому не нужная. На её поверхности всё ещё угадывались следы старых предупреждающих знаков, стертых временем и пылью.
Антон остановился на мгновение, переводя дыхание. Тяжесть в руках напоминала о девушке, которую он нёс, но останавливаться было нельзя. Собрав остатки сил, он толкнул дверь плечом. Та нехотя поддалась, издав глухой, протяжный скрип, эхом разлетевшийся по пустому залу.
За дверью открылся ещё один коридор – узкий, с низким потолком, обшитый металлическими панелями, местами покрытыми копотью и трещинами. Свет налобного фонаря выхватывал из темноты обрывки проводов, свисающих с потолка, и таблички с техническими обозначениями, написанными выцветшим шрифтом.
Коридор вёл к ряду технических помещений. Металлические двери с уникальными номерами тянулись вдоль стен, как молчаливые стражи прошлого. Антон проверил одну – заперта. Вторую – тоже. Третья поддалась. Замок щёлкнул, и дверь медленно открылась, выпуская наружу затхлый воздух, пропитанный пылью, ржавчиной и чем-то неуловимо химическим.
Внутри было темно, но помещение казалось достаточно просторным. Стены были уставлены стеллажами с пыльными контейнерами, однако оставалось достаточно места для небольшого привала. Здесь можно было хотя бы ненадолго укрыться.
Это было тёмное помещение – когда-то, возможно, серверная. Стены были уставлены металлическими стойками, на которых ещё сохранились остатки старого оборудования. Пыль висела в воздухе плотным туманом, и каждый вдох отдавался в лёгких сухим першением. Свет налобного фонаря выхватывал из мрака клубы пыли, медленно кружащиеся в неподвижном воздухе, словно время здесь остановилось.
Антон нашёл относительно чистый участок у стены, в углу, где пыль лежала тонким, почти нетронутым слоем. Он аккуратно опустил девушку на пол, снял рюкзак, достал спальный мешок и быстро развернул его, не теряя ни секунды. Осторожно уложил её внутрь, подложив под голову небольшую походную подушку. Её лицо оставалось бледным, но дыхание было ровным – это немного успокаивало.
Он присел рядом, прислонившись к стене, и на мгновение закрыл глаза, прислушиваясь к тишине. Где-то в глубине комплекса всё ещё доносились отголоски далёких обрушений, но здесь, в этом забытом помещении, было относительно безопасно. По крайней мере – на какое-то время.
Всё происходящее казалось нереальным, словно он не спасал человека, а разворачивал сцену из чужой памяти. Пространство вокруг будто дрожало, как старая плёнка, искажённая временем. Он чувствовал себя не участником, а наблюдателем, случайно оказавшимся внутри чужого сна.
Свет фонаря выхватывал из темноты пыльные очертания: старый шкаф с выломанными дверцами, кабели, свисающие с потолка, и ржавую вентиляционную решётку, из которой доносился едва уловимый сквозняк. Где-то в глубине комплекса глухо грохнуло, и с потолка осыпалась мелкая крошка пыли.
– Лея, её состояние? – спросил Антон, продолжая осматриваться.
– Стабильное. Медкапсула восстановила основные функции. Но она в глубокой коме.
– Она очнётся?
– Неизвестно. Но у неё есть шанс. Нейронная активность медленно растёт. Это положительный признак.
Антон медленно откинулся назад, облокотившись на стену. Усталость разливалась по телу, тяжёлая и вязкая. Он смотрел на лицо девушки, пытаясь понять, почему выбрал именно её. Он не знал её имени. Не знал, кем она была. Но теперь она была его ответственностью.
– Я не смог спасти всех…
– Но ты спас одну жизнь. Иногда этого достаточно, – ответила Лея, её голос звучал мягко, почти по-человечески.
Он закрыл глаза. Впервые за долгое время – не от страха, а от усталости. За стенами бушевал ветер, где-то вдалеке гремели обломки рухнувшего комплекса. Но здесь, в этом забытом уголке, было тихо. Тишина, в которой можно было услышать себя – если ещё осталась та часть, которую стоит слушать.
– Нам повезло, что на выходе не было систем безопасности. Даже не представляю, как бы мы прорвались через них, – пробормотал он, не ожидая ответа.
– Вся эта история вызывает подозрения, Антон. Мои алгоритмы дают сбой. Давай обсудим всё это позже – по биометрическим данным тебе необходим отдых.
И правда, он был измотан. Мысли путались, тело ныло. Он достал из кобуры пистолет – щёлкнул затвором, проверил обойму и вставил её обратно. Оружие было скорее символом, чем реальной защитой, но металл в руках успокаивал. Давал ощущение контроля.
Он снова закрыл глаза – и провалился. Рука с оружием опустилась на колени. Усталость накатила резко, как будто кто-то выключил внутренний генератор.
А за стенами ветер продолжал гнать пыль по мёртвым коридорам, и где-то в глубине комплекса что-то всё ещё шевелилось.
***
Холод. Тишина.
Свет звёзд пробивался сквозь полупрозрачный купол, рассыпаясь на тысячи крошечных бликов, что дрожали на гладких стенах, словно отблески далёких галактик. Под куполом царила безмолвная вечность – ни звука, ни движения, только мерцание света и глухой пульс энергии, едва уловимый, как дыхание спящего титана.
Она стояла в капсуле, окружённая мягким сиянием интерфейсов. Панели вокруг пульсировали в такт её сердцебиению – если оно у неё вообще было. Воздух был неподвижен, стерильный, с лёгким привкусом озона. Внутри – полное спокойствие. Снаружи – бесконечность.
Голос прозвучал в её сознании – не мужской, не женский, просто голос. Без интонаций, без эмоций. Как будто говорил сам вакуум.
– Объект активирован.
Миссия: внедрение в цивилизацию.
Цель: сбор стратегической информации.
– Кто меня отправил?
– Доступ ограничен. Протокол «Омега».
– Я не одна из них. Я – наблюдатель.
Она помнила, как впервые открыла глаза в теле, которое выглядело человеческим. Как училась говорить, двигаться, чувствовать. Как жила среди людей, не зная, зачем. Как смеялась, плакала, любила – или делала вид, что умеет. И как всё исчезло в огне Катастрофы.
Города рушились, небо горело, а она стояла в эпицентре, не чувствуя страха. Только пустоту. Только осознание, что всё это – не её. Не её боль. Не её потери. Не её мир.
Память была фрагментированной, как разбитое зеркало: образы, голоса, прикосновения – всё перемешалось в хаосе. Но одно она знала точно: она пришла не как друг.
***
Лена попыталась открыть глаза. Свет был тусклым, рассеянным, но даже он резал зрачки, словно лезвием. Веки дрогнули, и она тут же зажмурилась, инстинктивно отстраняясь от раздражающего сияния. Воздух был сухим, пыльным, с привкусом металла и чего-то старого, забытого. Он обжигал горло при вдохе.
Сквозь полуприкрытые ресницы она успела заметить силуэт – человек. Он сидел рядом, прислонившись к стене, с опущенной головой. В руках – оружие, покоящееся на коленях. Он спал, но даже во сне казался настороже.
Сознание возвращалось медленно, как будто пробиралось сквозь вязкую тьму. Перед глазами мелькали обрывки образов: вспышки света, крики, огонь, небо, разрывающееся на части. Всё это было где-то далеко, как сон, который не удаётся вспомнить, но от которого всё ещё дрожит сердце.
Лена попыталась пошевелиться – безуспешно. Тело не слушалось. Она не чувствовала ни ног, ни рук. Даже пальцы оставались неподвижными, как будто они были не её. Паника подступила к горлу, но она заставила себя дышать ровно, глубоко, насколько позволяли лёгкие.
Она попыталась что-то сказать. Горло было сухим, язык – чужим. Но голос не подвёл. Едва слышно, почти беззвучно, она прошептала:
– Где я?..
Антон проснулся мгновенно. Инстинкт выживания сработал раньше, чем сознание успело осознать происходящее. Рука потянулась к оружию, но он замер, увидев, что девушка по-прежнему лежит неподвижно. Только глаза… они были открыты.
В этот момент в гарнитуре раздался голос Леи – резкий, тревожный, почти панический:
– Опасность самого высокого уровня! Эта женщина опасна! Нет прямых данных, но это на уровне обработки вторичных признаков!
Антон замер. Его дыхание сбилось, руки едва заметно задрожали. Он не сразу понял, что именно его так встревожило – слова Леи или то, как они совпали с его собственными сомнениями по поводу девушки.
И в этот момент её глаза медленно распахнулись. Зрачки сузились от тусклого света налобного фонаря, отражающегося от пыльных стен. Она моргнула, пытаясь сфокусироваться, и посмотрела на него. В её взгляде не было страха. Не было и удивления. Лишь странная, глубокая отрешённость – как будто она не просто проснулась, а родилась заново в этом мире, полном руин и тишины.
– Где я?.. – голос был хриплым, но ровным, словно она говорила сквозь слои времени.
Антон решил не поддаваться панике. Он подался вперёд, осторожно, без резких движений. Его сердце колотилось – страха не было, но само событие казалось невероятным. Девушка очнулась. И она была из прошлого.
– Ты в безопасности, – сказал он мягко. – Пожалуйста, не волнуйся. Ты была в стазис-капсуле. И я… я вытащил тебя.
Она моргнула снова. Взгляд стал чуть яснее, но в нём всё ещё плескалась тень непонимания. Лена не знала, что спросить. Мысли были спутанными, как клубок проводов. В памяти всплыли последние мгновения перед погружением в стазис: тревога, бег, крики, вспышка. Война. Тактический ядерный заряд должен был уничтожить всё. Всех.
Мысли забегали. Кто – это «все»?
Она попыталась вспомнить лица, имена, приказы. Но всё было размыто, как будто кто-то стёр важные фрагменты. Осталась только пустота и ощущение, что она не должна была выжить.
Антон наблюдал за ней, не отводя взгляда. Он чувствовал, как между ними повисло молчание – не гнетущее, а наполненное смыслом. Он не знал, кто она. Но знал, что теперь она часть его пути.
– В стазис-капсуле? Ты… спас меня? – голос Лены дрожал, но в нём уже звучала осознанность.
– Да, – кивнул Антон. – Думаю, ты одна из сотрудников лаборатории.
Она молчала. Смотрела на него пристально, будто пыталась не столько узнать его, сколько вспомнить саму себя. Лицо оставалось спокойным, почти безмятежным, но в глубине глаз мелькала тревога. Не паника – скорее, осознание чего-то важного, чего она пока не могла выразить словами.
Лена попыталась почувствовать руки и ноги, но тело всё ещё не слушалось. Чувствительность возвращалась медленно, как будто её вытягивали из глубин забвения. В голове начинался порядок – память, как вода после шторма, начинала оседать. Она вспоминала… миссию. Цели. Имена. Лица. Тех, кто должен был быть рядом. Кто должен был её встретить. Кто должен был выжить.
Но всё это было важно тогда. Сейчас – всё иначе. Сколько времени прошло?
Антон не отрывал взгляда от её лица. Оно всё ещё было бледным, но на щеках появился лёгкий румянец – кровь вновь начала циркулировать. Он почувствовал, как в груди поднимается странное чувство – смесь облегчения и тревоги.
– Позволь представиться. Меня зовут Антон. А как тебя зовут? – спросил он мягко, почти шёпотом.
Она отвела взгляд. Вопрос показался слишком личным. Слишком преждевременным. Лена просто обдумывала, что и как ответить. Ей нужно было выиграть время. Понять, сколько прошло лет. Жив ли кто-то из её команды. Где она вообще находится?
Она оглядела помещение – пыльные стены, тусклый свет, металлические стеллажи, обломки техники. Один выход. Один человек. Один шанс.
Наконец, после короткой паузы, она произнесла:
– Я… не уверена. Мне кажется, меня звали… Лена.
– Лена, – повторил Антон, будто пробуя имя на вкус. – Тебе подходит.
Она снова посмотрела на него. Долго. Словно пыталась прочесть его, заглянуть за маску, понять, можно ли ему доверять. Или – стоит ли вообще говорить.