Старая Пыль

– Ну вот, я же говорил – обычное дело. Кепочкин, подпиши человеку пропуск!

– Ну давай, Петр, заходи в гости, если будет желание, – он назвал свой домашний адрес, – я познакомлю тебя со своей женой – пусть увидит, какие на самом деле журналисты, а не какие – то там мистические «орловы»… Короче, бери «пузырь» и заходи!

Он отдал мне пропуск и вернулся на свое место досматривать сериал.

Возвратившись в Величковку, я заехал в фотолабораторию. Завидев меня, приемщица озарилась приветливой улыбкой и протянула заказ.

– Уже готово? – нарочито удивился я, беря пухлый конверт с отпечатками.

– А мы для вас вне очереди сделали!

– Я – ваш должник!

– Вы – наш лучший клиент! Заходите почаще, – выглянула другая девушка в фирменном комбинезоне.

– Спасибо, – поблагодарил я и пожалел, что с собою у меня нет больше угощений – на такую доброту не стоило скупиться!

Зайдя в магазин хозяйственных товаров, купил недорогой телефонный аппарат, а в цветочном киоске выбрал большой букет душистых астр, намереваясь заехать в Дом культуры к Жанне.

У нее в это время были посетители и, чтобы не терять времени даром, я зашел в имеющийся здесь же шахматный клуб и сыграл с каким – то сухоньким старичком партию, которую, к своему удивлению, проиграл довольно быстро, хотя и имел разряд; и все же, лукаво улыбаясь, дедуля без особых усилий загнал моего перепуганного короля в угол и объявил мат, искусно избежав почти верной патовой позиции.

Пожав мою руку своей, не по возрасту крепкой, он великодушно похвалил:

– У вас выразительный стиль игры, молодой человек, но нет твердости в эндшпиле! Дебют же вы разыграли великолепно! С такими людьми играть – одно удовольствие. Приходите еще, я покажу некоторые хитрости, которые будут вам полезны.

– Непременно зайду, – пообещал я, все еще не пришедший в себя после упорного поединка.

Увидев меня с букетом, Жанна смущенно улыбнулась и прижалась к моей груди.

– Спасибо, – тихо поблагодарила она.

– Ты сейчас занята?

– Да, у меня назначена встреча.

– Тогда я заеду вечером и отвезу тебя домой, хорошо?

– Это было бы очень удобно!

– Я был сегодня в отделе и видел те материалы, о которых ты мне говорила. Сейчас я немного все отредактирую и ты мне их прокомментируешь, ладно?

– Я буду рада ответить на все ваши вопросы, господин Орлов! – шутливо согласилась она.

– Да какой я «господин»?! Так, «товарищ»…

И, полюбовавшись, как она умело составляет букет в вазе, удалился.

На стенде с объявлениями у входа в клуб мое внимание привлекла большая яркая афиша. Ух ты! Оказывается, где – то здесь в районе есть парашютный кружок, приглашающий записаться всем желающим. Неплохо, надо будет непременно съездить и совершить пару – тройку прыжков!

Я тут же представил себя в свободном падении и от удовольствия засвистел популярный мотивчик. Но тут же оборвал себя: где – то совсем рядом грянул медным гласом похоронный марш. Пропуская траурную процессию, я заметил на катафалке у открытого гроба знакомое лицо. Это были похороны старого агронома Загоруйко, а молодой человек – его сын, тот самый, что так нелюбезно обошелся с нами в день смерти отца.

– Хороший был человек… – Вахтерша тоже вышла поглазеть.

– Это его сын рядом? – уточнил я.

– Да, Виктор.

– Чем он занимается?

– Фермер, имеет хороший земельный участок, что – то около двухсот гектаров пашни. Толковый молодой человек! До этого был тренером по боксу, чемпионом края, но недавно попросил выделить ему пай и год назад получил свой первый урожай пшеницы. Потрясающая была урожайность! Со всего края к нему приезжали любопытные репортеры, снимали, фотографировали и даже по телевизору показывали! Вот уж правду говорят – талантливый человек – он во всем талантливый!

– И все же бокс и агрономия – вещи совершенно разные, – удивился я. – Вот так вот взять и за первый сезон стать лидером – дело довольно необычное, не так ли? Как же это ему удалось?

– Не знаю. Может, земля хорошая досталась, может, отец помогал какими советами, кто его знает? Это ведь не наше дело. Жалко – то как Степана Федоровича, ох, как жалко…

Она принялась вытирать уголком носового платка увлажнившиеся глаза.

Поддавшись какому – то профессиональному импульсу, я быстро запрыгнул в свою машину и, чтобы не обгонять процессию, объехал боковыми уголками и остановился у гостиницы; по моим расчетам, траурное шествие как раз пройдет в аккурат мимо нее.

Вооружившись видеокамерой, я стал ожидать, когда в раме окна моего номера появится вереница скорбящих. Разумеется, мне известно, что наблюдать похороны подобным образом почему – то не разрешается, но сейчас я был при исполнении своих журналистских обязанностей. Не знаю пока, каким образом смогу включить этот материал в ткань своего расследования, но мало ли… Будучи начинающим корреспондентом, я частенько проходил мимо многих, казавшихся на первый взгляд незначительными, событий, из которых впоследствии можно было бы соткать потрясающий опус, но, увы, все к тому времени было уже безвозвратно потеряно… Не зафиксированное вовремя мгновение теряется навсегда! Поэтому, когда показался оркестр, я поймал картинку в видоискателе и принялся снимать. Увеличил немного кадр, когда перед объективом вырос катафалк. Посмотрел внимательно на выражение лица Виктора; поначалу я не заметил ничего интересного – обычное лицо, застывшее в скорбной неподвижности. Но тут мое внимание привлекли его глаза. Нет, ничего вроде необычного – покрасневшие, распухшие глаза, но больно уж неспокойные они были какие – то… То и дело Виктор бросал короткие взгляды на идущих позади людей, словно выискивая кого – то. Желваки время от времени играли на его скулах. Явно чем – то озабочен…

Я решил не выключать камеру, пока не сниму всю длинную вереницу прощающихся; при этом старался всмотреться в каждое появляющееся на экране камеры лицо. Ничего необычного, люди ведут себя по – разному: кто – то идет тихо, погруженный в свои мысли; некоторые беседовали, курили или даже позволяли себе чему – то улыбаться. Все чинно и торжественно…

Наконец последние ряды прошли и исчезли за границами окна.

«Ну, ладно», – пробормотал я и отложил камеру в сторону. Достал ноутбук и подключил к нему пачку – фотокамеру.

На экране тут же возникли документальные кадры милицейских папок. Что ж, теперь есть что изучать. Параллельно я просматривал материалы, переданные мне Жанной.

«Пименов Антон, тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года рождения. Мать – колхозница, отец – механизатор. Учился средне, был живым, общительным. Хобби – разводил кроликов в приусадебном хозяйстве, мечтал стать ветеринаром. Был вполне здоровым человеком, попыток к суициду ранее не было. Покончил с собой, перекинув веревку с петлей через толстую ветку дерева в домашнем саду. Причем буквально за полчаса до самоубийства его бабушка видела внука совершенно спокойным, не проявлявшим никаких признаков неадекватного поведения. Он шутил и предупреждал, что через час будет обедать, только немного управится. Однако к обеду не появился и только к вечеру был обнаружен мертвым».

Я покрутил трекбол на ноутбуке, и на экране возник фотоснимок, сделанный следователем: на обычной бельевой бечевке, перекинутой через ветку раскидистой яблони, висел хилый на вид мальчишка. Глаза выпучены, на лице застыло вопросительное выражение; ноги не доставали до земли около полуметра, и я сразу не сообразил, как без сподручных средств, скажем, табуретки или пенька, ему удалось совершить самоубийство. Но затем заметил рядом довольно длинный сук, забравшись на который и затянув петлю на шее, затем можно было, спрыгнув, легко решить этот вопрос…

Далее. «Артюх Павел, восемьдесят восьмого года рождения; мать – медработница, растила сына одна, развевшись семь лет назад с мужем – алкоголиком. Учился хорошо, был начитанным, смышленым, увлекался восточными единоборствами, хорошо рисовал. Мечтал стать профессиональным военным. Был уравновешенным, никаких отклонений в поведении, и тем более попыток к самоубийству, никогда не было. По натуре – лидер.

Покончил с собой, запершись у себя в комнате и повесившись на капроновом шнуре, привязанному к спортивной перекладине, встроенной в дверной косяк…»

Неожиданно в номер постучали. Отворив дверь, я увидел на пороге Жанну.

– Я уже освободилась и решила, что буду полезна здесь, ведь ты собирался изучать материалы.

– Да – да, заходи. Я сейчас как раз изучаю все эти истории. Ты очень кстати!

Я пропустил девушку в комнату и усадил рядом с собой перед монитором.

– Я изучил уже дело Пименова, – вернулся я к предыдущему файлу, – и начал читать папку Артюха.

– Да, с Пименовым нет никакой ясности, одни вопросы. Ну в самом деле: человек, который в тот день был все время дома, ухаживал за животными, собирался вот – вот идти обедать – и вдруг идет в сад и кончает с собой. Никакой логики!