Хранитель подземелий

Договорить у равшара не вышло, так как молнеиносный удар двуручного меча разрубил его тело аккурат по линии пояса. Рассеченный надвое труп повалился на землю, обливаясь кровью. Туловище отделилось не сразу, лишь после того, как равшар упал на колени с потерянным видом, словно до него так и не дошло, что его только что прикончили.

– Был дан приказ готовиться к атаке. Приказы не подлежат обсуждению. Или кто-то еще воспротивится воле Многорогого?

Равшары поежились, скаля зубы в презрении к горхолду, поправшему честь их народа, но промолчали. Остальные продолжали готовить оружие, выносить осадные лестницы и заряжать катапульты тяжелыми валунами. Спустя полчаса по всей стене Вархула били в колокола, а на башнях были зажжены сигнальные костры. Оглушительные удары камней о стены раздавались по всей округе. Красноголовые пошли на штурм стены Вархула.

Глава 29: «Битва за Ранкор»

Солдаты стояли на каменной кладке за массивными зубьями в половину человеческого роста, наблюдая, как полчища горхолдов подползают к подножию стены Вархула бесперебойным потоком моря красных рук и голов, ощетинившегося пиками и остриями зубчатых клинков, точно морская пучина, кишащая змеями. Штандарты Союза и Ганрая гордо реяли над центральным фортом в стене и рядом сигнальных башен.

– Стрелки – к бойницам! – оглушительно ревел Глоддрик своим сиплым голосом, быстрым хромым шагом огибая стену по всей длине, – пехота – копья наперевес и щиты перед собой, готовиться к отражению атаки! Катапульты – сколько вас еще ждать?!

Один из рядовых, державший в руке гаснущий факел, потянулся к бочонку масла, но получил по стальной каске такую затрещину от Глоддрика, что чуть не свалился за стену на наконечники вражеских пик.

– Болван! – рявкнул Глоддрик, – они даже не подошли!

Эрлингай удостоверился, что створки ворот надежно забаррикадированы балочными подпорками и громадными валунами, после чего махом взбежал по лестнице на стену, обнажил Фарендил и окликнул своих подданных:

– Именем рода Акреилов, честью Союза и жизнями людей, вверенных в мои руки Илгериасом клянусь, что скорее потеряю последнюю каплю крови, чем отступлю хоть на шаг от стены!

– Да здравствует король! – кричали Каратели и солдаты.

– За Союз! – ударил кулаком по нагруднику старый Керрис Галарт.

– За будущее! – щербато осклабился Гримбла, поднимая двуручный топор.

– Отправим этих тварей в ад, – сказал Глоддрик сам себе, в общем гаме и шуме его никто не услышал.

Тем временем в кипе копошащихся солдат крестальцы проявляли не меньшее рвение в подготовке к отражению атаки. Арстель мысленно благодарил судьбу за то, что ему уже довелось побывать в переделках, пусть и не такого масштаба, как разворачивающаяся битва, но держать оружие и рисковать жизнью для него было не впервой, а присутствие родных сердцу односельчан, близкого друга и дорогой его душе девушки придавало веру в то, что для него это не может кончиться плохо. Сапожник ощутил, как его руку мягко стиснули тонкие женские пальцы. Юкиара светилась неколебимой решимостью, смешанной с благородным чувством любви и готовностью прикрыть Арстеля своим телом от шальной стрелы или копья при необходимости.

– Я с тобой, Арстель, – сказала девушка, – хочешь ты этого или нет.

Он крепче сжал ее руку и, встретившись с ее полным блаженной преданности взглядом, ответил:

– А я – с тобой, Юки, – в этот момент он мог бы заключить ее в объятия и поцеловать, Юкиара была бы только за, но Арстель никогда не был безнадежным романтиком, зато в дружбе едва ли нашлось бы много людей лучше него.

– А я да пребуду со всеми вами! – воскликнул Хельд, серьезность которого будто улетучилась, уступив место бесшабашному фатализму – единственному пути преодоления страха, который знал крылатый трактирщик, – не переживайте, в Йорхэне вы от меня никуда не денетесь. Надо будет там филиал Желудка Дракона открыть, надеюсь, там нет конкурентов.

Всех женщин, кроме целительниц, включая крестальских – Карен, священнослужительницу Канарию, незрелую Наяру – эвакуировали по подземному ходу вместе с остальными беженцами. Шаю-Кишру не было видно, как и любая хаглорианка она была хорошей травницей, почему и могла принести неоценимую пользу во врачевании и спасении жизни раненных в бою солдат.

– Подкрепление, видать, не подойдет, – процедил сквозь зубы Мурвак и, опираясь двумя руками на копье с ржавым наконечником, сплюнул за стену, – напились, походу, или остались в каком-нибудь публичном доме, чтоб их всех!

Клирийский библиотекарь Клуатак неодобрительно сощурил глаза и сказал:

– Слово короля стоит дороже его жизни, Мурвак. Они прибудут на подмогу, я уверен.

– А может, это у них тактика такая? – предположил плотник Харал Глыба, взводя огромную баллисту, уже заряженную гарпуном, – нас на передовую для боя на измор, а потом накинутся на уставших красножопых и поставят их раком.

– А мы, значится, пушечное мясо? – негодовал Мурвак, – я на такое не подписывался.

– Тебя никто и не спрашивал, – рассмеялся Хельд, – я даже никогда не спрашивал тебя, что ты будешь заказывать, а приносил какие-то третьесортные отбросы из кладовой.

Тем временем Ревиан Гувер уже стоял на одном колене и приводил в боевую готовность арбалет. Высунув его, заряженный крепким болтом, меж зубий стены, он прицелился в горхолда, что верховодил процессией, несущей таран с вырезанной головой Заргула на конце, к воротам. Затем сменил цель и метким выстрелом пробил грудь одному из несших таран посередине – его упавший под ноги несущим хвост пробивного орудия создал горхолдам сильные неудобства, отчего ведущему процессию горхолду пришлось бросить свое копье, оттаскивать труп и занять место бесславно павшего товарища.

Клажир стоял подле Ревиана и трещал без умолку. Так он боролся со своим страхом.

– Как вы его славно подбили, господин Гувер! Вот бы с каждым так – поскорее вернусь к своей Кэлрен, утру ей слезы и отведу в Козьи Загоны, эх, заживем счастливо – и так до самой старости. Хозяйство в деревне-то без меня, поди, совсем запущено, заросло все, как мои яйца, хоть Кэлрен и просила меня без конца там побрить. Сколько ж этих уродов-то, они, вон, отсюда на всю равнину, по склону холма и чуть ли не до первых деревьев у гор топчутся сюда. Как мы их…

– Подай болт, Клажир! – скомандовал Гувер.

Клажир, спохватившись, дернулся, подбежал к стойке со стрелковыми орудиями, достал новый заряд и, не прекращая балаболить, направился с ним к Ревиану.

– Между прочим, я тоже не самый плохой стрелок! Один раз я кинул камень нашему сторожу в окно – так угодил ему прямо в глаз. Хотя он, правда, спал, лежал себе на раскладушке недвижно, но все же. Хотя было это в мои десять лет, в свои нынешние двадцать я, может, растерял свою твердость руки, но мог бы…

Пока он говорил, ряды Азрогианских стрелков присели на колено со взведенными арбалетами и под команду Рокузана дали залп. На мгновение небо закрыла темная туча, напоминавшая осиный рой, вот только осы эти несли смерть в отличие от простой боли.

– Щиты! – заорал Глоддрик, укрывшись щитом за зубьем бойницы – может, он и любил испытывать себя на прочность и чувствовать, что его жизнь висит на волоске, но было это в тяжелых и неравных боях, но ганраец не был умалишенным и тем более самоубийцей.

Юкиара дернула Арстеля и Хельда к земле, все трое укрылись за зубьями. Солдаты же ровно прикрылись щитами. На защиту Эрлингая рядом с ним стоящие Каратели, которым Глоддрик дал приказ защищать жизнь короля любой ценой, образовали обитыми сталью щитами строй черепахи с непробиваемым панцирем. Чернодревковые болты горхолдов по большей части отскакивали от камня стены, высекая искры и выбивая крошево из нее, вонзались в щиты солдат, правда, несколько десятков воинов, которым не хватило расторопности, все же выкосило. Среди них был Клажир.

Ревиан Гувер с падающим сердцем лицезрел, голова юноши дернулась назад с гулким стуком и хрустом кости, болт оказался аккурат между глаз болтливого парня. Стрела пробила череп Клажира и вошла прямо в его мозг. Спустя миг он накренился, перевалился через зубья и неуклюжим кувырком обрушился вниз. Раздался всплеск мутной воды во рву, в котором упокоилось его тело. Несколько секунд назад рот его по-прежнему не закрывался, но теперь Клажир замолк навсегда. Гувер представил себе несчастное лицо Кэлрен, как она зайдется прерывистыми рыданиями, будет рвать на себе светлые волосы и всю оставшуюся жизнь прокручивать в голове бесконечные монологи своего возлюбленного. Это может быть неплохой идеей для нового романа – пришла мысль Гуверу, но он тут же осудил себя за это. На сочувствие тоже не было времени. Он взял болт, который выпал из руки Клажира, зарядил арбалет и выстрелил снова, выбив еще одного из несших таран горхолдов.

На стену были заброшены крюки, одна за другой ставились лестницы. Хотя в целом армия Заргула была прекрасно обучена, не теряла строй и давала залпы или шла в атаку четко согласно приказаниям, но у стены естественным образом их орда образовала бесформенную мешанину. Закованные в латы щупальцеголовые толкались, рвались к лестницам, закидывали веревочные крюки кто куда горазд и как умели карабкались на стену.

– Поджарим их! – проорал Глоддрик, вырвал факел из рук стоящего рядом молодого бойца, швырнул в чан с горючим маслом и пинком ноги опрокинул его.

Огненный водопад вылился на головы воинов Заргула, столпившихся у стены, вой подожженных красноголовых заглушил боевые кличи лезших на стену и готовящихся к обороне, некоторые лестницы были подожжены, другие откидывали солдаты. Воины Союза лили огонь на горхолдов по примеру Глоддрика, валуны с катапульт стены врезались в красную толпу, оставляя там кровавые борозды с треском костей прислужников Многорогого. Горхолды продолжали штурм. Те, кто бил тараном в ворота, сдались, поскольку их одного за одним отстреливал Гувер и иже с ним, а ворота никак не поддавались, бросили таран и с остальными полезли на стену. За стеной стояли энросцы во главе с молодым Шойрилом, лучники под его равномерно раздававшиеся команды синхронно выстреливали, рои стрел сыпались за стену, кося горхолдов, но их будто даже не становилось меньше.

Первый краснокожий взобрался на стену у ног Арстеля, алые глаза слуги Заргула смотрели с ненавистью, Арстель же собрался с духом, занес копье, но в висок врага прилетел хлесткий удар шипастого грузила на цепи Юкиары, череп его был проломлен, а сам горхолд покатился кубарем по лестнице, рассыпая товарищей в стороны.

– Говорила же, что прикрою! – подмигнула Арстелю Юки.

Хельд ловко перекрутил в руке жезл, попытался заклятием телекинетической ударной волны отбросить лестницу от стены, но не вышло, тогда он взялся за копье и, используя его как рычаг, опрокинул лестницу, которая с вопящими горхолдами обрушилась на стоявших на земле. Но все больше и больше красноголовых оказывалось на стене и вступало в бой с защитниками Вархула.

Керрис Галарт фехтовал безупречно. Стоя на передовой с мечом в руках бок о бок с Эрлингаем старый вояка в несколько секунд перефехтовал горхолда с алебардой, рывком увернувшись от укола и пронзив мечом его брюхо. Следующий с двумя мечами попытался ударить восьмеркой, но Керрис Галарт, несмотря на боль в коленях, крученым резким движением отбросил один меч врага, другой заблокировал восходящим защитным приемом, после чего рубанул врага наискось. С разрубленным туловищем горхолд упал под ноги сражающимся, об его труп споткнулся следующий из залезших на стену красноголовых, падая, неуклюже он оттолкнул лестницу, что заставило остальных из тех, кто лез или почти залез рухнуть под стену или в ров вместе с ним.

Крестальцы сражались ровным строем, прикрывая бока друг друга. Цепь Юкиары мелькала, обезоруживая горхолдов, шипы резали им глотки, а наболдашник цепи ломал кости и крошил черепа. Девушка была грациозна и ловка точно пантера. Арстелю она даже и сражаться толком не давала, сапожник лишь закрывал щитом от ударов Хельда и равшара-Гранаша, изредка тыча копьем в горхолдов, но по большей части его удары скользили по их латам, а рука крестальца быстро уставала. Тем не менее, одному дюжему верзиле, который уже занес над головой булаву, удар которой разбил бы щит Арстеля в щепки, его копье угодило прямо в лицо, прошло через рот и вышло из затылка. Сапожник аж раскрыл рот от произошедшего, бил он чисто машинально. На Мурвака бросился горхолд, уровнивший с лестницы меч, с одним ножом в руках, но лесоруб не дал к себе подойти, мощным взмахом топора расколов череп красноголового. Следующий с топором со стальной рукоятью взревел:

– Собаки, как вы смеете бросать вызов армии императора?

Мурвак сцепился с ним, отвел стальное древко топора своим, древесным, заехав при этом концом древка тому по подбородку, обратным же движением на ближней дистанции он угодил топорищем в висок горхолда, мгновенно убив его. Топор, правда, вошел так глубоко, что пришлось ставить ногу на спину падшего врага, чтобы выдернуть оружие.

– Краснозадые ублюдки… – истекая потом и брызжа слюной Мурвак давал выход своей ярости и искренней ненависти к врагу и этой войне.

Едва он выдернул топор из черепа и растекшихся в луже крови мозгов убитого им воина, как средний из троих, влезших на стену, копьеносец со щитом в свободной руке, сделал выпад в его сторону. Мурвак отбил удар древком, реакция у лесоруба была неплохой, пнул его ногой в колено, силы хватило, чтобы выбить коленную чашечку. С утробным рычанием горхолд упал и закрылся щитом. Уверенный в своем превосходстве Мурвак продолжил атаку.

– Твою мать, – ругался Мурвак, молотя топором по закрывшемуся стальным щитом копьеносцу, – мрази! Выродки! Как вы меня достали… попортили жизнь всем нам… Да чтоб вашему рогатому недоебку провалиться в…

Куда провалится Заргул, он сказать не смог, потому что легкое Мурвака было пробито копьем. Пусть и на одной ноге, но горхолд сумел подняться и нанести смертельный удар, воспользовавшись секундной паузой, пока Мурвак переводил дух и снова заносил топор. Латы лесоруба были дешевые, старые, в боку была широкая прореха, через которую и всадил копье враг.