Если что, я в соседней комнате

Десять дней в ноябре
Герц Давыдов

В книге рассказывается о Джули Уотсон – актрисе драматического театра Виндзора. В начале ноября она покупает три картины малоизвестного художника, датированные 1929, 1932 и 1939 годами. Пытаясь разобраться в скрытых смыслах полотен, Джули все больше погружается в прошлое. Перед ее мысленным взором проходят большая любовь, чудовищные погромы, ставшие спусковым крючком холокоста, расставание и трагедия – все, что пришлось пережить автору этих холстов и его семье после прихода к власти нацистов.

Десять дней в ноябре

Герц Давыдов

© Герц Давыдов, 2018

ISBN 978-5-4483-1687-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Аннотация

В книге рассказывается о жизни Джули Уотсон – актрисе драматического театра Виндзора, города на юго-западе Англии. В начале ноября она покупает три картины малоизвестного германского художника, датированные 1929, 1932 и 1939 годами. Режиссер Эндрю Гоулд убеждает актрису, что случайностей не бывает и холсты попали в ее руки неспроста. Джули пытается разобраться в скрытых смыслах этих картин и желает побольше узнать о художнике.

Параллельно с главной сюжетной линией развивается трогательная история любви автора этих полотен – молодого врача. Он и его возлюбленная – немецкие евреи, проживающие в довоенной Германии.

В процессе сбора информации Джули все больше погружается в прошлое. Перед ее мысленным взором проходят большая любовь, чудовищные погромы, ставшие спусковым крючком Холокоста, расставание и трагедия – все, что пришлось пережить этой паре после прихода к власти нацистов.

Пролог

НЕБЕСНЫЙ СУД

Слушание этого дела на Небесном Суде продолжалось дольше обычного. Представители защиты и обвинения на протяжении всего процесса ожесточенно спорили и постоянно перебивали друг друга, а подсудимый сидел, опустив голову с безучастным видом. Он не пытался как-либо выгораживать себя, приводить какие-то аргументы в свое оправдание. Не обращал он никакого внимания и на то, как многочисленные ангелы-защитники, а также пребывающие в лучшем мире родственники активно пытались заступиться за него. Они рассказывали о его добрых делах в мирской жизни, о заслугах перед Всевышним. Защита хлопотала о том, чтобы Небесный Суд, приняв во внимание огромное количество добрых деяний подсудимого, проявил снисхождение. Но, несмотря на просьбы, доводы и факты, ангелы-обвинители требовали от судей проявить твердость и настаивали на суровом приговоре.

В глазах Небесного Суда этот процесс выглядел неоднозначным. Перед оглашением вердикта ангелы защиты и обвинения получили последнюю возможность выразить свое мнение и привести доказательства.

Ангел-защитник произнес речь, сводившуюся к тому, чтобы Небесный суд все же принял во внимание большое количество праведных поступков подсудимого в материальном мире и проявил к его душе снисхождение. Он просил разрешить ответчику очиститься в чистилище

от греха, вменяемого ему в вину, что позволит тому впоследствии воссоединиться с родными в раю. Затем дали высказаться ангелу-обвинителю. Он был непреклонен и продолжал требовать сурового приговора, ведь подсудимый намеренно ввел в заблуждение жителей деревни, чтобы похоронить по обряду женщину, совершившую столь страшный грех. Он не стал слушать даже ангела, спустившегося к нему под видом человека, дабы попытаться в последний момент отговорить от необдуманного шага, и это, по мнению обвинителя, делает непозволительным его пребывание не то что в раю, но даже и в чистилище. Поэтому душа этого человека должна будет снова спуститься в материальный мир в другом обличье, что-бы сполна заплатить за ту страшную ложь, которую он произнес, совершив тем самым противозаконный и аморальный поступок.

1 Чистилище («ад») – место, в которое отправляются души грешников после смерти. Там душа через наказания очищается от грехов, совершенных в жизни. Чистилище не считается чем-то ужасным: его можно сравнить с некой «прачечной», где душа подвергается «стирке». Очистившись от мирских грехов и пройдя окончательное очищение? через Наар дин?р («горящую реку»), душа попадает в Ган Эден («сад Эден», «рай»), в русской версии – Эдемский сад.

Чтобы вынести справедливый приговор, Небесный Суд пожелал выслушать подсудимого и предоставил ему слово. Ответчик, молчавший на протяжении всего процесса, спокойно встал. Не поднимая головы и выражая всем своим видом полное смирение, он произнес:

– Уважаемый Небесный Суд! С самого детства я желал прожить праведную жизнь, чтобы достойно предстать перед вами. Увы, этого не удалось, а потому мне неудобно даже поднять голову перед многочисленными предками, моими духовными учителями, уважаемыми мудрецами, вставшими на мою сторону, и справедливым Небесным Судом. Я благодарен моим многочисленным ангелам-защитникам, что так ревностно заступаются и пытаются меня отстоять, но, как бы мне ни хотелось соединиться с родственниками в лучшем мире, я должен сказать всю правду.

Внимательно посмотрев на близких, друзей и учителей, ожидающих от него слов раскаяния, он продолжил:

– Уважаемый Небесный Суд! Я, конечно, мог бы сказать, что совершил ошибку и раскаиваюсь, но не стану лгать. Я намеренно совершил этот поступок, так как хотел облегчить участь несчастной женщины, потерявшей близких в той ужасной войне. Желая хоть как-то помочь ей обрести покой на небесах и воссоединиться с семьей в духовном мире, я и совершил это деяние.

После этих слов воцарилась полная тишина. Подсудимый поднял глаза, посмотрел в сторону родственников, пребывающих в грустном настроении от этого признания, затем – на главного ангела-защитника, перевел взгляд на Небесный Суд и сказал:

– Стоя перед Небесным Судом, искренне заявляю, что намеренно ввел в заблуждение жителей деревни. Я солгал им о причине смерти той женщины. Предавая ее тело земле, они ничего не подозревали, и вся вина лежит только на мне. Я готов понести любое наказание за свой поступок.

После короткого совещания Небесный Суд огласил приговор:

– Подсудимый виновен, и за совершенный им поступок приговаривается к перерождению в материальном мире.

Первая глава

ВИНДЗОР, ГОРОД НА ЮГО-ЗАПАДЕ АНГЛИИ, НАШИ ДНИ ВЕЧЕР ПЯТНИЦЫ

– Неплохо, неплохо! – аплодируя, прокричал невысокий плотный джентльмен лет шестидесяти с тщательно расчесанными волосами и ухоженной бородой. Он был одет в костюм-тройку, из жилетки виднелись карманные часы. – Я вижу, мистер Гоулд внес несколько интересных поворотов в сценарий. Сейчас постановка смотрится более динамично и трогательно, чем месяц назад.

На сцене стояли два актера – Джули Уотсон, худощавая женщина лет сорока с карими глазами и темными волосами до плеч, и Чак Дональд, тридцатипятилетний шатен ростом под метр восемьдесят, крепкого телосложения. Седой парик и борода, надетые им для роли старца, придавали вид пожилого человека. Услышав слова мистера Питера Дрейсона, директора театра, актеры, улыбнувшись, поклонились.

– Жаль, что в последнее время ваш режиссер, мистер Эндрю Гоулд, неважно себя чувствует, – сказал мистер Дрейсон, подойдя к актерам поближе. – Он позвонил мне днем и сказал, что вынужден пропустить сегодняшнюю репетицию. Вы должны знать, что я отношусь к нему и к его творчеству с большим уважением и вижу, что и в эту постановку он вложил много сил.

– Посмотрев на задумчивые лица актеров, директор после короткой паузы продолжил: – Но, по моему мнению, вам все еще не хватает актерского откровения. Вы должны понимать, что перед вами, как актерами, стоит первостепенная задача, увлечь зрителей за собой, погрузить их в жизнь своих персонажей. Сделать так, чтобы они оказались с вами на этой сцене, а в этом спектакле, который ставится впервые, да еще по книге молодого писателя, это особенно важно.

В зале было душно, мистер Дрейсон в очередной раз достал из кармана белый платок, вытер вспотевший лоб и добавил:

– В нашем Виндзоре с его тридцатитысячным населением мы нечасто балуем любителей театра премьерами, и неубедительная подача спектакля может оттолкнуть наших и так немногочисленных зрителей. Поэтому спешка в таком случае не лучший советчик.

Джули, внимательно слушавшая директора театра, во время возникшей паузы пыталась высказать свое мнения на сей счет, но голос мистера Дрейсона, который собирался завершить свою мысль, вынудил ее повременить.

– Потому мне бы не хотелось, чтобы что-то помешало успеху вашего спектакля, и критики разнесли его в пух и прах. Вы же понимаете, что в случае провала нам придется отказаться от этой постановки, а если вам удастся покорить публику своей игрой, то спектакль будет иметь долгую жизнь. – Актеры молча слушали директора, и он после небольшой паузы подвел черту:

– Поэтому я рекомендую вам собраться и вместе с ми-стером Гоулдом обсудить мое предложение перенести спектакль на один месяц. Дополнительные репетиции позволят вашему режиссеру более тщательно поработать над постановкой, а вам – лучше вжиться в роли.

Джули, понимавшая важность премьеры для мистера Гоулда и нежелание режиссера сдвигать ее на более поздний срок, собралась с силами и ответила:

– Мистер Дрейсон, смею вас заверить: хотя мистеру Гоулду уже семьдесят и он в последнее время неважно себя чувствует, у него все под контролем. Мы практически готовы, за оставшуюся неделю планируем провести еще несколько репетиций в его присутствии, и будьте уверены, что к премьере в следующую среду мы будем в отличной форме.

Вдруг что-то затрещало, и декорация к спектаклю, весившая несколько десятков килограмм, чуть не рухнула на сцену, затем донесся вскрик одного из работников: «Осторожно!» Мистер Дрейсон повернул голову в сторону взволнованных рабочих, успевших вовремя подхватить конструкцию, и сказал:

– Я прошу вас быть бдительными и действовать аккуратней. Кровля и стены театра слабы, и от сильных перегрузок могут треснуть. Чак, Джули, вы видите, в каких условиях нам приходится работать, – снова обратился он к актерам. – Смотрите, как выглядят стены! А все потому что спектакли идут при полупустых залах, и проданных билетов хватает только на погашение счетов и зарплату служащим.

Еще раз посмотрев на потолок не самого презентабельного вида, пол с трещинами и стены, покрашенные последний раз четыре года назад, директор продолжил:

– После того как в 2011 году мы, как и десятки других театров Великобритании, лишились государственного финансирования, нам остается надеяться на меценатов, а также на разные фонды чтобы быть на плаву. Мы в отчаянии уже несколько лет пытаемся получить деньги от муниципалитета на реконструкцию и ремонт театра, но все напрасно, – грустно произнес мистер Дрейсон. – Они послали экспертов, и те выдали заключение, что театр не находится в критическом состоянии, и с ремонтом можно повременить. Понимаете ли, у них в бюджете нет лишних средств, и сейчас другие приоритеты – постройка дворца культуры для концертов. Эти бюрократы будто не видели, что со стен валится штукатурка, а крыша театра совсем прохудилась, и сильный дождь здесь может все затопить. Надеюсь, что в ближайшее время нам все же удастся найти деньги.

Чак и Джули внимательно слушали мистера Дрейсона.

– Вот одна из причин, почему я предлагаю вам повременить со спектаклем, поскольку, если вы успеете хорошо подготовиться, то это будет для нашего театра успешная премьера, как с творческой точки зрения, так и с финансовой, что для меня, как директора театра, немаловажно. Вы же и сами прекрасно понимаете, что телевидение и Интернет в какой-то степени отодвинули театр на задний план. Если залы не будут заполняться, нам придется закрыть ваш спектакль как нерентабельный, чего бы мне очень не хотелось делать.

Чтобы еще раз убедить мистера Дрейсона не переносить премьеру, актриса произнесла:

– Я уверена, что спектакль мистера Гоулда будет иметь ошеломительный успех. Он известный режиссер. За долгую творческую карьеру он выпустил много хороших работ, и публика его знает и любит.

– Сегодня уже ничего нельзя предугадать, в том числе и реакцию публики. Зритель стал более требовательным и капризным, и тот факт, что он пожилой режиссер, может сыграть и негативную роль, – возразил мистер Дрейсон, – ведь люди порой желают видеть свежий взгляд на трагические произведения. Поэтому я и пытаюсь в последнее время давать шанс молодым режиссерам, в надежде, что они смогут привлечь современного зрителя.

– Мистер Дрейсон, давайте дождемся премьеры, – горячо воскликнула актриса. – Мистер Гоулд приложил много усилий, чтобы спектакль получился зрелищным, и мы сделаем все, чтобы его не подвести. Он верит в успех этого проекта и смог заразить своей верой и нас. Мы убеждены, ему удастся проделать то же самое со зрителями, и они обязательно полюбят эту постановку, – заключила Джули.

Актеры затаив дыхание, ожидали реакцию директора, который после некоторого размышления, заключил: