Позолоченные латунные кости. Коварное бронзовое тщеславие

Она приосанилась.

– А что ты думаешь о Бегущей по ветру?

– О ком?

– О Потоке яростного света.

– О колдунье, которая ошивалась рядом, когда я шла по следу до склада, где были те ужасные штуки? О женщине, побывавшей прошлой ночью в твоей комнате?

– Да, о ней.

– А что с ней такое?

Негустая шерстка на загривке Синдж встала дыбом.

– Ты помнишь ее по делу с призраками и гигантскими жуками? – спросил я.

Несколько секунд молчания.

– Хорошо. Та самая женщина?

– Синдж.

– А что с ней такое?

– Синдж, меня интересует твое мнение об этой женщине, основанное на ваших с ней контактах, взаимодействии и на твоем волшебном чутье.

– У меня нет мнения. Откуда ему взяться? Наши с ней контакты не длились так долго, чтобы у меня сложилось мнение. Мы сталкивались друг с другом не больше часа. Все, что я скажу, будет чисто умозрительным. Итак. Почему мое мнение столь важно?

Этот вопрос, по сути, был пустой похвальбой. О чем я скромно умолчал.

– Потому что она для меня важна. Потому что ты для меня важна. Она меня невероятно привлекает и физически, и интеллектуально. И она говорит, что собирается за меня замуж.

Бегущая по ветру и правда же так сказала? Или мне это приснилось? Не важно. Теперь шила в мешке не утаишь.

Синдж несколько минут молчала, хотя из нее водопадом лились вопросительные фразы, когда она обсуждала этот поворот событий с нашим покойным другом.

Ее удивило положительное отношение Покойника к Бегущей по ветру и спад его энтузиазма касательно Тинни.

Должен сказать, что, несмотря на его предупреждения, я его не понимал. Он не дал никаких объяснений.

Следовало подумать об этом. Умозаключения должны были базироваться не только на том, что знал я о Тинни и о Бегущей по ветру – чье настоящее имя было мне неизвестно, – но также и на том, что знал Покойник, но не открыл мне.

Надо было навестить Тинни. Старые Кости уже целую вечность не вламывался в ее мозги.

– Мне начинать бояться? – спросил я в пространство.

И не получил ответа. Разумеется.

Потом я отвлекся на ужин и возвращение Колды. После этого нужно было присмотреть за крысючихами, которые пришли вымыть Морли. Они были изумлены и развеселились при виде галантного салюта, который получили, меняя ему подгузник. Да, Морли явно возвращался.

На смену сиделкам явилась пара вооруженных крысюков. Вместе с ними пришел брат Синдж. Мы устроились в ее кабинете и выпили пива.

Джон Растяжка сам по себе стал интересной личностью. Я гадал: сколько еще гениев породила его мать?

Так я ухлопал массу времени, размышляя о непродуктивных вещах.

48

Смятение.

Много пива было поглощено за беседой с Синдж и Джоном Растяжкой. Потом подвернулась кровать, и я подумал, что все совсем как в старые добрые времена.

Вся эта суматоха из-за отношений была глупейшими хлопотами, не выдерживавшими важности реального мира.

Синдж угрозами вынудила меня подтвердить мою преданность Тинни. Она была не в восторге от того, что Поток яростного света станет ее мачехой.

Что ж, у Бегущей по ветру, возможно, и были свои выверты. А у кого их нет? Проблема заключалась в том, что она избавилась от контроля отца.

Насколько я заметил, Альгарда, странные и хранившие темные секреты, все равно оставались заботливыми, добрыми людьми по отношению к другим.

Такова была неразбериха моих мыслей, когда я задремал, и близко не примирившись с рыжулей, как на то надеялась Синдж. Окно я оставил приоткрытым. Я твердил себе, что сделал так потому, что мне нужно, чтобы ночной воздух охладил комнату.

В комнату проник не только воздух. И это никак не способствовало охлаждению.

Поток яростного света играла честнее, чем большинство женщин. Она знала, что могла бы превратить меня в сделанную из носка марионетку, стоило ей только потрепетать ресницами, тяжело подышать и ринуться в обольщающий диалог. Женщины начинают понимать такое к тому времени, как им исполняется десять. Некоторые просто не учатся полагаться на свои инстинкты.

Желанной женщине, которая застает мужчину в постели среди ночи, не надо особо трудиться, чтобы добиться своего.

Бегущая по ветру была нежной, чуткой и заботилась о том, чтобы не злоупотреблять своими преимуществами. Она могла бы сделать ситуацию более целомудренной, лишь отойдя в сторону и прикасаясь ко мне десятифутовым шестом.

Однако стоило мне окончательно проснуться, как я взял себя в руки. Вступило в силу природное обаяние Гаррета и позаботилось о том, чтобы Бегущая по ветру нашла меня совершенно неаппетитным.

Ранее я отдал дань большому количеству пива. Теперь оно жаждало свободы. Мне следовало решить: слегка попасть в неловкое положение или по уши угодить в затруднительную ситуацию.

Я предпочел ночной горшок тому, чтобы обмочиться.

Такое поведение несообразно в гостиных аристократии, но не совсем бестактно и неприемлемо в моей спальне. Процесс избавления от отходов – естественный и необходимый. Я был вежлив, шагнул в уголок и повернулся лицом к стене.

Не важно. Меня разбудила Бегущая по ветру. Я сделал то, что должен был. Любые романтические порывы, которые она порождала, следовало держать в узде. И все же она была на редкость неземной сильфидой. Она могла быть собой, если ей не мешать.

Я смотрел на нее, полный решимости спросить, почему она здесь. Но вместо этого запутался в фантазиях – гадая, не принять ли ванну, – когда она издала девчоночий визг и крепко саданула кулаком по подоконнику.

Ей пришлось совершить прыжок, чтобы это сделать; и когда я говорю «крепко», я имею в виду, что от удара затрясся дом. Деревянная рама окна застонала.

С улицы донеслось негромкое проклятие. Я не почувствовал ничего, что говорило бы, что Покойник знает: начались какие-то опасные события.

Этой ночью из-за Бегущей по ветру не полыхнула молния. Пока. Только свеча загорелась. Ее тусклого света едва хватило, чтобы мы увидели шарящую вслепую руку, похожую на ту, что пыталась проникнуть в окно заведения «Огонь и лед».