Облако возмездия

Через площадь, прямо напротив вокзала, находилось довольно симпатичное, а по здешним реалиям – просто шикарное трехэтажное здание из розового кирпича. Особую прелесть придавал ему выложенный ярким желто-оранжевым камнем декор, ленточные орнаменты и русты. По фасаду пламенеющими алыми с желтой обводкой буквами гордое название – отель Люкс. И, чтобы добить сомневающихся и подтолкнуть нерешительных к заселению – пять звезд, полумесяцем. Этажом ниже вывеска попроще: ресторан Витязь. Перед дверями ресторана высокое чугунное крыльцо с ажурными перилами и под кокетливо изогнутым в виде дамского капора козырьком.

Справа, в одну линию с гостиницей, но чуть отступая вглубь и на высокой насыпи – пятиэтажка из силикатного кирпича, с аптекой на первом этаже. Напротив, под углом к первой, еще одна такая же пятиэтажка. Сходясь, эти два дома образовывали узкую горловину, через которую площадь изливалась короткой улицей в южном направлении, в сторону центра.

Этот привокзальный майдан поражал какой-то отчаянной неприкаянностью и, что ли, заброшенностью. Случайностью, будто образовался сам собой, благодаря естественному упражнению пространства, и никто обладающий тренированной фантазией не корпел над его планом. Вид он потому имел совершенно необжитой и как бы временный, несмотря на то, что повсюду толпились группы людей. Однако люди выглядели молчаливыми и неподвижными, будто, точно общим горем, были придавлены к скамейкам, каменным парапетам и собственным баулам безнадегой ожидания чего-то невозможного. Реально ощутимое чувство отчужденности вокзального пространства, изъятия его из остального космоса, еще усиливалось внешним видом этих пятиэтажек. Они, во-первых, стояли, повернувшись к площади спиной. Многие балконы были застеклены – в порядке частной инициативы и вразнобой подручными средствами. другие пестрели развешенным на веревках для просушки бельем, передававшим особой сигнальной азбукой последнее послание остающихся: прощай, безнадега. И ни одного человека, ни в окне, ни на балконе, точно оставшиеся в них жители уже забыли о решившихся на побег. За ненадобностью.

Мимо, не сбавляя скорости, пронесся очередной состав. Машинист дал гудок, и протяжный рев локомотива, дробясь отлетающим грохотом, потянулся за вагонами в область постоянно возникающего разрежения, заполняя пустоту в душах ожидающих своей очереди уехать остаточным гулом и беспросветной тоской.

Вокзал проходящих поездов.

– Да, попали, – уловил чуткой душой общее настроение Феликс. Он, вообще-то, любил иные места и пейзажи. Бывают виды, знаете, едва взглянув на которые сразу почувствуешь узнавание, и такое нежное поглаживание по глазам, словно вернулся в знакомую когда-то прежде сказку. Загубинск выглядел по-другому, именно, как город, выстроенный потому лишь, что все равно надо было что-то строить. Равнодушие и тоска.

Проводив поезд глазами, и в некотором недоумении пожав плечами, члены делегации покерной общественности вошли в вокзал.

Их встретил высокий, светлый, отделанный бежево-коричневым мрамором, зал. В принципе-то, нормально, подумал, оценив интерьер, Феликс. Зал ожидания совмещен с кассовым. Чистенько. Много растений в горшках и кадках. Атмосфера, правда, после улицы сразу показалась ему душной, видимо, здесь давно не проветривали. И то, правда, эти высокие громадные окна попробуй еще открой.

Примерно четверть, а то и треть помещения занимали места для сидения, обычные вокзальные кресла из формованной гнутой фанеры, и все эти места были заняты разнообразным народом. Люди сидели, лежали, спали и, судя по всему, жили здесь не один день, держась за места в зале, как за явное преимущество. Внутренняя атмосфера была их личной атмосферой, во многом ими же сотворенной, выстраданной, надышанной и намоленной, и люди не роптали, ожидая приближения лишь Всевышнему известного времени «Ч». Вообще, Нетроя всегда поражал этот феномен русского бесконечного долготерпения. Люди могли ждать невероятно долго какого-то изменения в судьбе, личной или всего народа, просто вычеркивая дни ожидания, будто точно знали, что они приплюсуются к их будущей жизни. Все равно ведь деваться некуда, так чего ради дергаться, портить нервы, тратить силы? Но, вот когда терпение кончится, тогда – о-хо-хо! Кто прав, кто виноват – мало никому не покажется. Пока же, слава Богу, все было спокойно, как в храме, как в капсуле анабиоза.

– Что-то тут, этсамое, пустовато, – остановившись посреди зала, определил обстановку господин Клер. – В смысле, очередей нет. Кассы не работают, что ли?

– Да, и кофе я, похоже, тоже уже напилась, – впервые с момента покидания вагона подала голос Лимбо.

– Ну-ка, спросим…

Они подошли к кассам. Устроенные по-современному, за большими стеклами, ярко освещенные, их было четыре, но работала, судя по всему, лишь одна, под номером три. Ну, как работала? В этой хотя бы присутствовала кассир, в то время как в трех других местоблюдение было доверено пустующим креслам. Женщина со скорбным лицом восседала за столом, поверх форменного кителя плечи ее укрывал красивый платок, поскромней, чем у Агафьи Борисовны, но тоже весьма нарядный. Могло создаться впечатление, что там, в кассовом отсеке ужасно холодно, однако, учитывая, что снаружи буйствовало лето, это было не так. Скорей всего, платок на плечах – дань традиции. И также отличительный знак местной интеллигенции, к которой без сомнения относятся кассиры железнодорожных касс. Как и прочие железнодорожники. Все эти измышления проносились в голове Нетроя свободным потоком, мозг его, несмотря на необычность ситуации, в которой оказался хозяин, работал в привычном режиме, все подмечая и комментируя.

Кассирша завтракала. На столе перед ней лежал распотрошенный сверток, да курилась паром чашка с чем-то горячим. Обняв себя рукой, она сосредоточенно жевала бутерброд с вареной колбасой, элегантно придерживая ее сверху пальцем. Остальные пальцы топорщились изящным веером. В кассе, как и во всем вокзале, обитало множество мух, поэтому и на полке под окошком, и на столе внутри, лежали листы бумаги с какой-то приманивающей гадостью, черные от налипших на них насекомых.

На возникших пред ее очами потенциальных просителей кассир никак не отреагировала, сразу обозначив пропасть между ними, которую не преодолеть. Впечатление создалось такое, будто перед ней не стекло витринное, а зеркало, в которое она смотрела остановившимся взглядом, не замечая ни себя, ни кого. Господин Клер склонился к полукруглому проему внизу и спросил как можно более деликатно:

– Уважаемая! Можно узнать?

Уважаемая, проглотив тщательно пережеванное, указала на прислоненную к стеклу табличку, внизу, справа. Заглянув туда, господин Клер прочитал:

– Технический перерыв. 15 минут.

– Технический перерыв, надо же! Им еще перерыв нужен, – поделился он со спутниками. И снова склонился к отверстию: – А где можно начальника станции найти?

Откусив от бутерброда очередной кусок, женщина его остатками указала куда-то в сторону.

– Где? – не уловил ее посыла Борисфен Нифонтович.

Однако на этом запас толерантности у служительницы сектора пассажирских перевозок иссяк, и она, демонстративно отвернув голову в сторону, забронзовела.

– Какая, этсамое, забавная, – отвернувшись от окна, с нескрываемым восхищением поделился наблюдением господин Клер. – Скала. Ни черта у нее не добиться.

– Дай-ка, я попробую, – взял инициативу на себя Феликс, но воспользоваться ей не успел.

– Прости! – перебил его Борисфен Нифонтович, увидев проходящего по залу железнодорожника. – Уважаемый!

Он быстро подошел к остановившемуся на его зов человеку в форме, коротко с ним переговорил и вскоре вернулся к спутникам.

– Нам в другой корпус надо, в административный, – сообщил он новые сведения. – Начальник станции там.

– Я с вами туда не пойду, – сообщила Лаура, когда они оказались на улице. – Душно очень. Я лучше здесь подожду.

– И то, правда. Сами, этсамое, справимся.

– Заодно публику пофоткаю, для своего бложика, – оправдалась Лаура

– Для чего?

– Для блога, который я веду. Раз уж мы здесь оказались, надо пользоваться моментом.

– А, ну да, ну да. Блог госпожи Лимбо. У вас что, и фотоаппарат имеется?

– В телефоне камера, тринадцать мегапикселей, – она достала из кармана плоское устройство и продемонстрировала его на открытой ладони. Матовый экран поймал солнечный луч и, преломляя, вспыхнул. – Ничего, для блога сойдет.

– А что, здесь, этсамое, связь есть?

– Только в роуминге.

– Это что значит?

– Считайте, что нет ее.

– Понятно. Ну, что, идем? – повернулся господин Клер к Нетрою.

– Идем. Только не уходите отсюда никуда, чтобы еще вас не пришлось искать, – неожиданно выдал указание Лауре Феликс.

Девушка в ответ глянула на него несколько отмороженно, исподлобья, и потрясла кудряшками. Мол, какие еще будут указания?

«Ух, ты, штучка! – уловил ее настроение Нетрой. – Ладно, запишем».

Начальника станции они застали на рабочем месте, на втором этаже здания Управления железной дороги, в кабинете, окна которого выходили прямо на широкую и полноводную реку Магистрали. На большом столе посреди комнаты были разложены спиннинги, не менее пяти штук. Да и вообще, как, быстро осмотревшись, определил знавший толк в таких вещах Нетрой, повсюду присутствовали различные приспособления и припасы для культурного отдыха на природе: палатка, спальник, костюм, заброды – много чего. В углу, в обнимку с Переходящим знаменем лучшей дистанции пути, стоял треугольный подсак, и вполне органично там смотрелся. Все это богатство разложили явно для того, чтобы осмотреть и проверить перед выездом. Сам хозяин кабинета стоял у окна и колдовал над каким-то мохнатым приспособлением, издали казалось, что он держит в ладонях мелкого зверька. Это был плотный седой мужчина предпенсионного возраста, большеголовый и с крепкой серьезной челюстью. Подняв лицо навстречу вошедшим, он, дрожа от радостного предвкушения, первым делом объяснил суть своего занятия:

– Вот, «мыша» на тайменя готовлю. Сейчас друзья подъедут, знакомые, и заберут меня. На Алгон поедем! Столько лет мечтал попасть туда, и вот, наконец! Уже должны были быть, что-то задерживаются. Суббота же! Может, еще и ночью половить удастся. А нет – завтра целый день.

– На зорьке надо, на зорьке, – посоветовал господин Клер. – И на живца.

– Думаете?

– Знаю, этсамое. Сам ловил недавно. Правда, в другом месте.

– Вот, в другом месте и ловля другая. Но живец у нас на всякий случай тоже есть.

– Это правильно. Надо все иметь и все пробовать. Сегодня может на одно брать, а завтра на другое.

– Золотые слова! Я тоже их часто повторяю. А вы, собственно, кто такие? Зачем пришли? Чем могу служить?