Будущий король (не) желает познакомиться 2

– Мира! – послышалось откуда–то издалека, но эту протяжную мягкую «р» я опознала тут же.

– Сократ! – завопила я в ответ, вертя головой и пытаясь увидеть хотя бы что–нибудь. Но я лишь слышала его. – Сократ, я здесь!

– Ты должна… переход… мы… не стабилен…, – до меня доносились лишь обрывки фраз, как будто бы на линии связи были помехи, но последнее слово я расслышала четко и громко: – Беги!

Подскочив к Тиму, я схватила его за руку и… бросилась прямиком в красное ничто, которое на один короткий миг полыхнуло багровым пламенем, напомнив мне готовую вот–вот перелиться через край лаву.

Глава 16

Падение было болезненным. Руки по локоть погрузились во что–то рыхлое и холодное, бедро ударилось о камень, оказавшийся прямо подо мной, а в шее что–то хрустнуло.

Где–то рядом, буквально под боком, застонал Тим. Подняв лицо, я с усилием разлепила глаза и… ничего не увидела, кроме белых комков, налипших на ресницы и веки. Перекатилась на бок, с трудом подняла руку и протерла глаза от снега, в который я, как выяснилось, нырнула лицом вперед.

– Тим, – просипела я, неловко оглядываясь через плечо. – Ты тут?

– Тут, тут, – прохрипел в ответ друг, – вот только, хотелось бы понять, «тут» – это где?

Я молча встала. Сперва на колени, после выпрямилась, держась рукой за ушибленную ногу, и огляделась. Вокруг нас, повсюду, куда хватало глаз, простиралась снежная равнина. Снег ровным, нетронутым ковром, устилал землю, отражая солнечные лучи, изредка пробивавшиеся сквозь разрывы в тяжелых зимних темно–серых тучах, навевавших гнетущую, давящую тоску. По заснеженному пустырю гулял холодный ветер, периодически срывавшийся на резкие порывы, поднимая в воздух частички снега и швыряя жменю острых снежинок нам прямо в лицо.

– Я не знаю, – пришлось признать мне. – Я не знаю, что это за место.

– Что вообще произошло? – прихрамывая на одну ногу и держась за плечо, ко мне подошел Тим.

– Переход, – произнесла я тихо, хоть и понимая, что другу мой ответ не понравится.

Так и произошло.

– Какой переход? – рассерженно рявкнул он. – Мы стояли у меня на кухне, началось землетрясение, а после ты меня схватила, и мы побежали! Я не успел сориентироваться, потому что яркий свет ослепил меня, а когда вновь открыл глаза, мы уже валялись в снегу! Погоди, это что, сон? Это все мне снится, да? И ты тоже снишься!

– Слишком реалистичный сон, тебе не кажется? – скривилась я.

– А у тебя есть другие разумные объяснения? – вспылил друг, обхватывая себя за плечи и ежась на пронизывающем ветру. Я хотя бы была в платье, а на Тиме имелась всего лишь тонкая футболка.

– Нам нельзя стоять на месте, – нужно было принять хотя бы какое–то решение. – Мы так замерзнем.

– И что ты предлагаешь? – огрызнулся друг.

Еще раз оглядевшись по сторонам, я заметила черную полосу практически у самого горизонта. Приложила пальцы к глазам, напрягая зрение и уже через секунду радостно подпрыгнула.

– Там! Смотри, к востоку от нас! Кажется, там начинается лес! Нужно идти туда!

– Зачем? Думаешь, в лесу нам станет теплее?

– Нам станет теплее во время движения, – авторитетно заявила я. – По крайней мере, мы хотя бы чуть–чуть согреемся. Кроме того, в лесу мы сможем укрыться от ветра. А еще, возможно, мы найдем там что–то вроде сторожки или избушки. Я один раз уже нашла… Правда, тогда кончилось все не очень хорошо.

– Нет, это точно сон, – покачал головой Тим, но я, не слушая его ворчание, уже шагала в сторону леса. – Подожди меня!

Тим быстро нагнал меня и зашагал рядом, внимательно глядя себе под ноги и периодически вздрагивая от ветра. Лицо его стало бледным, как полотно, а губы приобрели нехороший бирюзовый оттенок.

Мне стало его так жалко.

– Давай, я оторву тебе кусок моего платья, хотя бы на плечи накинешь, – предложила я и тут же начала рвать свой подол. Но друг так зло глянул на меня, что я тут же оставила платье в покое.

– Ты за кого меня принимаешь? Думаешь, я позволю тебе с голыми ногами разгуливать по снегу? Нет! И не надо глядеть на меня такими большими глазами. Тем более, что кусок твоего платье все равно на меня не налезет.

– Но оно теплое, – начала оправдываться я. И это действительно было правдой. Не знаю, из чего был пошит колдовской наряд, но особого холода я не испытывала, несмотря на то, что ткань платья имела мало общего с зимним пуховиком.

– Уймись, – приказал Тим.

– Это я виновата, – покаянно простонала я, едва не плача. – Я притащила тебя сюда.

– Притащила? – переспросил друг, останавливаясь. – Что это значит?

Я закусила губу, переступила с ноги на ногу, чувствуя, как от холода и попавшего в школьные туфли снега стремительно немеют ноги и напомнила:

– Нам надо идти. Я не знаю, что это за мир, но опыт подсказывает, что лучше не стоять на открытой местности.

Тим молча выгнул бровь и сложил руки на груди, всем своим видом демонстрируя намерение оставаться на месте до тех пор, пока ему не будут даны ответы на все его вопросы.

– Я расскажу, – пришлось сдаться мне. – Расскажу все, что знаю.

Тим сдержанно кивнул, и мы продолжили путь.

– В тот день, когда я пропала…

Рассказ занял много времени. Я, как и обещала, не утаила ничего, постаравшись упомянуть все даже мало–мальски значимые детали. Друг слушал внимательно, не перебивая и не задавая вопросы, позволяя мне говорить и говорить. Замолчала я в тот момент, когда на фоне тусклого неба уже четко вырисовались очертания леса. Это действительно был лес, я не ошиблась. Темный, густой лес, который напоминал черное пятно на белом альбомном листе. В отличие от окружающей его безлюдной долины, укутанной снегом, лес словно был защищен от осадков. На ветках деревьев не было ни единой белой пригоршни, а на земле росла трава. Серо–зеленая, местами пожухлая, но трава, которую не прятали сугробы.

– Знаешь, у меня сейчас ощущение, будто мне мозг мотыгой вспахали, – поделился друг, не отрывая взгляда от земли.

– Понимаю, – вздохнула я, чувствуя, как усиливается усталость.

По ощущениям, мы находились в пути уже больше двух часов. Солнца видно не было, но низко стелющиеся облака на западе стали светлее, их подсвечивало стремящееся к заходу солнце. А это значило, что вот–вот должен был наступить вечер, а за ним и ночь. С окончанием светлого времени суток холод начал ощущаться сильнее, и идти было тяжелее, не только потому что мы окончательно продрогли, но и потому что по неутоптанному снегу идти оказалось очень трудно. Высота снежных заносов порой доходила мне почти до колена и на каждом шаге приходилось высоко поднимать ноги, прокладывая себе путь. Это забирало очень много сил.

– Надо отдохнуть, – скорее предупредила, чем попросила я, без сил падая в снег.

Другу было еще хуже, кожа на руках посинела и покрылась крупными пупырышками. Я видела, как он прикладывал все силы, чтобы не дрожать, но получалось с каждым разом все хуже. Ему было очень холодно, а я ничем не могла помочь, потому что уже сама приближалась к той опасной грани, когда хочется просто лечь и уснуть. И в этой ситуации сидеть было нельзя, нельзя было прекращать движение ни на минуту, но заставить себя подняться я просто не могла.

– Если ты умеешь открывать эти… как их… проходы, – проклацал зубами друг, пытаясь подпрыгивать на месте, чтобы хоть как–то остановить потерю драгоценного тепла. – То почему просто не перенесешь нас куда–нибудь, поближе к пальмам? А еще лучше, сразу вернуть нас ко мне домой? Нет никакой гарантии, что в лесу мы сможем спастись! Скорее, мы окоченеем от холода!

– Я не могу, – замотала я головой, стряхивая снег с ладоней. – Я не умею делать этого осознанно, понимаешь? Все происходит как бы без моего желания. Никто не объяснял мне, как это работает. Или как это должно работать. Это просто… случается. И всё.

– Не важно, – вздрогнул Тим от резкого порыва ветра. – Учили тебя или нет, если это внутри тебя, значит, оно часть тебя. Значит, ты можешь этим управлять.

– Ты можешь управлять работой своей печени? Или сердца? – съехидничала я. – Это тоже самое!

Рассердившись на непонятливость друга, я попыталась встать, но ноги слушались плохо, а точнее, вообще не слушались. Не успела я до конца принять вертикальное положение, как правая нога поехала, вслед за ней устремилась и левая, и грохнулась обратно в снег, едва успев смягчить падение выставленными руками, больно приложившись локтями обо что–то твердое, ровное и скользкое.

– Что за…?