Три Толстушки: Книга Нехилых Перемен

И тут из темноты чей-то тихий вкрадчивый голос сказал:

– Добрый вечер!

И тут же Сучок услышал какие-то звуки, точно кто-то облизывался и причмокивал губами.

– Твою же мать! – вскрикнул подросток. – Я чуть кирпичей не наложил!

Он подошел к тихо вибрирующему креслу, в котором виднелся силуэт, подобный медвежьему.

– Сеткин, ты что ли? – спросил Сучок.

И в одну секунду передумала целую кучу мыслей:

«Чего это Сеткин такой огромный стал? В натуре горилла. Стремно такого по яйцам бить. Может, не бить? Или не по яйцам? Или, хотя бы, не с двух ног? Ваще полный отстой».

Сучок готов был послать все к чертям. От большого количества мыслей голова его жестоко разболелась.

– Наконец-то ты пришел, сладенький, – сказало странное существо. – Я мечтал о нашей встречи, ангелочек.

– Э, дядя, ты чего гонишь? Какой я тебе в жопу сладенький? – промолвил Сучок дрогнувшим голосом.

– Я не встану с кресла. Пока что. Утром закончится мой курс лечения, и меня выпишут.

И опять послышались жуткие чавкающие и чмокающие звуки.

– Подойди же ко мне, дивное дитя.

Сучок подошел. Страшное круглое лицо смотрело на него. Больше всего человек походил на огромный кусок зефира. В вибрирующем кресле его бледное безволосое тело сотрясалось, как студень.

Желудок Сучка свела жестокая судорога, но он сумел подавить рвотные позывы.

– Ты боишься меня, малыш… Я потерял сексуальную привлекательность. Не бойся! Подойди… Ты такой стройный, худенький, молодой, свежий и сладкий. У тебя такое смазливое личико… Ты ведь еще не достиг совершеннолетия, котеночек?

Он говорил с трудом. Ему мешали слюни – хоть человек и сглатывал их ежесекундно, они вновь моментально заполняли его рот.

– Я сейчас… сейчас… вот-вот… о… совсем скоро… – бормотал он, дрожа и извиваясь в кресле. – Стой вот так… да… о, как хорошо…

Человек просунул пухлую руку между своих ляжек. Он что-то искал в темноте. Раздался звук, как будто воздух выходил из воздушного шарика.

– Уиииии! – пищал монстр. – Да! О, эта сладостная маленькая смерть!

– Сеткин, ты это в натуре серьезно? Совсем охренел! – прыщи на щеках Сучка заалели от негодования. Он прыгнул на толстяка, обе его ноги увязли в желеобразной плоти существа.

– Привет тебе от Канатова, мразь, – кое-как вырвавшись из плена жировых складок, сказал Сучок.

Ответа не последовало.

Сучок присмотрелся. Губы чудовища расплылись в блаженной улыбке, из уголка рта сочилась струйка слюны. Крошечные поросячьи глазки были зажмурены от наслаждения.

– Вот дерьмо. Это ж ни разу не Сеткин! Чтоб ты сдох, извращенец чертов, – проворчал Сучок. На столике рядом с креслом подросток приметил пухлый бумажник. Сунув его в карман, он покинул процедурное помещение.

Часть четвертая

Наркоторговец Сеткин

Глава XI

Кухонный крах

Мануальный терапевт Эдуард, с которым мы познакомились еще в четвертой главе и снова встретились только в десятой главе, проснулся от шума, издаваемого пациентом.

Тот громко урчал, чмокал, чавкал, рычал и стонал.

– Ох! Эти звуки не к добру, – забеспокоился массажист. Он поднял тревогу. Через минуту сбежались санитары и крепкие мед-братья.

Все вместе, раздирая сумрак фонариками, они вошли в процедурную комнату.

Но ничего подозрительного среди массажных кресел не обнаружилось. Пациент успел заснуть. Все было в порядке.

– Ну и зачем ты, Эдик, поднял нас среди ночи? – с недовольством спросил старший санитар.

– Тут творилось нечто странное и, к тому же, подозрительное, – неуверенно ответил массажист.

– Давай, буди своего пациента. Послушаем, что он нам расскажет.

– Может, не надо будить, а? Вдруг ложная тревога, – Эдуард колебался.

– Буди, Эдик, буди. Если окажется, что мы сюда просто так прибежали, мы тебя на самое большое массажное кресло натянем и самый мощный режим вибрации включим.

– Александр Иванович, – позвал он тихо. – Саша, Сашенька!

Санитары и медбратья прыснули со смеху.

– Ничего смешного. Сашенька любит ласковое обращение. Санечка! Сашуля! Кто у нас хороший пациентик? Кто сейчас откроет свои ясные глазки и расскажет нам, что тут произошло?

Александр Иванович разлепил глаза и зачавкал губами.

– О, какие сладенькие ангелочки, – пролепетал он. Огромная туша всколыхнулась в кресле.

– Сашенька, ну что ты. Ты же ведь еще вчера был почти что здоров! – ужаснулся мануальный терапевт.

– Идите ко мне, деточки, – казалось невероятным, но Александр Иванович смог встать с кресла. Вытянув вперед руки с коротенькими шевелящимися пальцами-сардельками, он наступал на съежившихся медицинских работников.

– Вы уже достигли совершеннолетия? – пуская пузыри, с жуткими завываниями стонал Александр Иванович. – Ну да не беда, ребятишечки. Все равно полюблю вас, сдобненькие мои. Всех до единого полюблю.

– Бежим! – выдохнул Эдуард, вмиг став белым, как мел.

Он пулей выскочил из процедурной комнаты, а следом за ним и санитары с медбратьями обратились в бегство. Когда Александр Иванович остался в помещении один, массажист трясущимися руками запер комнату на ключ.